Этнические корни балканской войны 1999 года

Чистов В.Г.
Специалист по теории этногенеза

БАЛКАНСКИЙ УЗЕЛ

На протяжении почти двух последних столетий Балканы прочно удерживают звание одного из самых нестабильных регионов планеты. На территории этого полуострова постоянно теплится огонь национальной вражды. Периодически он разгорается и затрагивает соседние регионы. В 1914 году одна из таких вспышек привела к Первой Мировой войне, а в 1941 году балканский кризис послужил формальный поводом для ухудшения отношений между Германией и СССР. А в результате военного столкновения этих стран Вторая Мировая война приобрела очень динамичный и кровопролитный характер.

Причем, балканский театр военных действий по числу человеческих жертв и уровню ожесточения сторон уступает только советско-германскому и японо-китайскому фронтам.

И весной 1999 года балканские события ввергли в кризис всю систему международных взаимоотношений, сложившуюся после Второй Мировой войны. Такой удар мировое сообщество не испытывало даже после развала колониальной системы и социалистического лагеря. Все это указывает на то, что Балканы являются не обычной горячей точкой на планете, где имеют место постоянные межэтнические конфликты, а регионом, где сошлись интересы практически всех крупных держав и этнических формирований Земли, включая такие отдаленные, как Китай и Индию.

В целом, ситуация, как и в предыдущие кризисы, довольно запутанная. Поэтому для ее разбора потребуется очень тщательное исследование событий с учетом самых различных факторов, в число которых целесообразно включить процессы этногенеза народов, вошедших в межэтнические контакты на Балканах.

Для описания процессов этногенеза балканских народов и их соседей в данной работе будет использована теория пассионарного этногенеза, разработанная Л.Н. Гумилевым [1].

Удобство данной теории состоит в том, что она определяет этнос не по языку, религии, самоназванию (этнониму) или какой-либо идеологии, а по стереотипу поведения, что позволяет объяснить наличие различной реакции у таких схожих на первый взгляд народов, как болгары, сербы, македонцы и черногорцы. Все вышеперечисленные народы придерживаются православия и принадлежат к единой языковой группе. Сербы и черногорцы вообще говорят на одном языке, также как западные и восточные болгары, но вот системы симпатий и антипатий у них оказались разными.

С другой стороны, теория пассионарного этногенеза показывает, что этногенез является относительно долго текущим процессом, при котором национальные характеры претерпевают очень большие изменения. Этносы в начале своего становления за счет появления большого количества энергичных пассионарных людей интенсивно растут, формируют крупные культуры - суперэтносы, а затем по мере уменьшения числа пассионариев начинают постепенно распадаться. При этом каждый образовавшийся суперэтнос проходит ряд фаз (см. Рис.1).

Л.Н. Гумилевым также хорошо описаны контакты на уровне суперэтносов и их последствия, что является немаловажным для анализа ситуации на Балканах, поскольку там, как будет показано дальше, как раз имеет место контакт нескольких суперэтнических целостностей.

Принимая во внимание тот факт, что начиная с конца XVIII века, регион приобрел дурную славу, анализ исторических событий, включая процессы этногенеза, целесообразно рассматривать с начала вышеуказанного периода.

Захолустье Османской империи

Во второй половине XVIII века большинство балканских этносов, за исключением большинства хорватов и словенцев, находилось в составе Османской империи. Однако всех их нельзя было причислить к какому-либо единому этнокультурному формированию (супероэтносу).

Славянское единство к тому времени было уже полностью утрачено. Хорваты и словенцы, подобно полякам, чехам и словакам, вошли в состав западноевропейского суперэтноса, пережившего фазу надлома, раскол этнического поля и вошедшего в инерционную фазу этногенеза. По стереотипу поведения словенцы и хорваты принадлежали к католической группе этносов Западной Европы. Их отличие от остальных южнославянских народов можно обнаружить уже в X - XII вв. Тогда словенцы и хорваты, смешавшись с иллирийскими племенами все чаще стали входить в контакты с венгерскими и итальянскими католиками. Многие дворяне Хорватии имели венгерские корни [2]. За счет этого стереотип поведения хорватов и словенцев приблизился к менталитету народов Срединной Европы - австрийцам, венграм и северным итальянцам [3]. Инкорпорация данной части славянства завершилась установлением венгерско-хорватской унии в 1102 году [4].

Находящиеся под властью Турции другие славянские и неслявянские этносы принадлежали также к различным суперэтносам. Часть славян и большинство албанцев - потомков иллирийцев приняла ислам и входила в тот момент вместе с местными турками в османский суперэтнос [2;5,6], который в конце XVIII века из-за тесных контактов с другими суперэтносами (бывшим византийским и западноевропейским) превратился в огромную суперэтническую химеру и начал разлагаться. Поэтому фаза этнического надлома у османов началась значительно раньше среднестатистического срока, определенного в работах Л.Н. Гумилева [7]. Правда, на счастье турок они принимали в свою среду главным образом католиков. А как заметил Л.Н. Гумилев, отношения между католиками и мусульманами не были столь антагонистичными, даже несмотря на частые войны [8]. Подтверждением тому служит то, что хорваты легче воспринимали обращение в ислам, чем сербы [2]. К тому же, крестьяне Далмации и Хорватии на протяжении почти всего XVII века перебегали в турецкую Боснию, т.к. турецкие феодалы их не притесняли и ограничивались изъятием только десятой доли урожая [9]. В то же самое время православные сербы интенсивно эмигрировали из Боснии и Косово. Пик их миграции пришелся на конец XVII века [10].

Еще одна группа славянских этносов, в которую входили сербы, болгары, македонцы, черногорцы составляла с румынами, греками и молдаванами осколок ранее могущественного византийского суперэтноса, образовавшегося от пассионарного толчка на рубеже нашей эры. Другой осколок византийцев - грузины, армяне, осетины, абхазы находится на восточном побережье Черного моря.

Вышеуказанные этнические обломки уже прошли все фазы этногенеза и находились в состоянии гомеостаза, т.е. в равновесии с окружающей средой и этническим окружением. Слияние их в единое целое не происходило, даже несмотря на частые смешанные браки, включая смешанные браки с турками. Как установил Л.Н. Гумилев, когда пассионарность интенсивно не растет и у этноса уже сформированы традиции, дети в совместных браках воспринимают национальность того человека, который их воспитывает в первые годы жизни. Как правило, им является мать ребенка. Если метисация осуществляется в каждом новом поколении, то через 3 - 4 поколения метисы также распадаются по материнской линии, образуя иногда промежуточные формирования. Так что совместные браки вносили лишь дополнительные расколы в уже существовавшие этносы. В результате возникала так называемая поляризация [11]. Поляризация проявлялась в том, что эти этносы, несмотря на сохранение ими этнокультурной доминанты Византии - православия, по разному реагировали с другими суперэтносами Земли.

Так, македонцы и западные болгары терпимее относились к туркам и католикам. И это не случайно, так как самые различные источники подтверждают сильное влияние турок и иллирийцев на этногенез македонцев и западных болгар [3, 12 - 14].

Иллирийское влияние проявилось еще когда Болгария входила в состав византийского суперэтноса. Тогда в ее западной части, а также в Македонии, включая населенную славянами часть Северной Греции, возникло движение богумильства [13, 15,16]. В последствии богумилы очень хорошо принимали ислам, так же как и прямые потомки иллирийцев - албанцы [1,10,17]. При этом, население Западноболгарского царства, сохранившее старую веру (богумильство), охотно помогало туркам в подавлении сербских восстаний, что нашло отражение даже в литературе. У А.С. Пушкина, переводившего песни западных славян. В стихотворении "Видение короля" есть фраза:

"Горе! в церкви турки и татары
И предатели, враги богумилы.
На амвоне сам султан безбожный,
Держит он наголо саблю,
Кровь по сабле свежая струится..." [18]

К данной категории этносов можно отнести часть сербского этнического формирования в Воеводине, где имело место сильное венгерское влияние из-за большого количества совместных браков [3;10]. Несколько особняком от всех византийских этносов держались черногорцы.

Другая группа этносов византийского суперэтноса представлена греками, восточными болгарами, сербами, румынами и молдаванами. Стереотип поведения этих этносов полностью дисгармонировал с Миром Ислама и Католической Европой. Зато все они хорошо контактировали как с Древней Русью [19], так и с новой Россией, а следовательно, и с Протестантской Европой [20].

Постепенно на эти народы все больше и больше влияние начинает оказывать Россия [22], находящаяся к концу XVIII века в акматической фазе этногенеза. Русские, одержав победы в серии русско-турецких войн, завладевают Северным Причерноморьем и, тем самым, непосредственно приближаются к землям бывших византийских народов.

Государства Протестантской Европы, в особенности Великобритания и Пруссия проявляли к Балканам не меньший интерес, чем Россия. Однако европейцы идти на сухопутную войну с турками и другими мусульманскими народами не решались. В Турции имелось еще достаточное количество пассионарных людей, способных дать достойный отпор хорошо вооруженным, но нестойким в затяжных сухопутных боях европейским армиям. В последствии поражение армии Наполеона в Египте подтвердило опасения европейцев. И тут в Европе созрел план об использовании России в войнах с Турцией. Когда же оба противника ослабят друг друга в серии кровопролитных войн, то европейцы без особых усилий смогут установить контроль над Балканами. Проявившееся в начале XVIII века незначительное снижение уровня пассионарности российского суперэтноса, заметное особенно в центре страны, позволило европейским протестантам захватить русский трон и начать подготовку для стравливания русских и мусульман. Именно при Екатерине II в России окончательно оформилась и начала претворяться в жизнь доктрина о сплочении всех славян и всех православных под единой властью [23 - 25]. По сути дела, данная доктрина, которую разделяла поначалу часть казачества, не являлась этнокультурной доминантой русского или евразийского суперэтноса. Возникновение подобной доминанты связано с достижением части казачьего субэтноса наивысшей степени пассионарного напряжения, когда этническое формирование ставит перед собой явно нереальные задачи. Выполнение подобных задач возможно лишь при условии, что пассионарность всего суперэтноса не будет снижаться и всегда будет оставаться на максимально высоком уровне.

В дальнейшем ослабление субэтноса великороссов, а следовательно, образование некоторого временного пассионарного вакуума в центре, позволило немцам перевести одну из периферийных идеологий в разряд всеобщей. После этого уже в начале XIX века, немцы фактически заново переписали историю России, вычеркнув оттуда весь положительный опыт контактов России с Золотой Ордой и со странами Исламского Мира и тем самым завершили идеологическую подготовку по втягивании России в разрешение Балканского вороса.

Из более мелких этнических групп, проживающих на Балканском полуострове, можно выделить еще цыган и сефардских евреев, прибывших в XVI веке преимущественно в Салоники из Испании. Остальные этнические группы столь малочисленны и их влияние на процесс этногенеза и на дальнейший ход истории настолько малы, что их смело можно исключить из рассмотрения.

Что же касается евреев и цыган, то они являлись частью рассеянных практически по всей планете своих суперэтносов. Причем, эти суперэтносы были столь поляризованы, что порой одни этнические формирования евреев или цыган не знали ничего об иных частицах своих суперэтносов.

После того, как на Балканах встретились интересы различных суперэтносов и мировых держав, суперэтнический контакт в данном регионе еще более усложнился, а степень его химеризации (несовместимость стереотипов поведения и суперэтнических доминант между собой) резко возросла. Образно выражаясь, Балканы стали представлять из себя группу этносов-обломков, зажатых мощными плитами - соседними суперэтносами.

Поэтому для дальнейшего анализа исторических событий потребуется расширить рамки исследования и включить в него изучение процессов, происходящих во всех вошедших в контакт суперэтносах и мировых державах, т.к. эти процессы будут оказывать на судьбу балканских народов огромное влияние.

Начать рассмотрение внешнего воздействия лучше всего с Востока, поскольку там на рубеже XVIII и XIX вв. произошли события, которые очень сильно изменили этнологическую карту восточного полушария и социально-политическое устройство мира.

Ветер с Востока

К концу XVIII века на восточных и южных окраинах Османской империи возникли первые заметные проявления пассионарного толчка, произошедшего в XVIII веке. Северная ось пассионарного толчка прошла, по-видимому, в районе 30-й параллели от Японии, Китая через Тибет, Индию, Пакистан, через Афганистан, Иран и Ирак в Египет и Северную Африку. Южная, задев Филлиппины, юг Вьетнама, центр Малакского полуострова и Север Суматры протянулась до Южной Африки. Поначалу Л.Н. Гумилев полагал, что линия пассионарного толчка одна [26], и поэтому он помещал ее на Южную Африку, Индокитай и Японию [27]. По мере накопления информации, в более поздних публикациях появились сведения о нескольких линиях, часть из которых обладает мутагенными свойствами (скорее всего не более двух) [28]. Такой подход объясняет выводы, сделанные Л.Н. Гумилевым относительно "обновления культуры Передней Азии, Ирана и Северной Африки" [29], а также об этнической консолидации афганцев около 300 лет назад (т.е. в XVIII веке) [30], произошедшей одновременно с подъемами на южной оси.

В последствии данные о северной линии пассионарного толчка обобщил ученик Л.Н. Гумилева - В Мичурин [31].

Если посмотреть на хронику событий в землях, расположенных южнее современной Турции, то они полностью подтвердят выводы Л.Н. Гумилева, К.П. Иванова и В. Мичурина. Середина XVIII века в Египте отмечена мощным восстанием египтян против власти мамлюков и турок. Через некоторое время становится независимым весь Верхний Египет. С большим трудом в 1769 году мамлюки подавляют мятеж, но уже в 1778 году начинаются новые восстания феллахов [32].

Восточнее, в Палестине, в середине XVIII века против турецкого владычества выступает арабское княжество Сафад, правитель которого - Дагир в 1765 году провозглашает независимое арабское государство. В 1769 году, сразу после подавления восстания крестьян в Египте, Дагир входит в союз с египетскими мамлюками и начинает широкомасштабную войну против Турции. Стремление мамлюков освободиться от власти турок под лозунгом создания единого арабского государства указывает на то, что и их задел пассионарный толчок. К тому же, усложнение внутриэтнической системы в арабских странах также свидетельствует о возрастании уровня пассионарности. Ранее мамлюки представляли особый класс государственных рабов, набираемых для военной службы с периферии Мусульманского мира, которые не стремились объединится с подвластными им арабами вплоть до XVIII века. В XVIII веке объединенные арабо-мамлюкские сообщества начинают успешно громить турецкие войска и захватывают города: Дамаск, Бейрут и Сайду [33]. Взятие Дамаска сопровождается поддержкой местного населения, которое вело активную антитурецкую борьбу также с середины XVIII века [34]. Примерно на этой же полосе, в Северной Аравии, в то же самое время возникает движение ваххабизма, основоположник которого Мухаммед Абд ал-Ваххаб родился в 1703 году [35]. Финалом борьбы арабов за независимость становится изгнание ими армии Наполеона, вторгшейся в Египет в конце XVIII века [36].

Но может быть такое сочетание событий чистая случайность. Проверим. Если это не случайность, то процесс будет развиваться и набирать силу. И действительно, из указанных выше районов начинаются миграции в Турцию и на интересующие нас Балканы. Причем, к концу XVIII века интенсивные миграции отмечаются уже из Восточной Турции в направлении Северного Кавказа и Балкан [37]. И вот, что интересно, во всех регионах, куда направлялись миграционные потоки, отмечается рост исламского фундаментализма. В Турции на рубеже XVIII - XIX вв. происходит восстание янычар, направленное против европеизации страны [38]. На Северном Кавказе в 1785 году пастух-чеченец Ушурма принимает имя Мансур и объявляет газават (священную войну) местным язычникам и поддерживающей их России [39]. С этого же периода начинается усложнение этнической структуры албанского этноса. На рубеже веков формируются две группы или субэтноса - тоски и геги [5]. Наравне с усложнением структуры разворачивается антитурецкая борьба. В 1760 году Мехмед Бушати изгоняет турок из Северной Албании, а его сын Махмуд Черный наносит поражение трем турецким армиям. Южнее Али Паша организует другое независимое албанское государство [6;40].

Турции приходится напрячь все силы, чтобы подавить восстания албанцев и примкнувших к ним янычар. В 1822 году турки возвращают под свой контроль Южную Албанию, а в 1831 - северную [40]. В 1926 году султан Махмуд II ликвидирует янычарский корпус, подвергнув янычар почти полному истреблению [38]. По поводу указанной акции султана в России и Европе написано много работ и значительная часть из них однозначно оправдывает Махмуда II. Считается, что янычар упразднили как уже отживший организм, не способный выполнять функции обороны государства. Ведь, Суворов разгромил несколько раз турецкие войска, которые имели значительное численное превосходство над его армией. И даже крепость Измаил он взял приступом, не имея численного преимущества [41]. Да, действительно, все это имело место, но все ли янычары были такими нестойкими солдатами? Поэтому мы не будем спешить с выводами и посмотрим, как развивались события дальше. Одним из регионов, приютивших янычар, оказалась Восточная Турция. По стереотипу поведения и по острому неприятию идеи европеизации эта часть страны резко отличалась от центральных районов. Кстати, это заметил и даже отразил в своем творчестве А.С. Пушкин во время путешествия в Эрзрум в 1829 году. В своих стихах он противопоставил Стамбулу, который "отрекся от Пророка" фундаменталистский Эрзрум (Арзрум):

"Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум;
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.
Постимся мы струей трезвой,
Святые воды нас поят;
Толпой бестрепетной и резвой
Джигиты наши в бой летят;
Харемы наши не доступны,
Евнухи строги, неподкупны,
И смирно жены там сидят. [42]"

Другой страной, давшей кров опальным янычарам, стал Египет. Там убежавшие от свирепства турецких властей янычары и албанцы развернулись на полную мощь. Албанский янычар Мухаммед Али (уроженец современной Македонии [43]) и его сын Ибрагим (родился в Северной Греции [44]) создали в Египте мощную арабскую державу. Поначалу Мухаммед Али участвовал в отражении наполеоновской агрессии, а затем в 1811 году провозгласил независимость Египта. В 1818 году его войска захватили Аравию, разгромив ваххабитов. Немаловажную роль при этом сыграло использование египтянами самых новых по тем временам достижений в техническом оснащении войск и военном искусстве. После провозглашения независимости многих египтян направляли учиться в лучшие учебные заведения Европы, и они возвращались превосходными специалистами. Египет быстро расширяет свои владения. С 1820 по 1822 гг. египетская армия устанавливает контроль над Суданом. В 1833 году Мухаммед Али принимает решение разгромить Турцию и остановить тем самым духовную агрессию Европы на Востоке. Нанеся поражение туркам, возглавляемые Ибрагимом войска оккупируют Палестину, Сирию, а затем и всю Азиатскую Турцию. Триумфальное шествие египтян на Стамбул было остановлено лишь русскими.

Учитывая вышеизложенное, можно констатировать, что среди массы янычар появились очень высокопассионарные консорции, избавившись от которых Турция еще более ослабила себя.

В 1839 году Турция еще раз испытала на себе крепость египетских войск и снова вмешательство извне спасло ее от полного разгрома [45].

Нет, перечисленные выше события явно не случайность. При их анализе легко выделить все признаки пассионарного толчка, перечисленные Л.Н. Гумилевым в [1]:
- изменение стереотипа поведения;
- усложнение внутриэтнической структуры;
- совершенствование хозяйства, а следовательно и изменение взаимодействия этноса с ландшафтом;
- военные и технические усовершенствования;
- расширение ареала обитания за счет завоеваний и миграций.

Следовательно, можно смело утверждать, что Балканский полуострв также оказался в сфере влияния пассионарного толчка. Правда, оно было незначительным и затронуло главным образом мусульманское население полуострова. К тому же, проявления пассионарного толчка на Балканах из-за малочисленности мусульман не привело к изменению кардинальной расстановки сил. Турция по- прежнему удерживала контроль над большей частью балканских народов, но делать это ей с каждым десятилетием становилось все труднее и труднее.

Борьба за независимость

Наконец-то процессы дезинтеграции в Османской империи затронули и Балканы. Этносы, непринадлежащие к османскому суперэтносу одним за другим предпринимали попытки покинуть суперэтническую химеру, т.е. провозглашали независимость. Наиболее упорное стремление к независимости наблюдалось у группы этносов, чей стереотип поведения гармонировал с русским и протестантским. Антитурецкие восстания охватили Сербию, Грецию и Черногорию. Уже в 1796 г. Черногорцы в результате победы над турками фактически стали независимыми. Турция свои войска из Черногории вывела. Хотя, султан долгое время отказывался признать юридически независимость Черногории [46].

В 1821 году национально-освободительная война началась в Греции, в которой на стороне греков принял участие ряд европейских стран и Россия [47]. На помощь к туркам из Египта пришли войска и флот Мухаммеда Али. Турция решила сначала разгромить флот греческих союзников, чтобы лишить повстанцев поддержки с моря и пресечь поток оружия и добровольцев. Египетско-турецкая группировка военно-морских сил, базировавшаяся в Наваринской бухте, значительно превосходила англо-французско-русскую эскадру.

Турки и египтяне имели на вооружении 66 судов (7 кораблей, 17 фрегатов, 26 корветов, 11 бригов и 5 брандеров). Русско-европейская эскадра насчитывала 26 судов, из которых: 4 корабля, 4 фрегата - русские; 3 корабля, 4 фрегата, 1 корвет, 3 брига - английские и 3 корабля, 2 фрегата, 2 корвета - французские. 8 октября 1827 года в ходе Наваринского сражения эскадра союзников Греции практически полностью уничтожила турецко-египетский флот [48].

В результате поражения турок в последующей русско-турецкой войне 1828 - 29 гг. Турция была вынуждена признать независимость Греции [47]. Упрочилось положение также Сербии, Валахии (Румынии) и Молдавии. К фактически независимому сербскому княжеству присоединили дополнительно 6 уездов. Молдавия и Румыния, как и ранее Сербия, получили возможность самим избирать над собой верховную власть. Кроме того, в Сербии было запрещено селиться туркам [49].

Несколько иначе повела себя группа этносов византийского суперэтноса, в которую входили македонцы и западные болгары. Македонцы не приняли активного участия в борьбе за свободу Греции и не откликнулись на панэллинистические призывы Афин [50]. В добавок, в македонском православии возникло сильное сопротивление греческой церкви [51]. Аналогично Македонии противодействие греческой церкви возникло в Западной Болгарии. Центр болгарского сопротивления Константинопольской митрополии располагался в районах Габрово - Тырново - Шипка (в Старопланинских горах, где имела место метисация турецкого и болгарского населения). В борьбе с греками часть болгарского духовенства обратилась за помощью к Риму. Так возникла болгарская униатская церковь, преданная в 1872 году анафеме Константинопольской митрополией [52].

Почувствовав сопротивление болгар греческому православию, турецкие власти решили поддержать их порыв. 28 февраля 1870 года султан издал специальный указ о Болгарском экзархате, т.е. о создании независимой болгарской православной церкви, а также поддержал униатов. Но большинство болгарского населения все же осталось в православии, хотя отношения с греческим духовенством у болгар окончательно испортились. Причина неудачи католиков и турок состояла в том, что и сами болгары были слабопассионарны и турки с католиками не обладали высокой пассионарностью, чтобы включить болгар в состав своих суперэтносов.

Поляризация у болгар проявилась при Апрельском антитурецком восстании 1876 года. Наибольший размах антитурецкие выступления приняли в районе Восточной Румелии (Южной Болгарии), где проживала преимущественно восточноболгарская общность. Даже само название Восточная Румелия говорит о том, что жители данного региона считают себя ромеями, т.е. так называли себя византийцы. Восстание организовал и подготовил Болгарский революционный центральный комитет, располагавшийся в Добрудже (Румыния).

После организации массовых выступлений комитет планировал осуществить вторжение воинских отрядов с территории Румынии. Однако направление вторжения с этнологической точки зрения было выбрано неверно. Отряд Х. Ботева устремился от г. Козлодуй в Западную Болгарию, а местное население его не поддержало (см. Рис. 2). В результате турки восстание подавили [53,54].

Совсем иначе повели себя сербы и черногорцы. С 1876 по 1878 гг. они начинают серию войн против турок. Нарастание национально-освободительного движения на Балканах вызвало новую русско-турецкую войну. В отличие от войны 1854 - 55 гг. она оказалась более удачной для русских.

Русские войска прошли через Румынию, которая решила окончательно разорвать все связи с Турцией и провозгласила независимость. Основным театром военных действий стала Болгария. Война протекала довольно напряженно для России. Турки обладали прекрасным оружием и штатом опытных военных специалистов, но пассионарности им явно не доставало. Поэтому, несмотря на затянувшуюся осаду Плевны и ожесточенные бои на Шипкинском перевале, Россия разгромила Турцию [56]. Во время боевых действий уже вся Болгария высказалась за изгнание турок, т.к. независимости хотели и западные, и восточные болгары. К тому же, на них сильно оказывала влияние, укоренившаяся на Балканах и в России идея славянского единства.

Результаты мирного договора оказались для Болгарии не выгодными. Значительная часть болгарских земель, включая Восточную Румелию, осталась под властью Турции. Но население Восточной Румелии настолько ненавидело турок, что это привело к мощному антитурецкому восстанию в 1885 году. Неожиданно в разгар болгаро-турецкого конфликта сербы, чей стереотип поведения также дисгармонировал с турецким, ввязались в войну на стороне Турции против болгар [57].

Такое развитие событий характерно для слабопассионарных гомеостатичных этносов, где межэтнические связи в пределах своего суперэтноса не столь прочны, как в инерционной фазе этногенеза. Это было по сути первым сигналом для славянофилов о том, что их цель скорее иллюзорна, чем реальна. Но внимание на данный факт никто не обратил, поэтому то, что произошло дальше, вызвало у славянофилов России недоумение.

После окончания освободительных войн в Болгарии на трон садится немецкий принц Баттенберг, и местное население его поддерживает. Когда в 1886 году незначительная по силе русофильская партия свергает его с престола, то болгары производят контрпереворот и избирают князем Фердинанда I Кобургского. Дипломатические отношения между Россией и спасенной ею Болгарией оказались разорванными вплоть до 1896 года. В страну хлынул широким потоком немецкий капитал.

А что в это время происходило в Сербии? Источники сообщают следующее: "Экономика Сербии, начавшая ориентироваться на европейский рынок, к концу XIX века попала в экономическую зависимость от австрийской империи - злейшего врага России [58].

Аналогичная ситуация сложилась и в Греции, и в Румынии. Там также все ключевые позиции захватили западные политики и западный капитал.

Так завершился этап освобождения балканских народов от османского ига.

А что же приобрела Россия?

Поскольку экономическое и политическое влияние на Балканах после окончания серии русско-турецких войн оказалось в руках западноевропейцев, то у пытливого читателя возникает вопрос, а что же приобрела Россия, на протяжении более чем 100 лет посылавшая на смерть своих сынов? Перед тем как на него ответить, хотелось бы сделать небольшой экскурс в этническую историю суперэтносов, принимавших участие в борьбе за влияние на Балканах. Это необходимо для того, чтобы понять, почему вдруг освобожденные народы отдали предпочтение европейцам, а не русским.

Первый вывод который напрашивается - экономический. Европа - более экономически развита, чем Россия. Бизнес с Европой несет гораздо больше выгод для балканских стран. Но зачем же тогда рвать отношения, как это сделала Болгария. Может быть дело все в злодеях-политиках и стоящих за ними ненасытных буржуа? А как же тогда основная масса населения, армия, офицерский корпус и генералитет? Почему они позволили утвердиться антироссийским настроениям? Ведь шанс в 1886 году изменить все к лучшему у них был. Причем, поддержку антироссийскому курсу оказывали восточные болгары, чей стереотип поведения ближе к русскому, чем, скажем, у западных болгар. В чем же все-таки причина? Может быть в том, что византийские этносы и русские принадлежали к разным суперэтносам. Например, из истории известно, что у Древней Руси отношения с Константинополем и Балканами складывались не всегда хорошо. Приняв православие, русские не переставали нападать на греческие города. Попытка Юрия Боголюбского стать царем Грузии потерпела провал [59]. Но с другой стороны, между европейцами-протестантами и византийцами также существует суперэтническая граница. Значит, надо попробовать оценить степень комплиментарности византийцев с русскими и с европейскими протестантами. У Л.Н. Гумилева в книге "Древняя Русь и Великая степь" есть наблюдения, которые вносят некоторую ясность в определение степени комплиментарности между указанными выше суперэтносами. Согласно наблюдениям Л.Н. Гумилева, на рубеже 80-х годов XI века после одного из восстаний русских наемников в Византии "русские перестали стремиться на службу в Константинополь, а греки предпочли их заменить англосаксами, во множестве покидавшими родину, захваченную французскими норманнами [60]". Вспомним, саксонцы являлись православными или язычниками, а норманны - католиками. Четкое предпочтение, отданное византийцами саксонцам, показывает, что их стереотип поведения был ближе к византийскому, чем русский. В дальнейшем смуты в Византии случались часто, и саксонцы принимали в них участие, но никто от их услуг отказываться не собирался. Значит дело вовсе не в глупом инценденте, а в более устойчивых симпатиях. Теперь проведем следующее обобщение. Протестантизм в Англии, Германии и Франции как раз и возник, когда в фазе надлома бретонцы, саксонцы, валийцы, западные славяне (предки сербов) начали ассимилировать католиков - своих бывших завоевателей. Следовательно стереотип поведения византийцев должен быть ближе к протестантскому, чем к русскому, испытавшему на себе сильное влияние со стороны монголов и мусульман. Если наш вывод справедлив, то и остатки византийского суперэтноса на восточном берегу Черного моря - грузины и армяне должны также лучше контактировать с европейскими протестантами, чем с русскими.

И действительно, как только представилась возможность отделиться от России, закавказские византийцы поспешили пойти на союз с Протестантской Европой. После выхода России из Первой Мировой войны национальные лидеры Грузии и Армении при поддержке США, Англии захватили власть [61]. Сформированный Закавказский комиссариат принял решение разоружить и демобилизовать российскую Кавказскую армию, заменив ее национальными формированиями [62]. Выдворение русских войск осуществлялось новыми властями Грузии и Армении даже несмотря на возросшую турецкую угрозу. И турки своего шанса не упустили. 14 апреля 1918 г. турецкая армия, прорвав фронт, разгромила национальные части Закавказского комиссариата. В процессе наступления турки захватили Эрзижан, Эрзрум, Батуми, Карс, Ардаган, Каракалис (Кировокан), Александрополь (Ленинокан). Тогда Грузия, чтобы избежать оккупации турецкими войсками своей территории, пригласила на помощь немецкие войска, а не Белую гвардию [63].

После ухода немцев и турок Армению и Грузию оккупировали англичане. Армяне при этом большие надежды в деле собирания Великой Армении возлагали на Англию и Америку [64]. Грузия же с попустительства англичан предприняла акт открытой агрессии против России, пытаясь отбить у Добровольческой армии ген. Деникина Сочинский округ [65, 66]. При рассмотрении вышеупомянутых событий вырисовывается еще одна закономерность. Чем ближе тот или иной византийский этнос к побережью Черного моря, тем сильнее у него антирусские настроения. Так, Грузия и Болгария с 1914 по 1920 гг. вступили непосредственно в войну против России. И сегодня обе страны стремятся вступить в антироссийский блок НАТО. Несколько дружелюбнее относились к России Греция, Румыния Армения и особенно Сербия. Правда, в настоящее время Греция также вступила в союз НАТО, а Румыния туда стремится. Что же касается Армении, то тут вопрос особый. На Востоке от ее современной административной границы, в Нагорном Карабахе, в середине XIX века появился очень воинственный и высокопассионарный азиатский народ, говорящий на армянском языке и непохожий ни на один окружающий этнос. Очевидно его появление - это результат смешения в Карабахском ханстве местного населения и выходцев с Юга. Так вот этот народ, представители которого нанесли туркам сокрушительное поражение под Сарыкамышем в 1918 г., относился к России намного лучше других византийских этносов, о чем свидетельствуют самые различные источники [67, 68]. И современный армянский этнос, проживающий на территории Армении и являющийся результатом ассимиляции других армянских этнических сообществ выходцами из Карабаха, в настоящее время ориентируется в области внешней политике на современную Россию.

На стремление византийцев к Протестантской Европе оказал тот факт, что разница между уровнями пассионарности у византийцев и у русских была несопоставимо больше, чем между византийцами и европейцами. В России во всю разворачивались процессы этнического надлома, а на Западе, находившимся в конце инерционной фазы, царили традиции и размеренность жизни, что подходило лучше для гомеостатичных византийцев.

Таким образом, на выбор балканских народов повлияло сочетание сразу трех причин: экономического преимущества Протестантской Европы, большей комплиментарности менталитетов византийцев с протестантами и меньшей разницей между уровнями пассионарного напряжения византийцев и европейцев.

А может быть все-таки подобный результат является следствием невероятного стечения обстоятельств. Въедливому критику без труда можно в каждом конкретном случае найти факты, когда византийская или российская сторона совершали фатальные ошибки. Предположим, что цари были не сдержаны и упрямы, войны грубы и неотесанны, дипломаты корыстны. И как следствие всего этого - предпочтение отдано Западу, который все всегда делает лучше всех. Ладно. Тогда возьмем к примеру процесс сближения русских и донских казаков в единый суперэтнос. Сколько между ними было войн и размолвок? Сосчитать трудно. Тут и восстания Болотникова, Разина, Булавина и т.д. А уж крови пролито сколько. И тем не менее эти народы, несмотря ни на какие экономические посулы извне, объединились в единый суперэтнос. Даже запорожцы и донцы, служившие турецкому султану, в XIX веке окончательно перешли на сторону России [69,70]. Аналогичная ситуация складывалась с присоединением Гавайев к США [71] и со сближением полинезийцев с англичанами в Новой Зеландии и Австралии [71,72]. Принимая во внимание приведенные примеры, зададим вопрос въедливому критику, почему в одних случаях трения, вражда и ошибки сглаживаются с течением времени, а в другом нет? Причем, обиды, нанесенные русскими и казаками друг другу или англосаксами и полинезийцами, несравнимо больше по своим масштабам, чем недоразумения между русскими и византийцами. Вот и получается, что теория случайностей не дает исчерпывающего ответа. Ясно что во всех вышеперечисленных случаях действуют определенные закономерности. Ошибка России заключается лишь в том, что она не захотела с ними считаться, полагая, что в следующий раз у нее все получится как надо.

Другой негативной стороной борьбы за сплочение всех славянских и православных народов стало то, что Россия рассорилась со всем Исламским миром, расположившимся в Афразии на протяжении от Тихого океана до Атлантического. Западноевропейцы, захватившие русский трон, умело разжигали миф о мусульманской угрозе и мусульманской кровожадности. И такая политика достигала цели, хотя в XIX веке мусульманские народы не представляли для России реальной военной или идеологической угрозы. Кочевники Казахстана проявляли к русским либо дружелюбие, либо лояльность. Иран, Турция и горские народы Северного Кавказа не имели таких вооруженных сил, которые смогли бы организовать широкомасштабное вторжение или отторгнуть от России часть ее территории. Об этом красноречиво свидетельствуют победы, одержанные русскими в русско-турецких и русско-иранских войнах. Так, генерал Котляревский в период войны России с Наполеоном, имея в своем распоряжении 1,5 тыс. солдат, нанес сокрушительное поражение 30 тыс. персидской армии [73]. А в 1826 году 8-ми тысячного отряда русских оказалось достаточно для разгрома 35-ти тысячной армии персов. Втянув Россию в целую серию войн на Востоке, европейцы сумели легко обработать мусульман, у которых сложилась предвзятое мнение о России. Историк из Крымской Татарии, исследующий подстрекательскую деятельность европейских держав, оставил следующую запись: Арабы, турки, персы, не говоря уже о мусульманах Индии, зная Россию по английским, немецким и французским источникам, и не имея ни одного самостоятельного сочинения о соседней великой северной стране, всегда легко поддавались на убеждения западных друзей и охотно одевали на нос их очки [74]".

Пока русские и мусульмане истребляли друг друга в ненужных обеим сторонам войнах, западноевропейцы их безбожно грабили и навязывали кабальные договора. Собственно русские ничего не получили от победоносной войны, ни земель, на которых они не могли жить из-за тяжелого климата, ни добычи и никакого улучшения своего социального положения.

По свидетельству Ф. Энгельса, в 50-е - 70-е годы XIX века вся промышленность и торговля России находилась в руках немцев [75], не говоря уже о нарождающейся банковской системе.

Придворными банкирами в России в первой половине XIX века являлись выходцы из семейства Штиглицев, тесно связанных с домом Ротшильдов. Один из них - А.А. Штиглиц стал первым управляющим созданного в 1860 году Государственного банка России. В 1863 году он нанес значительный урон Государственному казначейству. Убытки составили 7 млн. рублей (золотой запас России в 1863 году насчитывал 81 млн. рублей) [76]. В первой половине XIX века крупными банкирами в России также являлись: Амбургер (Берлин), Ливио (С-Петербург), Томсон, Стерн, Миллер (Москва). Во второй половине века к ним прибавились: Бренберг, Госслер и К (Гамбург), Б.Г. Шредер и К (Амстердам), братья Бетман (Франкфурт-на-Майне) и другие.

Под их контролем оказались все крупные коммерческие банки, созданные за время реформ:
- Петербургское общество взаимного кредита - первый коммерческий банк в России, созданный в 1863 г.;
- Петербургский международный коммерческий банк. созданный в 1869 г.;
- Азовско-Донской коммерческий банк, создан в 1871 г;
- Русский банк для внешней торговле, создан в 1871 г.;
- Центральный банк русского поземельного кредита, создан в 1873 году и объединял целую сеть региональных земельных банков [77]. Прибрав к своим рукам и финансы страны, иностранные нувориши вызывали периодически кризисы в банковской системе, а значит и в промышленности [78].

Одним из наиболее надежных источников получения богатства для русских купцов и промышленников в начале и середине XIX века являлась торговля с Китаем и странами Юго-Восточной Азии. Караванный путь из Азии в Европу проходил через российский пограничный город Кяхту, ставший крупнейшим торговым перевалочным пунктом. Кяхта, по воспоминаниям Попова И.И., "гремела во всем мире, имея дела с Лондоном и с Америкой, не говоря уже о России, Китае и среднеазиатских государствах" [79]. Изнеженные немцы и англичане, конечно, туда не ездили, а товарообороты в Кяхте были очень высокими и достигали 30 млн. рублей [80]. Напомню, что золотой запас России колебался в районе 80 млн. рублей. Использовав отсутствие иностранной конкуренции, предприимчивые сибиряки, быстро монополизировав обмен товаров на серебро и золото, получили тем самым все шансы на открытие своего бизнеса в центре России. Но акция правительства Николая I, направленная против войск Мухаммеда Али в 1833 году, со временем оборвала и этот источник обогащения для русских. Отправляя войска защищать Стамбул от египтян, в России полагали, что это предотвратит появление нового мусульманского государства, враждебного для России и для европейцев, которые стремились захватить Египет и Балканы. Да, действительно борьба за Турцию, в которой европейцы имели огромные интересы, обещала быть для них сложной. И Египту, если бы Россия не участвовала в войнах с мусульманами, было бы не до России.

Поход русских, как известно, вынудил египтян отдать султану всю Восточную Турцию, которая могла бы оказать поддержку Египту в борьбе с Европой. Англичане этим воспользовались, и когда вспыхнул очередной турецко-египетский конфликт, вступили в войну на стороне Турции. Разделенные египетско-турецкой границей этнические формирования новых мусульман не успели сорганизоваться и скоординировать свои действия, и Египет после серии войн оказался под властью Англии. Кстати, если бы египтянам удалось организовать успешное сопротивление европейцам в Восточной Турции, то необходимость освобождать Балканы отпала бы сама собой. Ведь, Черногория уже являлась фактически независимой страной, Греция и подавно, а сербы и другие балканские народы имели все возможности сбросить османское иго в случае раскола Турции. Но сделанного не воротишь, и события в Азии потекли в ином направлении.

В 1869 году английские колонизаторы открыли судоходство в захваченном Египте по Суэцкому каналу. Торговый путь через Кяхту сразу стал нерентабельным. С другой стороны, открытие Суэцкого канала облегчило англичанам задачу по убеждению маньчжуро-китайских властей, которые в начале противились европейскому проникновению, на более тесное сотрудничество с европейскими державами и переориентацию торговых потоков с сухопутных маршрутов на морские [80, 81].

На этом вереница потерь для России не закончилась. Включение в ее состав самых различных народов, в том числе славян-католиков и униатов, и одновременное проведение ассимиляционной политики привело к поляризации и расколу российского (евразийского) суперэтноса в фазе надлома. Кроме того, Россия превратилась в такое же химерное объединение, как и Османская Империя. Начавшиеся в последствии революции, гражданские войны, массовые репрессии и образование внеэтничных формирований с жизнеотрцающей идеологией (антиситемы) указывают на то, что это была самая тяжелая плата России за освободительный поход на Балканы и объединение всех славян под властью российского царя.

Как показывает мировой опыт, экономический ущерб от казнокрадства и жертвы в ненужных войнах можно пережить, а внутренняя дезинтеграция, продолжающаяся в России и по сей день, на много опаснее, ибо еще не известно, чем она закончится.

Борьба за души и сердца

Обретение балканскими народами независимости, а следовательно и распад балканской суперэтнической химеры, не застраховало их от дальнейших контактов с другими суперэтносами. Хотя уровень пассионарности у жителей Балкан несколько повысился за счет смешения с турками, его явно не доставало, чтобы самостоятельно восстановить существовавшие ранее доминанты и сохранить тем самым целостность своих суперэтносов. Поэтому регион стал местом, где получили возможность распространения самые различные идеологические и философские концепции. Их было достаточно много. В данной работе будут рассматриваться лишь те, которые оказали значительное влияние на судьбу балканских народов.

Одним из модных идеологических течений конца XIX века несомненно являлись революционные идеи, порожденные французской революцией. Течение это прежде всего охватило католические страны мира: Францию, Австро-Венгрию, Италию Польшу, католическую часть Германии, но не Пруссию. В протестантских Англии, США, скандинавских странах идеи французской революции популярностью не пользовались. Не пользовался там популярностью и отпочковавшийся от революционно-демократического движения марксизм. Например, К. Маркс и Ф. Энгельс разработали для США план разгрома армии южан, который в последствии успешно использовал генерал Шерман [82]. Они писали для американцев статьи Американской энциклопедии, восторгались экономическими успехами, считали, что Америка уже одной ногой стоит в социализме. Только вот американцы их теории не приняли. С англичанами вышло то же самое, а вот с бельгийцами, немцами- католиками, итальянцами, испанцами и поляками установились очень хорошие контакты. Ф. Энгельс долгое время исполнял обязанности секретаря-корреспондента у коммунистов Бельгии, Испании и Италии [83].

Собственно марксизм сформировался под воздействием сложного этнического процесса, начавшегося в Европе в период Французской революции, когда вошли в тесный контакт два близких между собой суперэтноса, проживающие в Западной Европе, - западноевропейцы и евреи. Современные еврейские ученые назвали почему-то указанный процесс - Emanzipation (дословно эмансипация) [84]. Согласно исследованиям А. Кестлера, за счет огромного числа смешанных браков стереотип поведения значительной части европейских евреев стал меняться и сближаться с западноевропейским [85]. Низкий уровень пассионарности обоих суперэтносов не привел к образованию чего-то единого, но зато вызвал у них еще большую поляризацию. Одна часть евреев стала ближе к католикам, а другая - к протестантам. Так вот прокатолическая ветвь евреев и европейских католиков и породили коммунистическое движение*.

* К.Маркс происходил из прокатолических евреев по материнской линии. Мать жила в католической части Голландии. Отец происходил и пропротестантской ветви и даже принял протестантизм. Отец хотел сделать из сына юриста или бизнесмена, но сын ушел в революцию. К этносу отца он относился очень прохладно, что нашло отражение в его работе "О еврейском вопросе" [84].

Раз коммунизм характерен для народов, чей стереотип поведения близок к европейским католикам, то и компартии на Балканах появились в районах, населенных либо католиками, либо православными, подвергшимися метисации с иллирийцами и мусульманами, а в последствии и у самих мусульман. Партия, стоящая на принципах II-го Интернационала возникла в Хорватии и Словении в 1894 году [86,87]. Другой очаг коммунизма возник в Воеводине в 1870 г., где часть сербского населения подверглась смешению с венграми. Левое движение выкристаллизовалось из сербской Омладины. Через год его запретили власти Австро-Венгрии с согласия Сербии [88]. Возглавивший марксистское отделение Омладины Святозар Маркович симпатизировал Чернышевскому и был впоследствии участником русской секции I-го интернационала [89].

Стремление коммунистов Балкан к сближению с российскими коммунистами показывает наличие комплиментарности красных балканцев с возникшими на территории России этносами южнорусов и украинцев, образовавшимися в фазе надлома из-за смешанных браков с поляками, славянами-униатами и татарами.

В 1903 году в Болгарии возникла социал-демократическая партия тесняков. Основатели партии - Благоев Дмитр и Кирков Георгий вели свою родословную из Западной Болгарии и Среднегорья, где имела место метисация с турками, а еще ранее с иллирийцами [90,91]. Основные кружки тесняков также располагались на данных территориях [92 - 94].

Кроме того, у всех вышеперечисленных народов существовали довольно сильные националистические движения. Особенно ярко они проявились в Хорватии. Часть хорватской крестьянской партии и мелкая буржуазия не раз прибегали к репрессиям против сербов [86].

Наравне с коммунизмом и национализмом очень большой популярностью пользовалась идея об объединении всех славян и православных в единое государство, которая смыкалась с чаяниями греков, болгар и македонцев окончательно изгнать турок со своих земель. Немаловажную роль в поддержке таких настроений играла Россия, которая, утратив влияние на Балканах в экономических и политической сферах, прочно удерживала его в духовной сфере.

Постепенно идея славянского братства заняла ведущее положение как среди народов, так и среди политических элит на Балканском полуострове.

В Македонии в 1903 году создается Внутренняя македонско-одринская революционная организация (ВМОРО), которая возглавила выступления против турок [94]. С 1909 года к волнениям в Македонии присоединились выступления албанцев [6]. В результате в 1912 году вспыхнула 1-ая Балканская война, в которой войска Греции, Болгарии, Сербии, Черногории при поддержке македонских и албанских повстанцев нанесли сокрушительное поражение турецкой армии. В соответствии с мирным договором албанские, македонские и болгарские земли окончательно вышли из состава Турции.

В дальнейшем мнения стран победительниц сильно разошлись. Сначала возник конфликт между албанцами, с одной стороны, и сербами и греками - с другой [6]. Затем противоречия проявились между болгарами и сербами. К последним вскоре присоединилась Греция и Румыния. Новый конфликт возник из-за Македонии. Войска Румынии, Греции, Сербии и Черногории нанесли поражение Болгарии. Воспользовавшись войной между бывшими союзниками, турки атаковали болгарскую армию и захватили г. Адрианополь [54]. Война среди византийцев не явилась каким-либо случайным событием. Для низкопассионарных гомеостатичных этносов такие войны характерны. На противоположном берегу Черного моря между Грузией и Арменией, а также Грузией и Абхазией после получения ими независимости в 1918 - 1920 гг. имели место аналогичные столкновения [95,96].

Но самым трагичным для Балкан оказалось их вовлечение в сферу политико-экономических интересов западного капитала. К тому моменту огромный, раскинувшийся на несколько континентов (Западная Европа, Австралия, Северная Америка и Южная Африка) западноевропейский суперэтнос продолжал медленно, но верно терять пассионарность. Ушли в небытие рыцари, священники, свирепые инквизиторы, дворяне-воины. Осталось преимущественно умеренное, трудолюбивое, дисциплинированное население, которое легко подчинилось уцелевшим консорциям пассионариев. Экономика стран Запада успешно развивалась. Развитие военной техники позволило европейцам захватить обширные колонии, т.к. последствия пассионарного толчка XVIII в. у народов Африки и Азии еще не успели в достаточной степени проявиться.

Однако у новорожденного европейского капитализма имелась и обратная сторона медали. Согласно исследованиям Л.Н. Гумилева, западноевропейские буржуа вели свои родословные из зон суперэтнических контактов, какими являлись Южная Шотландия, Флоренция, Южная Италия, Фризия (Голландия) [97]. Именно в указанных регионах представители западноевропейских этносов, включая евреев, могли подпитываться пассионарностью через смешанные браки. Но это в свою очередь повлекло за собой резкую разницу в стереотипах поведения между уроженцами зон контактов и регионов, заселенных этнически монолитными, но непассионарными народами.

Кроме того, для достижения и удержания политической власти буржуазии потребовались специалисты - профессиональные политики, а ими оказались также выходцы из зон контактов, которые также как и буржуа были чужды монолитным этносам. За счет такого отчуждения от основной массы этносов у нового класса и сложилась хорошо описанная в политэкономической литературе потребительская идеология по отношению к природе и к людям. Перенос капиталов в колонии только усилил жажду к наживе любой ценой и привел к невиданным до сих пор масштабам по хищническому ограблению природных богатств и эксплуатации человека человеком. Причем, формирование подобных взглядов на жизнь вовсе не было обусловлено самой природой капиталистических отношений. Япония, Китай, Южная Корея, Филиппины, вступившие в разное время на путь индустриализации, такими синдромами не страдали. Японцы, например, очень аккуратно относились к природе. Японские, филиппинские и китайские капиталисты не создали таких мощных и закрытых эзотеристских каст, как в Европе и США, и придерживались тех же самых культурных традиций, что и подчиненные им рабочие.

Так вот этот самый потребительский эгоизм европейских буржуа сыграл роковую роль в истории Балкан. Спор крупнейших группировок буржуазии ряда европейских стран из-за колоний все ближе и ближе подталкивал их к войне. Великобритания и Франция, захватившие огромные пространства в Азии и Африке и значительно растратившие свой пассионарный генофонд, столкнулись с растущей агрессивностью Германии, которая обладала более высоким уровнем пассионарности. Но Германии для дальнейшего развития и успешной конкуренции с Англией и Францией не хватало ресурсов. Колонии Германии насчитывали 1,0 млн. кв. км., на которых проживало 14,7 млн. человек. Англия владела колониями площадью 9,3 млн. кв. км. с населением 309 млн. человек, а Франция - 3,7 млн. кв. км с населением 56,4 млн. человек [98].

Германия, привлекшая к себе в союзники Австро-Венгрию, решила воспользоваться временным преимуществом в гонке вооружений перед Англией, Францией и Россией и нанести им поражение в быстротечной войне [99]. В связи с этим возникла необходимость найти повод к войне, т.к. время работало не на Германию, а на Антанту. И таким поводом стал конфликт на Балканах. Россия, на свою беду не смирившаяся с потерей своего влияния на Балканском полуострове, продолжала поддерживать идею об объединении всех славян. Поскольку на призыв России откликнулись лишь сербы и часть хорватских политиков в Австро-Венгрии, то основная ставка русских была сделана на защиту интересов Сербии. Сербское правительство, конечно, данными современной этнологии не располагало, а выводам древней, свидетельствующим о невозможности объединения разных суперэтносов (сказание о Вавилоне и Откровение Святого Иоанна), не придавало особого значения. Поэтому оно с большой уверенностью надеялось на то, что желание словенцев и хорватов отделиться от Австро-Венгрии приведет к созданию нового югославянского государства. На самом же деле сепаратизм в Империи Габсбургов был вызван несколько иными причинами. Еще Л.Н. Гумилев заметил, что для Католической Европы обособление являлось всегда способом существования. Каждый этнос стремился иметь свое собственное государство [100]. Создание Габсбургской Империи обуславливалось двумя причинами - постоянной военной угрозой со стороны Турции и Протестантской Европы, а также наличием более высокого уровня пассионарного напряжения у австрийцев. По мере ослабления Порты и снижения пассионарности у австрийцев в стране начался парад суверенитетов, затронувший и славян-католиков. Репрессивные меры со стороны Вены заставили славян-католиков искать союзников. А таковыми оказались Россия и Сербия.

Сербские националистические организации развернули террористическую деятельность на территории Австро-Венгрии. Удачно проведенное ими покушение на наследника австро-венгерского престола было своевременно использовано военно-политической верхушкой Германии в качестве повода к развязыванию Первой Мировой войны. Немцы предложили Австрии предъявить Сербии заведомо неприемлемые условия для урегулирования инцидента.

Ультиматум, направленный Австро-Венгрией, предусматривал выполнение сербской стороной следующих мероприятий:
- закрытие антиавстрийских организаций;
- увольнение офицеров, чиновников, учителей, замешанных в антиавстрийской деятельности по спискам, составленным австрийцами;
- устранение из школьных учебников всех элементов антиавстрийской пропаганды;
- допущение австро-венгерских властей к подавлению антиавстрийского движения на территории Сербии и, в частности, к проведению следствия по Сараевскому делу.

К удивлению немцев, Сербия, ради благополучия неготовых к войне держав Антанты, решила пожертвовать собой и приняла все условия ультиматума. Тогда пришедшие в ярость австрийцы и немцы решили объявить войну Сербии безо всяких новых требований и объяснений [101]. Россия за Сербию вступилась, а за ней последовали и ее союзники по Антанте - Англия и Франция. Так разразилась Первая Мировая война.

Боевые действия на Балканах начались с вторжения австрийской армии в Сербию. Основная группировка австрийцев наступала со стороны Боснии и Хорватии. Сербы нанесли ответный удар и отбросили наступавших за реку Дрину, служившую тогда границей между двумя государствами.

Используя численное и техническое преимущество, австрийцы на протяжении 1914 года трижды переходили в наступление и даже захватили столицу Сербии - Белград. Сербы оказывали очень упорное сопротивление. Аналогично половцам или пруссам, они являлись народом слабопассионарным, но очень храбрым и сплоченным, что увеличивало их шансы в отстаивании своего отечества. В декабре 1914 года сербская армия, насчитывающая в своем составе около 250 тыс. человек, прорвала австрийский фронт и двинулась на Белград. В рядах австрийцев возникла паника. Сербы полностью очистили страну от неприятеля, захватив 50 тыс. пленных. Для укрепления развалившегося австрийского фронта немцам пришлось направить туда свои войска, что окончательно похоронило их надежды на блицкриг [102].

Начало войны вновь показало наличие серьезных противоречий как между славянскими народами Балкан, так и между византийцами. Довольно замкнуто по отношению к сербам вели себя македонцы. На протяжении начала XX века шел миграционный отток македонцев в Болгарию [103]. Греки и румыны Сербию не поддержали. Румыния, обязанная России собственной независимостью, колебалась, и русский генштаб выделил значительные силы для прикрытия румынской границы. Болгария, как и во 2-ую Балканскую войну, оказалась противником Сербии и России. Осенью 1915 года Болгария напала на Сербию. Чуть раньше в наступление перешли немецкие и австрийские войска. Сербия оказалась сжата со всех сторон. Сначала пал Белград, но сербы продолжали организованное сопротивление. Когда болгарская армия отрезала им путь отхода на Салоники, сербы двинулись в юго-западном направлении. С тяжелыми боями сербская армия прорвалась в Черногорию и Албанию. Бои за Черногорию продолжались весь январь и февраль 1916 года. Из 250 тысячной армии сербов уцелела лишь половина бойцов.

Очень предательскую позицию по отношении к Сербии заняли англичане и французы. Вместо того, чтобы послать подкрепления на Балканы, они эвакуировали сербскую армию на остров Корфу. В добавок Антанта отдала Италии часть территорий, которые должны были отойти под контроль Сербии после успешного окончания войны [55, 104].

Вступление в войну Румынии на стороне Антанты удалось опять-таки обеспечить не русским, а англичанам. России же этот акт принес только дополнительные хлопоты и потери.

Во-первых, Румыния предъявила территориальные претензии на Российскую долю, и России пришлось уступить под нажимом англичан.

Во-вторых, румыны оказались плохо подготовлены к войне. Болгары и австрийцы с потрясающей легкостью разгромили румынскую армию. К декабрю 1916 года они оккупировали и Румынию, и Молдавию. Образовавшуюся брешь закрыли русские войска [105].

В целом Россия на этой войне надорвалась. Этнологические просчеты дали о себе знать. Деэтнизированная верхушка правящего класса Российской Империи только вредила своей армии. Наука и аналитика, базирующаяся на западноевропейских концепциях, выдавала стратегические планы, не отвечающие коренным интересам народов России. В результате произошли две революции и Россия вышла из войны, заключив с Германией сепаратный мир.

Вывод России из войны не спас Германию и ее союзников от поражения. В Войну на стороне Антанты вступили США. Германию, несмотря на высокий боевой дух ее войск, союзники задавили числом и материально-техническим превосходством. Огромную роль в склонении Германии к миру сыграли события, развернувшиеся на Балканах. Создав в нейтральной Греции Салоникский фронт, Антанта 15 сентября 1918 года нанесла сокрушительное поражение болгарской армии. В операции по разгрому Болгарии приняли участие войска численностью 500 тыс. человек при поддержке 2000 тяжелых орудий. После такого удара Болгария капитулировала, а за ней последовала и Австро-Венгрия. Путь на Германию с Юга оказался открытым для армий Антанты. [106].

Прошедшая война выявила серьезные просчеты не только славянофилов, но и коммунистов. Основным недостатком коммунистического движения, как и славянофильского, явилось игнорирование процессов этногенеза. Именно процессы этногенеза послужили предпосылкой краха II-го Интернационала. С одной стороны, национальные чувства большинства коммунистов оказались в решающий момент сильнее классовых, и марксисты Европы с большой охотой пошли убивать друг друга. С другой стороны, развал европейского коммунистического движения был обусловлен низким уровнем пассионарности западноевропейского суперэтноса. У рабочих и их лидеров не хватило пассионарности для воздействия на капиталистов своих стран. Да и ее не могло хватить. Даже К.Маркс и Ф. Энгельс признавали, что буржуа и обслуживающие их политики - это наиболее энергичная группа населения США и Западной Европы [107 - 109]. В.И. Ленин также в какой-то мере учитывал эффект проявления пассионарности, отмечая, что "без одержимых, энергичных и талантливых людей революцию не сделать ... не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным причинам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже и в эпоху кризисов, не "упадет", если его не уронят. [110]"

Несмотря на это справедливое замечание В.И. Ленин основными причинами краха II-го Интернационала считал экономические, т.е. буржуазии удалось за счет уступок создать пятую колонну в рабочем движении [110].

Правда, сам же Владимир Ильич заметил ряд очень странных тенденций, объяснить которые он так и не смог.

Первая заключалась в том, что идеи социализма укрепились в Исламском мире, Китае и ряде стран Африки и Азии, где капитализм находился в зачаточном состоянии. А в Афганистане и Монголии вообще не было такого класса, как пролетариат, но зато сильное социалистическое движение существовало. Причем возглавляли его либо феодалы, либо духовенство. Во время Гражданской войны В.И. Ленину пришлось провозглашать установку на союз со странами Востока, включая явно националистические движения [112]. Также у Ленина вызывало недоумение, почему Англия, США и Пруссия, развитые более, чем Россия и Франция, не обладали таким революционным духом как последние две страны [113]. Подобное странное явление замечал еще Ф. Энгельс, когда сравнивая революционные настроения в русской и прусской армиях он писал, что российская армия, в отличие от прусской, ускользает от рук царей, "русское офицерство по своему общему развитию и моральным качествам бесконечно выше прусского. [114]" Если посмотреть на ход революционной борьбы в период Первой Мировой войны и после нее, то можно обнаружить, что партии Третьего Интернационала и Советские республики возникли опять у тех народов, чей стереотип поведения совместим с католиками. Первые партии III-го Интернационала, кроме России, появились в Ирландии, Южной Шотландии, Франции и Западной Болгарии, а также в Китае [115]. Советские республики провозглашены в Венгрии, Словакии, Баварии [116]. В то же самое время А.М. Колонтай отмечала, что в скандинавских странах у социалистов отсутствует четкая линия, а делегаты от скандинавов, направленные на конференцию социалистической молодежи, протащила соглашательский лозунг [117].

Принимая во внимание то, что в протестантских странах капитализм развит сильнее, В.И. Ленин сделал вывод, что цепь капитализма прорвется там, где она наиболее слаба. Этот отчасти правильный вывод позволил ему привести свою партию к победе в Гражданской войне, но не разъяснил тот факт, почему в странах, где коммунизм имел широкое распространение, мероприятия российских коммунистов встречались в штыки. Так, рабочие и крестьяне Польши, откуда коммунизм пришел в Россию, в 1920 году разгромили Красную Армию. Иран и Афганистан уже к концу 20-х годов отказались от социалистических доктрин. В целом, пренебрежение этнологией принесло коммунистам не мало бед, и как будет показано ниже, балканские коммунисты не избежали этой участи.

Эпоха несбывшейся мечты

После поражения Германии и ее союзников вновь возникла идея об объединении всех славян в единое государство. Правда, в этом движении не приняли участие Болгария и советская Россия. Еще 28 октября 1918 года, когда полыхал огонь мировой войны, хорватский собор принял решение о разрыве с Австро-Венгрией, а 1 декабря 1918 года Словения и Хорватия объединились в единое государство сербов, хорватов и словенцев [86, 118]. Объединение произошло на фоне энтузиазма получивших независимость народов, хотя никто тогда не обратил внимание на ряд тревожных признаков. Уже в самом конце войны и сразу после ее окончания выявилось значительное расхождение в настроениях славянских народов. На введение сербских войск в Македонию последняя ответила массовой миграцией в Болгарию, в которую прибыло свыше 260 тыс. македонцев [119]. Но македонцы очутились там в совершенно иной ситуации, чем они ожидали. Привыкнув к тесному сожительству с западными болгарами, македонцы вдруг натолкнулись на совершенно холодный прием со стороны восточных болгар, державших в своих руках власть в послевоенной Болгарии. Восточные болгары в сентябре 1918 года жесточайшим образом подавили восстание армейских частей и местного населения Западной Болгарии, возглавляемых македонцем Дасколовым и западным болгарином А. Стамболийским [120, 121].

Сильному воздействию со стороны восточных болгар и сербов подверглась и националистическая организация македонцев ВОМРО, лидер которой эмигрировал в Турцию [122]. Очередную ошибку совершил А. Стамболийский. Поддавшись на уговоры сербов, он предпринял антимакедонскую акцию. В результате македонцы окончательно раскололись на коммунистический и национальный лагеря. Правительство Стамболийского свергли [119, 122, 123]. В 1924 году македонский коммунист Дмитр Влахов, с согласия западноболгарских коммунистов, пытался установить связи с ВОМРО для того, чтобы объединиться с последними в борьбе за автономию Македонии в рамках коммунистической балканской федерации. Но эта инициатива не получила развития.

К сожалению, восточные болгары рассматривали западных болгар и македонцев как единый неполяризованный этнос, основываясь исключительно на языковом сходстве [124], но различие в стереотипах поведения всех вышеуказанных этнических формирований привело к серьезному политическому расколу в болгарском обществе.

Еще более тяжелая ситуация сложилась в соседней Югославии. Сербы, македонцы и черногорцы, с одной стороны, и хорваты и словенцы, с другой, принадлежали к разным суперэтносам, и естественно по-разному реагировали с другими суперэтносами или их поляризованными частями. Наглядно это проявилось во время гражданской войны в России, вызванной расколом российского (евразийского) суперэтноса. Хорваты, словенцы и византийцы-македонцы поддерживали Красную армию. Один из хорватов Олеко Дундич стал героем Красной Армии [125]. Будущий глава югославских коммунистов - И.Б. Тито также воевал в Красной Армии [126].

В свою очередь, Сербия наравне с Грецией и Румынией, активно поддерживала Белую гвардию [127]. После поражения белых сербские власти приняли часть белогвардейцев на своей территории.

К красным тяготели также албанцы, чьи земли частично вошли в состав Югославии. Будучи в большинстве своем мусульманами, албанцы убедились, что Красная Россия совершенно иначе относится к Исламскому Миру. Турция, Иран и Афганистан наконец-то избавились от постоянных казачьих вторжений, а Западная Европа потеряла возможность стравливать Россию и мусульманские страны. В результате в Турции, Иране и Афганистане произошли революции, свергшие ставленников Запада. Следуя по пути своих братьев по вере, албанское движение "Башкими" свергает режим А. Зогу и устанавливает дипломатические отношения с СССР [128]. Правительство Югославии, где власть все больше переходила в руки сербов, послало на подавление албанского восстания отряд в 400 казаков. Казаки, как известно, являлись прирожденными воинами и наголову разгромили высланные против них отряды албанцев [129].

Кроме различия в стереотипах поведения у всех вышеперечисленных народов существовали различные представления о государственном строительстве новой Югославии. Представители хорватов, словенцев, македонцев, сербов Воеводины и мусульман стояли за принципы конфедерации и недопущения доминирования одной нации над другими. Но сербские демократы и монархисты, подобно казакам в России и пруссакам в Германии, боялись давать большую свободу другим народам [130].

В результате в Югославии, объединившей представителей трех суперэтносов, на месте распавшейся старой турецко-византийско-западноевропейской химеры образовалась новая.

В дальнейшем, принимая во внимание тот факт, что зона нового суперэтнического контакта охватила территорию гораздо меньшую, чем химера времен Османской Империи, целесообразно сузить диапазон исследования и ограничиться детальным разбором истории Югославии. При этом события, произошедшие в соседних балканских странах и в мире будут рассматриваться в той степени, в какой они оказывали влияние на ход югославской истории.

Народы вновь образовавшегося государства почувствовали несовместимость между собой сразу после проведения общеюгославских выборов в парламент в ноябре 1920 года. Первоначально противостояние обозначилось между сербами-монархистами и сербами-демократами, с одной стороны, и коммунистами, с другой.

Сербы-демократы получили 92 места, сербы-монархисты - 91, а коммунисты - 58. Остальные 128 мест пришлись на долю других партий, включая мусульман и хорватских аграриев [131].

Основные прокоммунистические районы, как и следовало ожидать, находились в Хорватии, Македонии и Черногории. Пытаясь подавить коммунистические симпатии в указанных регионах, сербское большинство добилось запрета коммунистической партии в 1921 году. Запрещение партии коммунистов не отменило напряженность между народами. Просто национальный протест вылился через другие партии. Уже с 1922 года начинаются конфликты между сербами и с фактически просербской партией хорватских аграриев. А в 1923 году лидер хорватских аграриев Стефан Радич, свято веривший в возможность славянского единства, оказывается в тюрьме. Под давлением общественности его освобождают и он эмигрирует в СССР. Он, как истинный сторонник югославской идеи, так и не понял причину негативного отношения к нему сербов. Списав все на необразованность и корысть нечистоплотных политиков, он через некоторое время решил вернуться в Югославию, чтобы начать все сначала. Если в прошлый раз для Радича его карьера закончилась тюрьмой, то второй его заход в большую политику оказался и вовсе трагичным. Во время дебатов в парламенте 20.06.1928 г. Радича вместе с его двумя соратниками по партии застрелил сербский националист [107]. Союз сербов и хорватов, вернее сказать славян-византийцев и славян-западноевропейцев, не состоялся. А это означает, что жертвы и другие издержки Первой Мировой войны оказались напрасными.

Ситуацию осложняло то, что Хорватия и Словения занимали ведущее положение в экономическом потенциале Югославии и хотели играть ведущую роль в управлении страной. По таким важным экономическим показателям, как число предприятий, объем инвестиций, мощность установленных двигателей и количество рабочих мест эти республики превосходили все остальные вместе взятые [132]. (см. Табл. 1)

Таблица 1. Экономические показатели республик, выраженные в %

Как видно из приведенной выше таблицы, на долю Словении и Хорватии приходилось 53,4% всех предприятий Югославии, 53,0% объема инвестиций, 59,6% мощностей установленных двигателей, 53,9% рабочих мест. Лидерство этих двух республик в промышленном потенциале являлось устойчивым и прослеживалось с середины XIX века (см. Табл. 2) [133].

Таблица 2. Распределение промышленных предприятий по республикам (в штуках)

* До 1918 года Воеводина входила в состав Австро-Венгрии.

Но несмотря на экономическое преимущество западноевропейских народов, сербы контролировали армию, которая являлась самой боеспособной армией на Балканах, и делиться с западноевропейцами властью не собирались. К тому же, сербы превосходили хорватов и словенцев по численности населения. В 1931 году сербы составляли 40% населения Югославии, хорваты - 25%, а словенцы - 9% [134]. Из-за запрета компартии консолидация с другими народами на чисто националистической основе у хорватов и словенцев отсутствовала, а значит, любая выборная компания приносила победу сербам.

Такая безвыходная ситуация, сложившаяся для хорватов и словенцев, вынудила их искать помощь на стороне и явилась основной причиной распространения идей национал-социализма, т.е. фашизма. Основателем фашистской партии стал хорват Анте Павелич [86].

Фашизм, как и коммунизм, зародился и получил преимущественное распространение также в католических странах Европы: Италии, Португалии и Испании. Так что термин современных российских демократов "красно-коричневые" имеет под собой некую этническую подоплеку. Справедливости ради, надо отметить, что в этнических формированиях Земли, чей стереотип поведения гармонирует с Протестантской Европой, имеются аналогичные полярные движения. Если коммунизм рассматривать в качестве объединительной идеологии, то в пропротестантском мире ему будет соответствовать движение глобализма, а фашизму, выступающему за этническую чистоту, будет соответствовать расизм.

Расизм возник при столкновении протестантов с индейцами и неграми- выходцами из Центральной Африки. Но к темнокожим кенийцам, тутси и полинезийцам, чьи стереотипы поведения гармонировали с протестантским, протестанты Европы и США относились очень терпимо и резерваций для них не устраивали.

Глобализм (термин придуманный этому движению Ф. Кастро [135]) претерпевал за время своего существования довольно частые изменения, но смысл его сводился к объединению всех людей на Земле, основанный не на братстве людей труда, как у коммунистов, а на союзе либо ученых, либо политиков или еще какой-либо группы избранных при обязательном условии создания открытого общества.

Но когда представители этносов, там где процветал фашизм или коммунизм, оказывались в одном пространстве с глобалистами или расистами, то там возникали концепции-монстры. Подобный монстр появился в Германии. Из истории известно, что в отличие от немцких фашистов, фашисты из чисто католических стран не поддерживали теорию расовой неполноценности у неевропейских народов Земли. Испанский диктатор Франко даже запретил Гитлеру уничтожать марранов - испанских евреев [136]. Португальские наци в Африке охотно вступали в браки с представителями народов Анголы и Мозамбика.

Нечто похожее на германский вариант произошло в СССР. Там представитель Восточной Грузии, ориентирующейся на Белую Россию, оказался на вершине красной иерархии. Так возник сталинизм. Как показал дальнейший ход событий, именно эти два государства - Германия и СССР, равно как и жадный до денег империализм англосаксов, стали активными участниками в очередной балканской драме.

Тем временем ситуация на Балканах продолжала накаляться. Отношения Сербии и Болгарии окончательно испортились еще в 1923 году [107, 137, 138]. Хорваты и словенцы опирались на фашистские режимы Венгрии и Италии [130].

К этому моменту сербы окончательно поняли, что удержать власть можно лишь при условии создания эффективной системы подавления инакомыслящих. Они провозгласили диктатуру короля Александра и начали массовые гонения на хорватских, словенских и македонских политических деятелей. Вслед за католиками и македонцами настал черед и боснийских мусульман. В 1930 году сербы ликвидировали все региональные структуры мусульман в Боснии [130].

Для противодействия влиянию Италии и Венгрии сербское правительство заключает военный союз с Францией в 1927 году. А в 1934 году на Балканах формируется так называемая Малая Антанта, в которую вошли Югославия, Румыния, Греция и Турция. В отвеет на это хорватские фашисты-усташи организовали убийство короля Югославии Александра и Премьер Министра Л. Барту [107, 130].

Сильный удар изнутри получило и мировое коммунистическое движение. Вот когда в полной мере сказалась ошибка В.И. Ленина, отвергавшего национальную принадлежность в социалистической стране, как пережиток прошлого [139, 140]. Сталин, совершенно чуждый всем народам, чей стереотип поведения гармонирует с католиками, начал массовые репрессии в коммунистических партиях III-го Интернационала. Очень страшная судьба ожидала коммунистов Испании и Германии. Сталин, разыгрывая в противоборстве с США и Англией германскую карту, сдал на растерзание местным фашистам испанские и немецкие коммунистические организации. Испанских коммунистов, как известно, покинули в самый критический момент гражданской войны, а лидер коммунистов Германии Эрнст Тельман и большинство его соратников с молчаливого согласия Сталина оказались в одну ночь в застенках Гестапо. В результате две сильнейшие компартии Европы оказались практически полностью уничтоженными. К мигрировавшим в СССР коммунистам отношение было очень плохим. Сталин им не доверял и периодически проводил репрессии. Многие из членов интернационала побывали в страшных зонах сталинского Гулага.

В очень тяжелом положении находился лидер албанских коммунистов Энвер Ходжи - мусульманин, потомок янычаров. По данным австрийского исследователя Вальтера Пенсиппа, Сталин уже внес Э. Ходжи в расстрельный список. Но в дальнейшем из-за опасения, что компартия Албании, лишившись своего лидера, может развалиться, Сталин свое решение отменил [141]. Спасение Э.Ходжи от расстрела чем-то напоминает случай с Хо Ши Мином, которого Сталин также решил сначала заманить в СССР, снять с должности, а затем и расстрелять. Немаловажную роль в чудесном спасении обоих лидеров сыграла этнология. В отличие от евразийских и западноевропейских коммунистов, черпающих свои кадры из зон суперэтнических контактов, их албанские и вьетнамские товарищи опирались на растущие молодые этносы, у которых действовали совершенно иные императивы поведения, чем в Европе и в Евразии. Согласно исследованиям Л.Г. Гумилева, в фазе этнического подъема, в которой находились вьетнамцы и албанцы, действует императив "будь тем, кем ты должен быть". А такой императив позволяет, и довольно успешно, бороться с карьеризмом и подсиживанием начальства. Поэтому для устранения лидеров высокопассионарных консорций Вьетнама и Албании необходимо было уничтожить все их ближнее и дальнее окружение. Выражаясь иначе, надо было перебить обе компартии, ибо оставшиеся в живых члены никогда бы не простили Сталину, да и СССР, расправу со своими вождями.

Ослабление коммунистического движения самым негативным образом сказалось на расстановке сил в Мире. Расчет Сталина на, то что агрессия Германии повернет на Запад не оправдался. Германия очень быстро вышла и из под западного, и из под советского контроля. Перед СССР, лишившимся коммунистической опоры в странах Европы, замаячил призрак новой кровопролитной мировой войны.

Балканы, и в особенности Югославия, к тому моменту полностью созрели для очередного витка вражды. От славянского братства там не осталось и следа. Национальную ненависть сдерживала лишь жесточайшая система подавления инакомыслия, практикуемая сербами. Но система, держащаяся на страхе, была ненадежна и могла сломаться от любого толчка извне.

Великая война

Военные действия на Балканах начались несколько раньше, чем в Центральной Европе. 7 апреля 1939 года Италия напала на Албанию. Прогнивший режим Зогу и его казачьи соратники эмигрировали. Поскольку итальянцы принадлежат к Католической Европе, то албанцы, недовольные сербским гегемонизмом, с ними хорошо поладили. Национально-освободительное движение находилось в зародышевом состоянии и серьезных проблем для оккупантов не представляло [117].

К 1940 году Югославию на Балканах поддерживала лишь одна Греция. Все остальные государства вошли в фашистский блок. Тучи над Югославией сгущались, но ни Италия, ни Венгрия, ни Болгария не решались напасть на Югославию. Слишком был памятен им урок, преподнесенной сербской армией Габсбургской Империи. Начавшаяся осенью 1940 года война Италии с Грецией показала, что эти опасения были ненапрасными. Итальянской армии, насчитывающей 200 тыс. человек, 250 танков, 400 самолетов и около 700 орудий греки противопоставили группировку в 300 тыс. человек, несколько десятков танков и 130 самолетов. Имея значительное техническое преимущество, итальянцы смогли продвинуться вглубь Греции всего на 50 - 60 км. В декабре того же года греки перешли в наступление. Итальянское командование ввело в сражение резервную 11-ую армию, но это не помогло. Греческие войска быстро изгнали оккупантов с территории страны, а затем вторглись в Албанию, захватив ряд районов на Юге. Новая попытка итальянцев перейти в наступление в следующем 1941 году успеха не принесла [142]. В свою очередь югославская армия была намного сильнее греческой.

Реальная угроза Югославии возникла лишь тогда, когда в ситуацию на Балканах решила вмешаться Германия. К весне 1941 года немцы сосредоточили у ее границ крупную группировку войск. Усташи, мусульмане и македонская ВМОРО готовились к разделу Югославии. Тогда сербское правительство Цветковича-Мачека, пытаясь сохранить целостность страны, заключило договор с Фашистской Германией. После разгромов Польши, Норвегии и Франции, полагал Цветкович, итальянцы, венгры и болгары не посмеют ослушаться немцев и не нападут на Югославию, дружественную Германии. Сербский же народ думал несколько иначе. И хотя Красная Россия была ближе к хорватам и мусульманам, в Сербии по-прежнему считали, что "на небе есть Бог, а на Земле - Россия".

Кроме того, в Сербии сохранялись сильные проанглийские настроения. 27 марта 1941 года при содействии англичан правительство Цветковича свергают, а 5 апреля Югославия (правительство генерала Стоядиновича) подписала Договор о дружбе с СССР [117].

Договор с СССР являлся по сути своей исключительно психологической поддержкой. Уже на утро следующего дня вермахт, поддержанный венгерскими, болгарскими и итальянскими войсками, нанес массированный удар по Югославии. В операции участвовали 2000 танков и 2000 самолетов. Через три дня все было кончено. Югославская армия впервые за свою историю превратилась в неорганизованно бегущую толпу. 18 апреля в Сараеве Югославия подписала акт о безоговорочной капитуляции [143]. В последствии фашисты оккупировали и Грецию.

После того как сербская армия и репрессивный аппарат оказались повержены немцами, наружу вырвалась копившаяся десятилетиями национальная ненависть. Сербов начали вырезать и мусульмане и хорватские усташи. В Британской энциклопедии сообщается, что по своим масштабам резня сербов хорватами и мусульманами сравнима с акцией по истреблению польских евреев немцами [144].

Через некоторое время хорваты начали уничтожать и собственных коммунистов. Так контакт на уровне суперэтносов привел глубокому расколу хорватского этноса. Шокированное зверствами мирное население стало искать защиты и нашло ее у коммунистов. А у кого же еще? Немцы заниматься Югославией не хотели, считая ее задворками Европы. Их больше занимала предстоящая война с СССР. Националистические движения, к сожалению, превратились в откровенно фашистские, ставящие целью не достижение национальной независимости, а подавление одних народов другими.

Кроме того, нападение Германии на СССР побудило коммунистов к более активным действиям. Коммунисты, возглавляемые хорватом И.Б. Тито, понимали, что в случае поражения СССР их жизнь не будет стоить и ломанного гроша. Поэтому они взяли курс на вооруженное восстание. Одновременно с коммунистами в борьбу с оккупантами включились и сербские четники под руководством Драголюба Михайловича. Очистив от захватчиков ряд районов Сербии и Черногории, войска Тито и Михайловича начали сражаться друг против друга. И причина тому кроется опять в этнологии. Ядро коммунистов составляли хорваты, и они не могли не поссорится с сербскими националистами. Принадлежность к разным суперэтносам не позволила им объединиться даже в период борьбы против общего врага. Немцы сразу воспользовались раздорами среди повстанцев и к началу 1942 года выбили их с территории Сербии [145].

С другой стороны, немцы, являясь в большинстве своем протестантами, почувствовали симпатии к сербам и в борьбе против партизан-комунистов сделали ставку не только на усташей, но и на сербские части под руководством М. Недича. Да и четников Д. Михайловича немцы также использовали против партизан Тито. Демарш немцев в сторону сербов вызвал недоумение у хорватов. Лидеры усташей конечно ничего вслух не сказали. Ведь, они целиком и полностью уже зависели от немцев. Но зато простые хорваты валом повалили к коммунистам. К коммунистам присоединились часть мусульман, словенцев, македонцев и даже сербов, которые надеялись, что может быть эта интернационалистическая идеология положит конец геноциду.

Перейдя в Западную Боснию, войска Тито освободили там значительные территории и создали новый центр антифашистской борьбы. После пополнения армии новыми людьми, ее основой по прежнему являлись хорваты. Под командованием Главного штаба Сербии сражалось 7 дивизий, Хорватии - 14 дивизий, Македонии - 5 дивизий, Словении - 5 дивизий и Воеводины - одна дивизия. В непосредственно распоряжении Верховного штаба находилось 18 дивизий [146].

В соседней Болгарии симпатии различных регионов также сохранились. Центры сопротивления властям возникли, как и ранее, в Западной Болгарии (Шопска Болгария и Среднегорье) и Пиринской Македонии, в которой появилась первая партизанская чета [134]. В Шопской Болгарии активно действовал отряд Чавдар, откуда в последствии вышел лидер болгарских коммунистов Т. Живков. Общее руководство компартией Болгарии осуществляли македонец Г. Димитров и среднегорец В. Коларов.

В 1942 году национально-освободительные движения на Балканах продолжали набирать силу. Особенно интенсивно это происходило в Югославии. Численность Национально-освободительной армии Югославии НОАЮ под руководством И.Б. Тито достигла 150 тыс. человек. Югославы полностью оправились от поражения 1941 года и все чаще заставляли немцев отступать. Летом 1943 г. НОАЮ в районе Сутьеска прорвалась из окружения и захватила район Восточной Боснии. США и Великобритания долгое время поддерживали сербов Д. Михайловича, но после битвы в Боснии они были вынуждены установить тесные контакты и с НОАЮ. Тито грамотно использовал выход Италии из войны в 1943 году. Его войска быстро заняли место ушедших итальянцев. К концу 1943 года НОАЮ контролировала уже половину территории довоенной Югославии.

Выход из войны Италии также очень сильно повлиял на ход национально-освободительной борьбы в Албании. Вместо итальянской армии в Албанию вошли войска вермахта. Немцы, желая наладить контакт с албанцами, подтвердили право Албании на обладание районом Косово и Метохией. Но контакта не получилось и Албания восстала. Казалось бы, если итальянцы, уступавшие немцам в боевой доблести, держали Албанию в повиновении, то немцы и подавно с такой задачей должны были справиться. Тут опять в ход событий вмешалась этнология. Причиной восстания, конечно, явилась несовместимость стереотипов поведения немцев и албанцев. Пока немцы находились далеко, албанцы их поддерживали, как союзников Италии. Когда же немцы пришли непосредственно в Албанию, то появилось взаимное разочарование. С этого момента армия Э. Ходжи стала расти как на дрожжах. Тоскский Юг встал почти полностью на сторону коммунистов [147]. В сентябре 1943 года в Албании устанавливается советская республика. С осени 1943 по лето 1944 гг. армия Э. Ходжи дважды успешно отражает наступление немецких войск. При этом на помощь к албанцам пришли войска НОАЮ из соседней Югославии.

Тем временем коммунисты Югославии, собравшиеся в 1943 г. в г. Яйце, решили, что новая Югославия должна стать социалистическим единым государством, где каждая республика будет иметь свои структуры управления. Таким образом, суперэтническая химера, сложившаяся после Первой Мировой войны, сохранялась. К тому же, США и Великобритания навязали Тито союз с сербскими националистами из эмигрантского правительства. В результате на свет появилось соглашение Тито-Шубашича [148].

1944 год принес радикальные изменения в военной ситуации на Балканах. К концу лета советские войска ворвались в Румынию и подошли к румыно-болгарской границе. Частота исторических событий сразу резко увеличилась. В борьбу решила вмешаться Турция, ранее искавшая союза с Германией. Теперь турки позицию поменяли. Подстрекаемые Великобританией, они намеревались вторгнуться в Болгарию, использовав тот факт, что последняя является союзницей фашистской Германии. Сосредоточив на границе с Болгарией до 20 дивизий, турки и их покровители англичане ожидали, конечно, что Москва будет от их затеи не в восторге. Но то, что произошло в результате такого демарша поразило и турок, и англичан. Сталин отдал приказ разбить турецкие и английские войска, если они попытаются вторгнуться с Юга. Для этих целей предназначалась группировка советских войск в составе 28 стрелковых дивизий, 4-х механизированных корпусов (по три-четыре механизированные и по две танковые бригады в каждом) при поддержке 17-ой воздушной армии и всего Черноморского флота. Сухопутная группировка насчитывала в своем составе 258 тыс. человек, 305 орудий и минометов, 470 танков, 726 боевых самолетов. По своей мощи эти силы вполне сопоставимы с силами Советской Армии, принявшей участие в Балатонском сражении [150].

Возглавил группировку самый опытный и прославленный советский полководец Г.К. Жуков. Резкая реакция Сталина объясняется не только стремлением не допустить англичан на Балканы, но еще и этнологической причиной. Сталин, как известно, являлся византийцем. И Болгария для него была такой же родиной, как для Черчилля Шотландия, а для турецкого президента Каппадокия. Поэтому Сталин бросился защищать родную для него землю с яростью тигрицы, у которой забирают детеныша.

На таком военно-политическом фоне началось народное восстание в Болгарии, подготовленное коммунистами. Накануне восстания полиция довольно успешно расправилась с демонстрантами. Но 9 сентября 1944 года на Софию с Запада устремилась 1-ая Софийская народно-освободительная дивизия, вооруженная новейшим советским оружием, доставленным самолетами. А с Севера и Северо-запада наступление вели: партизанская бригада Чавдар и шопская партизанская чета [151].

В такой ситуации, когда возникла реальная угроза турецкого вторжения, в Болгарии наконец-то возникло согласие. Полиция прекратила преследование недовольных. Советские войска и партизаны свободно передвигались по стране.

13 сентября 1944 года ставка Верховного Главнокомандования СССР приказала развернуть войсковую группу для прикрытия Софии. Кроме этого, против турок в район г. Ямбол на усиление 37 армии выделялся 4-й механизированный корпус. Шло ускоренное формирование болгарских армий. Турки, поняв бесполезность нападения на Болгарию, отвели свои войска от границы.

Дальнейшей задачей перед группировкой советско-болгарских войск стала помощь НОАЮ в освобождении страны от немецких захватчиков. После упорных боев союзные армии овладели столицей Югославии - Белградом.

Наступление советских войск на Балканах вынудило немцев начать отвод своих войск из Греции и Албании. В результате албанские коммунисты получили возможность изгнать оккупантов из столицы, а затем и из северных регионов [152].

С Югославией получилось все гораздо сложнее, чем с Болгарией. Тито, по-видимому заподозривший Сталина в желании прибрать к рукам Югославию, добился соглашения о выводе советских и болгарских войск после завершения Белградской наступательной операции. Вполне вероятно, что на принятие такого решения повлияла еще и угроза развязывания межэтнической борьбы в Югославии, если бы наступление советских войск продолжалось. В результате позиция Югославии обернулась для советского командования дополнительной головной болью. Наступающим на Будапешт войскам 3-го Украинского фронта пришлось выделить значительную группировку войск для страховки от контрударов немцев со стороны Боснии и Хорватии, т.к. разгромить последних в данном регионе НОАЮ не смогла. Немцы воспользовались разбросанностью советских сил и в течении января и февраля 1945 года несколько раз переходили в контрнаступление. Наиболее чувствительный удар был нанесен по войскам 3-го Украинского фронта 18 января 1945 года. Фашистские танки на широком фронте вышли к Дунаю, отрезав группировку советских войск в Южной Венгрии (см. Рис. 3) [153]. На севере от Будапешта немцы разгромили советские войска и отбросили их за реку Грон. При этом 7-ая Гвардейская армия Шумилова потеряла почти все из имеющихся в ее распоряжении 400 танков [154]. В марте 1945 года немцы начали новое наступление в Венгрии. Вермахт наносил удары по трем направлениям. Первое - между озерами Веленце и Балатон. Второе - со стороны Словении на крупный нефтеносный район Надьканижа и третье - из Хорватии, через реку Драва на Будапешт. В течении целого месяца шли упорные бои, известные под названием Балатонского сражения. Группировка вермахта в нескольких местах форсировала Драву и захватила плацдармы. Однако советские войска выстояли несмотря на огромные потери [154, 155]. Немцы также оказались сильно измотанными. За время Балатонского сражения они потеряли 800 танков из 900, имеющихся у них к началу операции [156].

Упорная борьба за Венгрию и Западную Югославию объяснялась тем, что фашистское руководство имело в отношении данного региона далеко идущие планы. Оно все еще надеялось сдержать на какое-то время натиск Советской армии, и создать собственное ядерное оружие, размещение которого предполагалось осуществить в Альпийских горах. В отличие от США и Великобритании в Германии к концу войны уже имелась ракета-носитель, способная поражать любую точку планеты. Когда же фашистам стало ясно, что их разобьют раньше, чем будет создан ядерный потенциал, то район Альп и Западной Югославии должен был служить основным коридором по эвакуации нацистского руководства Германии.

Не менее яростно, чем немцы, сражались усташи и мусульмане, связавшие свою судьбу с фашистской Германией. Они прекрасно понимали, что поражение Германии для них означает смертный приговор и в плен старались не сдаваться.

В середине апреля 1945 года значение Западной Югославии для немцев резко возросло, поскольку в Северной Италии местные коммунисты подняли мятеж и пропустили англо-американцев к Альпам [153]. Единственным незанятым союзниками портом на Средиземном море оставался Триест.

Самая южная группировка фашистских войск продолжала упорное сопротивление в Хорватии даже тогда, когда Советские войска заняли Вену и Грац. Только 8 мая НОАЮ наконец-то освободила столицы Хорватии и Словении. Весь мир уже праздновал победу, а в Югославии еще шли бои. После того, как к 15 мая 1945 года основная масса фашистских деятелей эвакуировалась через Альпы, остатки немецких войск отошли из Югославии и сдались англо-американцам [154]. К этому моменту войска Тито овладели итальянским портом Триест и, форсировав реку Драва, захватили плацдарм на территории Австрии [145]. Так для Югославии закончилась Вторая Мировая война, унесшая, по явно заниженным официальным данным, свыше 1,7 млн. человеческих жизней [155].

Золотая эпоха Тито

Победа, одержанная НОАЮ над захватчиками, несомненно повысила популярность И.Б. Тито и компартии. Надо сказать, что Тито являлся очень осторожным и талантливым политиком. Понимая, что диктатура сербов привела к фактическому расколу страны перед самой войной, он большие надежды возлагал на союз народов, без капиталистов. На первых порах это себя оправдывало, но в дальнейшем события потекли по иному руслу. И причиной тому послужило наличие в объединенной стране суперэтнической химеры.

Первоначальный успех объяснялся тем, что сербы устали от войны и резни, а албанцы, македонцы и боснийские мусульмане по стереотипу поведения оказались близки к хорватам и словенцам. Албания, возглавляемая Э. Ходжи, даже не стала протестовать против возвращения Югославии спорного района Косово. Нормальные отношения сложились и с Македонией. Благодаря Тито и Г. Димитрову, возглавившему соседнюю Болгарию, македонцы получили-таки право говорить и писать на собственном языке [144]. Шопско-македонская Болгария отказалась от претензий на Югославскую Македонию, ставшей союзной республикой СФРЮ (Социалистическая Федеративная Республика Югославия).

Поддержка македонцев и мусульман много означала для Тито, т.к. война значительно сильнее повлияла на воспроизводство населения Хорватии по сравнению с другими республиками. Так за 1931 - 48 гг. в Хорватии не отмечено прироста населения. В Сербии за указанный период прирост составил 13,7%, в Словении - 5,4%, В Боснии и Герцеговине - 10,5%, в Черногории - 4%, а в Македонии 22,8% [156]. По данным переписи населения 1948 года сербы и черногорцы составляли 44,2% (41,5% и 2,7% соответственно) от всего населения страны, что давало возможность Тито, в случае конфликта с сербами, одерживать победы на выборах только при поддержке македонцев, мусульман и черногорцев. Появление национальной розни уже в социалистической Югославии инициировали поначалу внешние силы, которые по разному контактировали с народами Югославии, либо стремились использовать их различие в собственных корыстных целях. Так, США и Великобритания, борясь с коммунистической идеологией, сделали ставку на более чуждых к коммунизму сербов, возглавляемых Д. Михайловичем. Михайлович, используя свой авторитет у сербов, набирал все большее и большее число сторонников, которые требовали проведения прежней довоенной политики по отношении к другим народам. Чтобы сохранить единство страны, Тито отдал приказ о его аресте [157].

Второй удар пришелся со стороны СССР. Сталин, как уже говорилось выше, плохо ладил с выходцами из Католической Европы. Поэтому Тито рано или поздно должен был вызвать раздражение у вождя народов. С одной стороны, Тито не собирался чисто механически копировать сталинский социализм с его массовыми репрессиями и убийствами ради убийств. В то же время он отчетливо понимал, что удержать власть в такой лоскутной стране можно только за счет создания системы жесткого контроля и подавления инакомыслящих. Фактически он вернулся к той же самой политике, какую проводила сербская буржуазия. Только контроль осуществлялся теперь не национальной, а интернациональной группировкой, оторванной от своих этносов. Правда, в отличие от сербов, коммунисты Тито всячески старались считаться с национальными особенностями. В стране устанавливались национальные квоты на занятие определенных должностей. Проводилась политика государственного регулирования экономикой, позволяющая не ущемлять интересы республик.

В результате Югославия стала быстро развиваться. В стране повысился уровень жизни. Для граждан СССР негласно Югославия являлась образцом государственного устройства. С одной стороны, имеются широкие социальные гарантии, с другой - не давится инициатива.

Улучшение отношений между СССР и Югославией произошло после смерти Сталина. Именно в этот момент к власти в Союзе приходят выходцы из Украины. Прекращается травля мусульманских народов. Но пренебрежение законами этногенеза лидерами КПСС опять привело к охлаждению югославо-советских отношений. Причиной тому послужило антисталинское восстание в Венгрии. Венгры, как и хорваты, принадлежат к одной и той же группе этносов западноевропейского суперэтноса. Когда СССР ввел в Венгрию войска, для того, чтобы подавить восстание, Тито эту акцию осудил. Он даже стал автором новой политической доктрины, так называемого движения неприсоединения. Умелое балансирование между Западом и Востоком позволяло Югославии довольно долго жить спокойно, не завися от капризов сверхдержав.

Тем не менее процессы этногенеза, несмотря на прекрасную ширму социально-экономических достижений, периодически давали о себе знать. К 1961 году доля сербов в населении страны повысилась до 42,3% а доля хорватов и словенцев неуклонно сокращалась по сравнению с 1948 годом. В 1948 году она составила 24% и 9%, а в 1961 году - уже 23,1% и 8,5% соответственно [158].

Дальнейшее уменьшение доли западноевропейцев в общей численности населения Югославии привело к сокращению их доли на самых различных уровнях руководства государством, за исключением верхнего звена компартии. Это, в свою очередь, спровоцировало националистические выступления сначала, в 60-е годы у стремящихся к власти сербов, а затем, в 70-х годах, - у хорватов, пытающихся не допустить восстановления сербской гегемонии [159] . В то же самое время резко увеличилась численность мусульман. Если в 1948 г. албанцев насчитывалось 750 тыс., а боснийцев 808 тыс., то в 1971 году численность албанцев достигла 1,3 млн., а боснийцев 1,73 млн. За счет того, что боснийцы и албанцы в свое время включили в свой состав восточных турок, египтян и выходцев из Северного Кавказа, их пассионарный уровень возрастал. Поэтому указанные народы требовали большего уважения к себе и своим обычаям со стороны соседей.

Произошло обострение отношений и между "красными" и "белыми" этносами византийцев. И отразилось это в первую очередь не в коммунистическом движении, жестко контролируемым партийной верхушкой, а в сфере религии. В 1967 году Македонская Православная церковь самопровозгласила свою независимость (автокефалию) от Сербской Православной церкви. Несколько напряженно по отношению к сербам вели себя часть сербского населения Воеводины и черногорцы.

Тито вовремя почувствовал нарастающее недовольство и дал команду на подготовку новой конституции страны, которую приняли в 1974 году.

Новая конституция расширяла права республик, подтверждая их права на ведение самостоятельной экономической политики, на установление связей с другими странами мира, минуя центр. Большие льготы предоставлялись автономному краю Косово и Воеводине. Они теперь обладали правом "вето" в отношении Республики Сербской [161]. Оперативное снятие напряжения все больше утверждало Тито в его правоте. К тому же официальная статистика показывала рост числа людей, называющих себя югославами. По переписи 1961 года их насчитывалось 300 тыс., а к концу 70-х годов - свыше миллиона [160]. Проведение опросов среди студентов Загребского университета выявило, что 70% опрошенных высказались за возможность использования термина югославы в качестве национальности [162]. Исследования показали, что так называемую группу югославы составляли люди, рожденные в совместных браках, представители национальных меньшинств, деятели культуры, науки и члены компартии [162]. К ним же относились и часть мусульман, которые до 1961 года учитывались, как неопределившиеся югославы [163]. Но Тито не учитывал, что мир и спокойствие Югославии основываются не на поведенческой комплиментарности этносов между собой и даже не на наличии у них единой этнокультурной доминанты. Покой в стране обеспечивался исключительно за счет его собственного обаяния и умения находить нужные решения в нужный момент, а также за счет функционирования жесткой системы подавления инакомыслящих пассионариев. В этом отношении Тито напоминает чем-то Александра Македонского, тангутского Фуцзяня II, китайского тайцзуна Ли Шиминя и императора сяньбийцев Таншихая, которые также строили государства на личном подвиге, просвещенности и обаянии. Но стоило им закрыть глаза, как царящая идиллия улетучивалась, и ранее покорные племена вновь брались за оружие.

Так случилось и с Тито. Когда 4 мая 1980 года он уснул вечным сном, солнце созданной им Югославии померкло. В стране разразились острые дискуссии по поводу конституции 1974 года между сербами и другими народами. Сербы считали, что эта конституция подрывает единство страны и ограничивает права сербов. Если косовские албанцы и жители Воеводины имеют право вето по отношению к Республики Сербской, то последняя не имеет такого права по отношению к властям Косово и Воеводины. Все это указывает на то, что Тито тоже иногда поддавался симпатиям и антипатиям.

Позиция сербов, направленная на повышение роли центра, под которым подразумевалась конечно Сербия, вызвали протесты у католиков и в особенности у мусульман.

В Косово Албанцы выдвинули идею о создании независимой республики. В апреле 1981 года дело дошло до столкновений с войсками и полицией. В Боснии под влиянием иранской революции началось движение за создание исламского государства. Последнее свидетельствует о сближении исламских этносов Балкан с нарождающимся афроазиатским суперэтносом, который раскинулся от Индонезии на Востоке до побережья Атлантического Океана на Западе [164]. Да и сами мусульмане Югославии представляли довольно многочисленную группу населения. В 1981 году численность боснийцев превысила 2 млн. человек, и албанцев - 1,75 млн. В то время как численность сербов составила 8,1 млн. чел., а хорватов - 4,4 млн. чел [160].

Однако восстания мусульман в начале 80-х годов не увенчались успехом. Югославская государственная машина несмотря на трещины еще не развалилась окончательно. Лидеров восставших арестовали и приговорили к различным срокам заключения [164].

Нарастающее внутреннее противоречие, с одной стороны, и ошибки, допущенные лидерами стран социалистического содружества, с другой, толкали Югославию к поиску новых путей развития страны.

События, произошедшие в странах социалистического лагеря и международном коммунистическом движении в конце 70-х - начале 80-х годов ясно показали, что вступление в социалистическую обществнно-экономическую формацию не является гарантией от прекращения межнациональной розни. Так, между Китаем и Вьетнамом разразилась настоящая широкомасштабная война, в которую чуть не втянулся СССР, что позволило злым языкам окрестить ее как Первую Мировую Социалистическую. Сложная ситуация складывалась в Польше и ряде стран СЭВ, где коммунистические режимы держались исключительно за счет советской помощи. Швеция, построившая развитой социализм, предпочитала сотрудничать не с СССР, а с империалистическим хищником США. В Западной Европе появилось движение Еврокоммунизма, разорвавшее связи с КПСС. Если ранее Ленин объяснял провал коммунистических походов на Польшу, Афганистан и Иран неподготовленностью этих стран к строительству социализма, то теперь это объяснение не годилось для оправдания ситуации, сложившейся в международном коммунистическом и социалистическом движении. Вообще-то иначе и быть не могло, т.к. смена общественно-экономических формаций не изменяет биоритмы людей, их систему симпатий и антипатий, передаваемых из поколения в поколение через условные рефлексы в самые первые годы жизни человека.

Но руководство Югославии об этом не имело никакого представления и сделало совершенно иной вывод. Во всем виноват коммунизм, плановая экономика, тупость партийных чиновников и необразованность населения. Значит нужно искать новые социальные модели, которые позволили бы образовать и сблизить людей. Тогда родилась идея о заимствовании опыта Западных стран и, в первую очередь, США. В 1983 году Югославия сближается с МВФ и начинает либерализацию экономики.

Эпоха обновления

Взяв курс на вхождение в цивилизованный мир, Югославия приняла на вооружение наиболее популярные западные социально-экономические концепции. В области политики на Западе в то время ведущее место занимал глобализм, а в области экономики - монетаристская теория свободного рынка. Первая теория в современном виде изложена английским ученым Карлом Поппером [165], а вторая экономистом из США Милтоном Фридманом [166].

До Поппера в теории открытого общества основной упор делался на метод плавильного котла, предусматривающий смешение возможно большего числа народов, чтобы получить некий новый монолит. В 20-е годы XX века метод плавильного котла нашел применение в США. Автор этого метода Израэль Зангвилл возглавлял в то время иммиграционную службу США. Очень скоро он разочаровался в собственном изобретении и уехал в Палестину. Но метод плавильного котла являлся ведущим постулатом общественной мысли в США вплоть до 60-х годов XX века, когда в местах предполагаемого слияния народов во всю вспыхнули межэтнические конфликты [167, 168].

Со временем негативный опыт был учтен, и объединение предполагалось уже на основе культурного обмена, единого образования и даже с сохранением ряда культурных обычаев. Однако как совместить несовместимые стереотипы поведения, которые передаются в детском возрасте, когда ребенок находится вне школы и даже детского сада? И что делать если стереотипы поведения стремительно меняются от поколения к поколению, как это происходит у этносов, находящихся в фазе подъема, интенсивного надлома или обскурации? Ответы на эти вопросы теория открытого общества не дает. Зато автор классической теории денег - Милтон Фридмен оказался очень аккуратным ученым и этнологический фактор нашел у него отражение в виде ограничения по применению его монетаристской теории. Описывая требования к Гипотетическому обществу М. Фридмен упоминает следующие критерии:
- "Заданы уровень производственного мастерства его членов, возможно еще проще считать членов этого общества бессмертными и неменяющимися со временем (т.е. в таком обществе существует постоянное распределение индивидуумов по возрасту, полу и т.д.). Причем каждый из этих бессмертных людей как бы представляет временный срез семейной линии в альтернативной популяции со стареющими индивидуумами, но неизменной структурой.
- Это общество стационарно, но не статично, его структура стабильна в том смысле, что постоянны лишь средние величины.
- Заданы вкусы и предпочтения" (т.е. симпатии и антипатии) [166, стр. 41].

Как видно, вышеперечисленные критерии предполагают отсутствие национальной розни, различных стереотипов поведения, а также учитывают уровень пассионарного напряжения, характерного для западноевропейского суперэтноса.

Экономисты-ученые, проводившие реформы в Югославии, конечно, никакого внимания на эти ограничения не обратили. Они взяли указанную экономико-математическую модель и втиснули в нее Югославию как человеческое тело в прокрустово ложе. Процессы этногенеза, как и в периоды предыдущих преобразований, снова выпали из поля зрения архитекторов югославской перестройки. Тем временем этническая ситуация за последнее десятилетие вновь резко изменилась. Продолжилось дальнейшее ослабление хорватского и словенского этносов. Партийная группировка хорватов все больше и больше размывалась представителями других суперэтносов. Численность населения хорватов и словенцев с 1971 по 1981 практически не выросла. В 1991 году хорватов насчитывалось 4, 57 млн. чел (в 1961 г - 4, млн. чел.), численность боснийских мусульман возросла с 1961 по 1991 гг. с 973 тыс. до 2,33 млн., т.е. в 2,4 раза., а численность косовских албанцев за тот же период увеличилась с 915 тыс. до 2,2 млн., т.е. тоже в 2,4 раза [160, 169]. Такой стремительный рост численности албанцев достигался за счет рекордно высокого в Европе прироста населения - 26 человек на 1000 жителей. Кроме Боснии ближе всех к Албании по этому показателю находится Македония - 11, 8 и Ирландия - 10,0. У остальных народов этот показатель несравнимо меньше (Рис. 4). Кроме того, и у албанцев, и у боснийцев, несмотря на низкий уровень развития производства и материального обеспечения, самый низкий уровень смертности среди европейских народов - 6 чел. и 6,2 чел на 1000 жителей соответственно [170]. Все это свидетельствует о том, что мусульманские этносы способны выдерживать сверхнапряжения, т.е. их уровень пассионарности гораздо выше чем у окружающих народов.

Одновременно с этим сумарный уровень пассионарности сербов и хорватов оказался ниже, чем у протестантов США. Поэтому реформы стали буксовать. В городах скопилось большое количество субпассионариев, пополнивших армию безработных. Если гармоничники ехали на заработки за рубеж, то субпассионарии оставались дома и ждали подачек. Армия безработных росла. В 1988 г. она насчитывала свыше 1 млн. человек (в Белграде - около 200 тыс.) [171]. Власти решили отправить безработных в Косово, где несмотря на высокий прирост населения, имелось достаточное количество рабочих мест*. Но из этой затеи ничего не получилось. Косовские албанцы открывать свое общество для сербов в угоду западным ученым не собирались, да и субпассионарии не очень-то стремились получить работу, тем более во взрывоопасном регионе. В Косово вновь начались столкновения на этнической почве [171]. Вернее сказать, волнения значительно усилились, т.к. межнациональная напряженность в крае не затухала с момента смерти Тито в 1981 году. Все это время албанцы вытесняли сербов из Косово методом физического насилия или психологического давления. Сербам постоянно давали понять, что они здесь не нужны. Да иначе и быть не могло. Уж слишком разнились эти народы. С 1981 по 1988 гг. из Косово уехало 30 тыс. сербов. А в 1990 году эта цифра выросла до 50 тыс. Всего за послевоенный период из Косово уехало 140 тыс. человек неалбанской национальности [172]. Наравне с вытеснением сербов, началась этническая экспансия албанцев в другие республики. Их анклавы появились в соседней Македонии, в Белграде и ряде районов Сербии. Аналогичная ситуация сложилась в Боснии и Герцеговине. Там число мусульман (свыше 1,9 млн. чел.) превысило численность сербов и хорватов вместе взятых (соответственно 1,2 и 0,7 млн. чел.) [173]. Почувствовав собственную силу, албанцы и боснийские мусульмане все настойчивее насаждали собственные порядки на новых территориях и все громче и громче требовали независимости. В свою очередь сербы, приобретая все более значительный вес в карательных органах периодически проводили репрессии против албанцев и боснийцев. Ситуацию осложняло то, что сербы в конфликтах часто меняли гнев на милость и наоборот, что вызывало у албанцев дополнительное раздражение. Албанцы, как и прочие мусульмане, сначала неохотно идут на конфликт, но если он разразился, то их остановить гораздо сложнее, чем сербов.

* - к этому моменту был снят запрет о переселении сербов в Косово, установленный в период правления И.Б. Тито.

Так насильственное удержание боснийцев и албанцев с менее пассионарными этносами в едином государстве вызвало перераспределение сил и привело к образованию новых очагов сепаратизма в Югославии.

Если бы боснийцам и албанцам предоставили независимость сразу после Первой Мировой войны, то территория их государств была бы значительно меньше, чем территория, на которую они претендуют сейчас.

На фоне мусульманской проблемы продолжали осложняться отношения между сербами и хорватами, Под воздействием растущей национальной розни сербские коммунисты заняли по отношению к несербским народам очень жесткую позицию. Лидером движения сербов стал Слободан Милошевич [174]. Сербы к началу 90-х годов XX века вновь, как и перед Второй Мировой войной, составили абсолютное большинство в командовании югославской армии. На их долю приходилось 70% офицерского состава НОАЮ [174]. Сербские политики и военные с партбилетами в кармане, подобно заправским сербским националистам короля Алксандра, сделали резкий крен в сторону чистого федерализма, поскольку последний являлся этнической доминантой сербского этноса.

Основываясь на том, что Косово является колыбелью сербской культуры, Слободан Милошевич провозглашает в 1987 году данный регион как исключительно сербскую, а не албанскую территорию. И это произошло несмотря на то, что 4/5 населения Косово составляли этнические албанцы. В 1989 г. сербский парламент упраздняет косовскую автономию [175].

В 1990 году в Югославии про монетаристский прогресс никто уже и не вспоминал. Страна все ближе и ближе скатывалась к войне. Практически во всех республиках на выборах победу одержали националистические партии [176, 177]. Коммунисты получили сильную поддержку лишь в красных византийских этносах - 70% в Черногории и треть голосов в Македонии, где места разделились практически поровну между коммунистами ВМОРО и албанцами [176]. При этом коммунисты Македонии и Черногории больше всего не доверяли и опасались коммунистов Сербии.

Далее начался парад суверенитетов. В 1991 году Хорватия и Словения провозгласили независимость от Югославии, а в Косово началось формирование албанских воинских подразделений. Вслед за объявлением независимости Хорватия и Словения ввели собственные валюты. Несмотря на то, что мировое сообщество не признало самопровозглашенные республики и добилось установления 3-х месячного моратория на провозглашение независимости, ситуация развивалась лавинообразно. Начались боевые действия. Сербский флот обстрелял хорватский порт Задар, а сухопутные войска блокировали другой порт - Дубровник [178]. На следующем этапе развития конфликта разгорелась война между Сербией и Хорватией за Восточную Славонию - часть Хорватии, населенную этническими сербами [179]. Югославская армия, состоявшая преимущественно из сербов, одержала уверенную победу, но сохранить единство страны не смогла. Югославия развалилась.

Если в 1941 году разрушение жесткой системы было вызвано вмешательством извне, а 1981 г. - смертью лидера, то в 1991 г. развал был обусловлен резким изменением расстановки сил между различными суперэтносами. Рассыпались по национальным квартирам и так называемые югославы, ничего не сделавшие для сохранения единства страны. Вообще-то подобное явление не должно вызывать удивление у тех, кто знаком с теорией Л.Н. Гумилева.

В Югославии массовые совместные браки начались с 1918 года. Если учесть, что в среднем у людей появляются дети в 25 летнем возрасте, то к 1918 надо прибавить три раза по 25. В результате получится 1993 год. Значит наблюдение, сделанное Л.Н. Гумилевым о распаде метисного сообщества в 3-м поколении, верно. В начале 1990 годов уже ни одна политическая сила в Югославии и не помышляла о единстве.

К сожалению, не только лидеры вновь образовавшихся государств, но и мировое сообщество не сделало из этой трагедии нужных выводов. Основную ответственность за развал вновь возложили на общий кризис международной социалистической системы, начавшей распадаться из-за межнациональных конфликтов и экономического кризиса. Однако никто не обратил внимание на то, что коммунисты потерпели поражение там, где имели место контакты на уровне суперэтносов. Европейские страны СЭВ и республики Балтии откололись от СССР, т.к. они принадлежали к западноевропейскому суперэтносу, а не к евразийскому. Распад СССР произошел потому, что в России к власти пришли представители этнических групп, чьи этносы в Гражданскую войну поддерживали Белую Гвардию. Тем самым они оказались чуждыми не только Средней Азии но и Украине с Белоруссией. Причем, впоследствии во всех указанных странах коммунизм отошел на вторые позиции, а единства с Белой Россией на новых условиях достичь не удалось.

В странах, где коммунисты опирались на монолитные и сплоченные этносы или суперэтносы, компартии удержались у власти. К таким странам относятся Китай, Вьетнам, Куба, Зимбабве, Намибия и еще ряд стран. Китай и Вьетнам, находящиеся в фазе интенсивного этнического подъема, через некоторое время удивили мир сверхвысокими темпами развития. Та система разделения страны, которую Запад предложил для Югославии, с точки зрения этнологии мало чем отличалась от концепций по обустройству страны, предложенных коммунистами в 40-х годах и панславистами в 20-х годах XX века. Разделение страны не привело к исчезновению химерной целостности. Так хорватам, словенцам, македонцам, мусульманам и албанцам позволили отделиться от Югославии, а сербы, компактно проживающие на территории вновь образовавшихся республик, такого права были лишены. В результате снова вспыхнула война, особенно ожесточенная между сербами, с одной стороны, и хорватами и боснийскими мусульманами, с другой. Правда, между хорватами и мусульманами также происходили военные действия. Если в 40-е годы XX века мусульмане придерживались союза с хорватами, как фашистами, так и коммунистами, то теперь они выступили как третья самостоятельная сила. Мусульманский мир, за исключением евразийских мусульман, все ближе и ближе подходил к акматической фазе этногенеза. А именно в этот период начинается вычленение суперэтноса от всех других суперэтносов Земли. Во многом такому развитию событий способствует смена императива поведения. В 40-х годах XX века уровень пассионарности мусульман находился чуть выше отметки "стремление к идеалу знания и красоты", поэтому мусульмане часто заимствовали идеологические установки и вступали в контакты с теми этносами, с которыми у них имелась положительная комплиментарность. Когда же в 1990 году уровень пассионарного напряжения перешел отметку "стремление к идеалу успеха" и приблизился к "стремлению к идеалу победы", мусульмане уже руководствовались собственной суперэтнической доминантой. Заимствования извне и заключение союза с третьими силами осуществлялись у них только в собственных интересах (см. Рис. 1; 5).

Поскольку сербы стремились создать Великую Сербию, хорваты - Великую Хорватию, а мусульмане - Исламское государство, то война обещала быть упорной и кровопролитной [180 - 183].

Боевые действия начались в 1992 году с осады сербскими войсками мусульманских анклавов в Сараево и других городах Боснии. В ответ на это ООН, встав под давлением США на антисербские позиции, объявила санкции против Югославии. Вообще разобраться в таком международном конфликте кто прав, а кто виноват практически невозможно. Он возникает на фоне постоянного накопления взаимных обид, подобно разряду в грозовом облаке.

Но США и НАТО принимать во внимание все вышеизложенное не собирались и решили урегулировать конфликт по своему усмотрению. Сербов подвергли массированным бомбардировкам. Воспользовавшись этим хорватская армия перешла в наступление и оккупировала Восточную Славонию. Сербия капитулировала [184 - 185]. По количеству людей, покинувших страну, Югославия заняла 1 место в мире - свыше 2 млн. беженцев [186].

Очень сильно пострадала экономика региона, ВНП Хорватии сократился в 1993 году по сравнению с предыдущим годом на 3,7%, в Югославии - на 27,7%, в Македонии - на 15%. В Боснии и Герцеговине отношение ВНП на душу населения к концу войны составило 500$ США, в то время как в 1990 г. этот показатель равнялся 1900$ США. Высокие темпы инфляции отмечались во всех республиках, кроме Словении [187].

Вот чем закончилась эпоха обновления для народов бывшей СФРЮ.

К 1996 году политическая элита Запада встала на распутье. Что делать дальше в урегулировании таких конфликтов, как югославский? Ведь Югославия оказалась не единственной страной, где западная модель открытого общества потерпела полное фиаско. Количество военных конфликтов росло. Бойня в Судане, начавшаяся в 90-х годах, к концу десятилетия переросла в конфликт нескольких государств между собой [188]. Боевые действия привели к переселению со своих мест свыше 3 млн. человек внутри страны, и еще 800 тыс. покинуло Судан [186]. Межэтническая резня в Руанде в 1994 году дала 1 млн. беженцев [186], свыше 1 млн. человек было убито. И это все в стране с населением в 10 млн. человек [189 - 190]. Не смог Запад погасить конфликт в Кампучии [191], давший наравне с Анголой 400 тыс. беженцев. Совсем недавно ужасные столкновения начались в Индонезии [192]. Сюда также можно причислить борьбу курдов за независимость, войну шиитов и суннитов в Афганистане, события в Палестине и войну в Индийском Кашмире.

Стремительное нарастание военных конфликтов вызвало крик души у цивилизаторов. Например, немецкий журнал Stern писал: "Война снова вернулась в Мир - мир компьютеров, объединенных наций и биржевых игр. И это не просто война - война, как исключительный случай, а перманентное состояние, неотъемлемый элемент человеческого бытия. [193]"

Списание всего этого безобразия на ошибки коммунизма стало выглядеть неубедительно. После распада социалистической системы Запад безраздельно и беспрепятственно практиковал на жителях земли свои политические и экономические доктрины. Нельзя все также списать и на экономический кризис. Почему, скажем, в Японии, Тайланде и Южной Корее экономический кризис не привел к таким последствиям как в Индонезии и Югославии? Да потому, что у первой группы стран отсутствуют контакты на уровне суперэтносов.

Несомненно, экономический кризис провоцирует межнациональную рознь, но с другой стороны, она наблюдается не только в странах с экономическими трудностями и низким уровнем жизни. Северную Ирландию и Канадский Квебек никак нельзя причислить к странам бедным или подверженным кризису. Да и вообще, как говорил Л.Н. Гумилев, "нищие не воюют, а ищут, где бы поесть".

Возвращение на круги своя

Вышедшая из войны Югославия не обрела покоя. Да и не могла обрести. Она по прежнему оставалась химерным образованием из-за наличия в ее составе албанского этноса, численность которого продолжала стремительно расти. На основании расчетов сербских ученых, к 2040 году численность косовских албанцев должна превысить число сербов и других народов Югославии вместе взятых [194]. Консолидация албанского этноса достигла той отметки, когда из его среды начали вытесняться представители всех других этносов, включая мусульман-адыгов, иммигрировавших на Балканы в XIX веке. В связи с этим у ряда сербских политиков появились намерения отделить Косово от Югославии или расколоть его по национальным границам. Несомненно, такой поворот событий мог бы спасти Сербию от очередного межнационального конфликта.

Но большинство сербских политиков, да и большинство населения этого не понимали и никаких уроков из проигранной боснийской войны не сделали. Одни политики такие, как Милошевич, и его ближайшее окружение не могли расстаться с мыслью о создании Великой Сербии, несмотря на то, что ни сил ни средств для решения этой задачи у сербов нет. Другие - демократы, стоящие в оппозиции нынешнему президенту страны Милошевичу, решили основную ставку сделать на союз с Западом. Они, раскритиковав Милошевича за провалы во время войны 1992 - 1995 гг., потребовали его смещения, но никаких программ по предотвращению нарастающего сербско-албанского конфликта не предложили. Основу оппозиционного движения составили жители городов, где деэтнизированная субпассионарная прослойка оказалась наиболее подвержена влиянию Запада. В деревне, сохранившей гармоничные консорции и традиции славной старины, такие настроения не имели под собой никакой основы. Поэтому когда Милошевич из-за победы демократов на выборах в местные органы власти ряда крупных городов решил отменить их результаты, против него выступили горожане, а село встало в оппозицию к городам [195, 196].

Запад, как это ни странно, довольно спокойно отреагировал на попытку Милошевича остаться у власти. У западных политиков появились новые планы насчет дальнейшей судьбы Сербии.

На Западе не могли не заметить, что растущая цивилизация Ислама все больше и больше мешает США и НАТО в достижении полного господства над планетой. Исламский фундаментализм, прочно закрепившейся в Иране, Афганистане, Пакистане и Судане, проник в Египет, Саудовскую Аравию, Алжир и даже в Западную Европу и США. Только в Европе в настоящее время проживает 15 млн. мусульман и в ближайшее десятилетие их число за счет естественного прироста и миграций может достичь 40 млн. человек. В США численность мусульман превышает 4 млн. [197].

Традиционные методы подкупа или вербовки лидеров исламских движений перестали давать спецслужбам Запада нужный эффект. Жертвенных людей в исламских странах очень много. Афроазиатский суперэтнос буквально кипит пассионарностью. Стоит какому-либо лидеру пойти на предательство, как тут же находятся новые лидеры. Подобное повышение морального духа США обнаружили и у албанцев. Будучи долго отрезанной от внешнего мира, Албания в 1991 году также решила попробовать на себе западную модель экономики. Правда, коммунисты долго сопротивлялись, и на Юге страны их позиции остались непоколебимыми. Южная группировка (тоски) не изменила своего мнения даже тогда, когда вдова Э. Ходжи решила присоединится к демократам, возглавляемым С. Беришей [198, 199].

Но стоило реформаторам обвалить спекулятивный рынок, как со стороны народа последовала бурная реакция. От доверия к Западу не осталось и следа. Демократы, отбросив личину миролюбия и парламентаризма, решили утопить восстание в крови. И у них ничего не получилось. Свыше 70% армейских сил перешло на строну повстанцев [200]. После свержения режима Бериши на выборах убедительную победу одержали коммунисты. Как такое развитие событий не похоже на ситуацию в России, где субпассионарии, потеряв сбережения, фабрики и заводы, тянут ручки к Западу и готовы елозить перед своими убийцами на коленях, чтобы их наконец-то сочли за настоящих европейцев.

Кроме духовного подъема нельзя не заметить и рост военной мощи исламских государств. Пакистан уже имеет ядерное оружие и ракеты средней дальности. На очереди в ядерный клуб стоят Иран и Ирак, также обладающие ракетной техникой. По-прежнему жесткую позицию в арабо-израильском конфликте занимает Сирия, поддерживающая тесные связи с Ираном. Стращать мусульман бомбардировками становится все сложнее, а посылать своих солдат на сухопутные операции НАТО откровенно побаивается (агресии США в Афганистане и Ираке подтвердили низкие качества американского солдата). В связи с этим у США возникла заинтересованность в организации столкновения Мира Ислама с другими цивилизациями. Вообще на Западе внимательно ознакомились с теорией пассионарного этногенеза Л.Н. Гумилева, но не для того, чтобы заниматься разблокированием застаревших конфликтов, а для извлечения выгоды из чужого несчастья. В частности, идея о стравливании друг с другом цивилизаций Земли нашла отражение в последней книге Збигнева Бжезинского "Великая шахматная доска" [201]. Для того, что бы стравить Россию и Исламский Мир США решили встать на откровенно антироссийские и антисербские позиции в случае новых конфликтов между мусульманами и православными. Немаловажная роль для достижения этой цели должна принадлежать сербам. Американцы заметили воскрешение в России традиций славянофильства, характерного для белых этносов Евразии, и решили этим воспользоваться. Уже Боснийская война показала, что часть казачества охотно пошла защищать интересы сербов, а боснийских мусульман поддержал ряд стран Мусульманского Востока [202, 203].

Поэтому при разрастании нового конфликта в Косово США, дождавшись момента, когда сербы начали жестокие репрессии против албанцев, смело нарушили устав ООН и развязали открытую агрессию против Сербии. Расчет американцев на раскол мирового сообщества оказался верным. Большинство стран Мусульманского Мира из-за жестокого обращения сербов с албанцами американскую агрессию не осудило. Оправдался расчет США и на возникновение разногласий внутри стран СНГ и между некоторыми народами, населяющими Российскую Федерацию.

Как и следовало ожидать, Белая Россия, считая сербов частью своего суперэтноса, кинулась в бой. Ряд российских политиков, и даже военных, высказался за оказание немедленной военной помощи сербам. В Сербию пошел поток добровольцев. Все это вызвало раздражение в Татарии, Башкирии и на Северном Кавказе, где также появились желающие поехать воевать, но уже на стороне косовских албанцев.

Что же касается СНГ, то Россию не поддержали страны, чьи титульные народы оказывали наиболее упорное сопротивление белому движению в годы Гражданской войны. Ими оказались: Украина, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркмения и Грузия, в которой к власти пришли выходцы из Кутаисского региона, чей стереотип поведения ближе к туркам. Именно указанные страны отмечены на карте, приведенной в книге З. Бжезинского "Великая шахматная доска", как зона политического влияния США (см. Рис. 6) [204]. Причем, чем дальше стереотип титульного этноса страны СНГ от стереотипа поведения "белых" этносов России, тем сильнее у него антироссийская реакция. Если южнорусы и белорусы осудили агрессию НАТО на Балканах, то казахи, кыргызы и украинцы повели себя иначе. Их лидеры отношений с НАТО не свернули и поехали на празднование юбилея Северо-Атлантического блока [205 - 207]. Украина очень холодно встретила марш, организованный патриотическими организациями России в поддержку Сербии. По свидетельству известного русского писателя-историка Д.М. Балашова, Союз Украинских писателей отказался встречаться с участниками марша [208]. Позиции же Грузии, Азербайджана и Туркмении можно рассматривать как откровенно пронатовские [209].

Конечно, официальные власти России предприняли необходимые шаги, чтобы не дать разрастись национальной розни как в самой России, так и за ее пределами. Но помимо мнения властей есть еще и мнение народов. Есть еще и мнения добровольцев, которые сражаются по разные стороны фронта. Что будут делать они, когда вернуться в Российскую Федерацию.

Вновь не на высоте оказалось и коммунистическое движение, непредотвратившее драматическое развитие событий. Лидеры коммунистических партий, как балканских, так и стран СНГ, не смогли должным образом оценить свои прошлые ошибки и наделали кучу новых. Российские коммунисты так до сих пор и не поняли, что коммунизм в России имеет по-прежнему сильный этнический оттенок, т.е. характерен для определенных этнических регионов. Причем ареал его распространения по сравнению с периодом Гражданской войны резко сузился. Часть этносов Евразии, как правило, это исповедующие ислам тюркские народы, за прошедшее время от коммунистических идеалов отказалась. Рабочие и интеллигенция из белых регионов, пострадавшие от затяжного экономического кризиса, в основной своей массе остались чуждыми идеям коммунизма, что наглядно показали региональные выборы. Во всех белых регионах компартия проиграла.

Пытаясь найти выход из создавшегося положения, КПРФ пошла на союз с казачеством, приняв в свои ряды незначительную часть последнего. Когда и это не подняло рейтинг коммунистов в белых регионах, тогда КПРФ пошла на заимствование чуждой доминанты, т.е. провозгласила лозунг "о единстве православных и славянских народов". Фактически КПРФ совершила ту же самую ошибку, что и белый генерал Врангель в конце Гражданской войны. Тогда для достижения единства он взял все лозунги большевиков, но поменять единым махом стереотип поведения своих подчиненных и противников он не смог. В результате он не сблизился с красными и рассорился с казаками и белыми офицерами, которые его приказы открыто игнорировали [210 - 213]. Тоже самое произошло и с КПРФ: в белых регионах у них авторитета не прибавилось, а в тюркских он оказался полностью утраченным. А ведь тюркские регионы долгое время причислялись к красному поясу России. Кроме того, коммунисты начали бесцеремонно навязывать этим республикам свои понятия о жизни, пытались производить кадровые перестановки, давили на национальных лидеров. В качестве ответной меры лидеры национальных республик сформировали с представителями пропротестантских народов России антикоммунистический альянс.

К сожалению, новый союз может обеспечить лишь победу на выборах более пассионарным представителям Белой России, но он ни на шаг не приближает к достижению согласия внутри евразийского суперэтноса, а лишь создает дополнительные проблемы. Союз российских тюрок с белыми может оказаться недолговечным, поскольку казачество, настроенное просербски и антимусульмански, в любой момент может его испортить. С другой стороны, даже если такой союз все-таки сохранится на некоторое время, что вполне вероятно, то загнанные в угол красные регионы могут пойти на конфронтацию с другой некоммунистической доминантой. И коенечно заключение добровольного союза с Беларусью или Украиной отодвинется на очень дальнюю перспективу (если такое вообще будет воозможно). Получается, что лидеры Белой России и тюркских республик совершили ту же ошибку, что и коммунисты. Они пытались чисто по-западноевропейски сделать своих соседей похожими на себя. Заставить их отказаться от принятой идеологии, напоминая тем самым чем-то Папу Римского Иннокентия III, обратившегося к русским князьям со следующим посланием:

"В области ваши считаем нужным назначить возлюбленного сына Нашего Господа в звании Sti Vitalis ... поскольку ему дана будет власть искоренять и разрушать, строить насаждать то, что найдет нужным в ваших областях искоренить и разрушить, возвести и насадить. [214]."

В Евразии же, будь-то в Золотой Орде или допетровской России, за исключением правления Ивана Грозного, среди евразийских этносов-союзников действовала совершенно иная доминанта, запрещающая политическим лидерам корректировать идеологические установки и религиозные каноны этносов-союзников (см. статью 11. Яссы Чингисхана [215]).

Отказ от собственной доминанты всегда влечет за собой тяжелые последствия. Он приводит к внутренней дезинтеграции и потере потенциальных союзников.

Ситуацию внутри Евразии может серьезно осложнить позиция Китая и Индии. Индия, как известно, давно является противником исламского мира и в настоящее время ведет широкомасштабные боевые действия против исламистов Кашмире, грозящие перерасти в очередную индо-пакистанскую войну. К активным противникам Мира Ислама может присоединится Китай, который резко осудил резню китайцев, устроенную мусульманами в Индонезии [216]. В добавок власти Китая ведут ожесточенную борьбу против мусульманского сепаратизма в Синьцзян-Уйгурской автономии. Там китайская администрация очень жестко отреагировала на усиление национальных выступлений мусульман, начавшихся в 1997 г [217 - 218]. Начиная с февраля 1997 года, 1130 мусульман были казнены, а число заключенных сепаратистов достигло 87 тыс. человек. И против бытового террора, практикуемого синьцзянскими мусульманами, китайцы также нашли эффективное средство. В проблемные районы Синьцзяна на постоянное место жительство направляются в большом количестве преступники [219]. В результате ожесточение с обеих сторон нарастает. К тому же после атаки американской авиацией китайского посольства просербские настроения в Китае резко возросли, а негативная реакция на мусульман усилилась. Отсутствие у мусульман мощного военно-экономического потенциала, сравнимого с китайским, и их размолвка как с Красной, так и Белой Россиями толкает их на союз с Западом. Американцам, конечно, хорошо, они находятся за океанам, а евразийские этносы, будь-то тюркские или славянские, проживают в непосредственной близости от центрально-азиатской зоны нестабильности. И в случае негативного развития событий война будет идти на их территориях.

Аналогично российским коммунистам, серьезные ошибки допустили и их балканские собратья.

Они также игнорировали процессы этногенеза. Болгары еще в период правления Т. Живкова начали проводить политику болгаризации. В 1985 году власти Болгарии за считанные дни принудили сотни тысяч переменить имя, фамилию и отчество на болгарские. "Им было запрещено пользоваться родным языком в быту, совершать традиционные мусульманские обряды [220]" В результате к 1989 году Болгарию покинуло свыше 350 тыс. турок. Аналогичный запрет распространился и на македонский язык. Так западноболгарские коммунисты, подобно южнорусским, досадили тем этносам, которые были с ними комплиментарны по стереотипу поведения. Зато с восточными болгарами у них идиллии не получилось. Использовав ошибки коммунистов в национальной политике, болгарские демократы, опирающиеся на восточноболгарский этнос, одержали убедительную победу сначала на президентских выборах в 1996 г., а затем и на парламентских в 1997 г. Болгарские коммунисты получили только 50 мест в 240-местном парламенте, потеряв по сравнению с предыдущими выборами - 67 мест. Их противники - демократы получили 137 мест, увеличив свое представительство по сравнению с предыдущими выборами на 50 мест [221]. Македонцы при этом заняли выжидательную позицию, хотя они составляют по-прежнему значительную прослойку в болгарской компартии. В руководящих органах болгарской компартии македонцами являются: Георгий Пиринский - эмигрант из США, 2-е лицо в компартии Болгарии, бывший Министр внутренних дел - Добрев, бывший Премьер Министр Андрей Луканов (убит в 1996 году) и др.

В соседней Югославии в компартии остались главным образом сербы, а этот народ, как было показано выше, усваивает коммунистические идеи очень плохо. Шовинизм сербских коммунистов привел в свою очередь к поражению коммунистов в Черногории и Югославской Македонии. Место последних в указанных республиках быстро заняли националисты, которые, чтобы избежать давления со стороны сербов начали искать помощь на стороне. Россия к тому времени стала белой и ориентировалась на Сербию, Китай далеко, значит союзниками оказались США и НАТО.

В результате серии ошибок, допущенных самыми различными политическими силами и бесцеремонного вмешательства США ситуация вокруг Балкан во многом стала напоминать расстановку сил, имевшую место в данном регионе на рубеже XIX - XX веков. Как и тогда расколотая, обложенная непомерными долгами Россия и Исламский Мир противостоят друг другу, отстаивая своей враждой прежде всего интересы Запада. Сербия, мечащаяся между Западом и Россией, зажата со всех сторон. На нее ополчились и Запад, и мусульмане, и почти все соседние страны. Славянофилы по-прежнему лелеют мечту о создании единой славянской и единой православной державы. Все произошедшее за почти 150 лет их ничему не научило.

Запад же после небольшого перерыва, вызванного существованием СССР, вновь оказался единственным хозяином на планете и так же как и раньше ловко стравливает различные цивилизации друг с другом, руководствуясь при этом уже не спонтанными наработками, а положениями теории пассионарного этногенеза. Правда, разрастание мирового конфликта чревато большими неприятностям и для самой западной цивилизации, которая также раздирается противоречиями и не является этнически однородной.

Иллюзии и борьба с ними

Итак подведем итоги. Катастрофа, разразившаяся в XX веке на Балканах не является случайностью, хотя она не была запрограммирована процессами этногенеза балканских народов. К печальному итогу привели неправильные подходы к решению балканской проблемы, использованные как самими балканскими народами, так и заинтересованными сторонами. На примере данного исследования была показана несостоятельность всех применявшихся к разрешению балканского вопроса концепций. Все указанные концепции, за исключением теории пассионарного этногенеза Л.Н. Гумилева, игнорировали природную составляющую этноса. Решение проблемы предлагалось осуществлять в области социальных, языковых и культурно-религиозных отношений, но никак ни в области межэтнических отношений. Определяя этнос по религии, языку, социальному статусу, сторонники различных концепций тем самым загоняли в единую структуру этносы, несовместимые друг с другом по стереотипу поведения.

Объединение всех славян основывалось на чисто филологическом термине - на этнониме, т.е. названии некогда существовавшей этнической общности и развалившейся в процессе этногенеза. Аналогичная ситуация складывается с православием, только это будет уже объединение по религиозному признаку. Чистый капитализм ставил во главе угла принцип конкуренции и наживы. Коммунисты призывали к братству всех трудящихся, а фашисты ставили интересы одних народов выше других. Глобалисты пытались сначала создать плавильный котел, потом насадить общечеловеческую культуру, под которой, естественно, подразумевалась западноевропейская. А как же еще? Ведь, с точки зрения самих западноевропейцев, европейская цивилизация венец развития человечества, а все иные культурные, правовые и мировоззренческие традиции нуждаются в серьезной доработке.

Американцы, применившие на Балканах теорию пассионарного этногенеза, воспользовались ею не во благо, а во зло.

Не малая доля ответственности за обстановку на Балканах лежит не только на великих державах, но и на международных организациях, включая ООН, которая фактичеки отдала инициативу по урегулированию конфликта в руки НАТО. Кроме того, ни одна из международных организаций не учитывает то, что почти все балканские народы, за исключением албанцев и боснийцев, представляет из себя этнические обломки, которые уже сами не в состоянии отрегулировать отношения друг с другом в таком насыщенном контактами мире.

Мировому сообществу, и в первую очередь ООН, следовало бы создать на Балканах своего рода антропогенный заповедник и запретить различным силам бездумно и бесконтрольно практиковать свои социально-экономические концепции. Для выхода из кризиса нужен многосторонний диалог всех заинтересованных стран. Включение балканских народов в открытое общество с жестокой международной конкуренцией чревато для них экономическим поражением и депопуляцией. Слабопассионарные народы даже без войны могут проиграть в экономическом соревновании более пасссионарным народам, таким как албанцы, которые способны выдерживать сверхнапряжения и работать за более низкую плату. Аналогичная ситуация уже происходит с рядом народов Латинской Америки, Заполярья и тихоокеанских островов. Цивилизаторы все еще продолжают считать их дикими и живущими подобно древним предкам современного человека. В то время как по Гумилеву эти народы являются не детьми, а старичками, период цивилизованного существования которых уже закончился.

Нежелательно вовлечение Балкан и в различные военно-политические союзы. Хорошо, если ведущим мировым державам удалось бы договориться об организации на полуострове нейтральной зоны.

Ситуация на Балканах осложняется еще и тем, что проблема находится в запущенном состоянии. Моменты, когда ее можно было бы решить относительно безболезненно, оказались упущенными. Ранее сообщалось, что если бы после I-ой Мировой войны славянские народы не пошли бы на образование Югославии, а Сербии не отдали бы все Косово, то формирование химеры можно было бы избежать. При разделе Югославии вновь разные суперэтносы оказались в одном государственном формировании. Теперь же ООН встала перед дилеммой. Если начать передел, то не вызовет ли он вспышку сепаратизма в других частях планеты. Если все оставить как есть, т.е. загнать враждующие стороны обратно в единый анклав, пусть даже с наличием самой широкой автономии, то где гарантия, что через некоторое время не возникнет новый конфликт.

События, произошедшие после капитуляции Сербии, когда озлобленные репрессиями албанцы начали вырезать сербов и сгонять их с земель под прикрытием войск НАТО, подтвердили подобные опасения. Кроме того, существует опасность развития конфликта между войсками НАТО и албанцами, если первые попытаются защищать сербов или начнут насаждать косоварам собственные представления о жизни.

В очень тяжелую ситуацию загнали себя сербы. Косово, вполне вероятно, у них отберут. Но даже оставшийся огрызок бывшей Югославии не является этнически однородным. Черногорцы от сербов дистанцировались и готовы отделиться [222]. В самом сербском этносе единства нет [223]. Не известно, как поведут себя жители многонациональной Воеводины. Вот когда явно открылись ошибки сербских политиков, собиравшихся любой ценой создать Великую Сербию. Не меньшим ущербом для Сербии, и в особенности для России, обернулась иллюзия об искренней дружбе с Западом. Даже несмотря на то, что стереотип поведения протестантов гармонирует с менталитетом большинства русских (за исключением южнорусов) и сербов, православные этносы находятся в самом низком положении в табеле о рангах у американских и европейских политиков. Как свидетельствует история, такое положение сохранялось и в прошлом.

Западная Европа, будь то католическая или протестантская, за редким исключением, относилась к православию с нескрываемым пренебрежением.

Крестоносные армии грабили Византию [224]. В последствии они предали войска восточных христиан-несториан, шедших на помощь европейским рыцарям освобождать гроб Господень. Чтобы не допустить победы несторианского войска западноевропейцы вступили в союз с мусульманами, а последние, разбив несториан, уничтожили и западноевропейских рыцарей. Так бесславно и быстро закончилась эпоха крестовых походов [225]. Выходит, что ненависть европейцев к восточным христианам оказалась сильнее инстинкта самосохранения.

Протестантская Европа постоянно использовала Россию в своих корыстных целях, не платя взамен ничего. Мало того, Россия еще оказывалась в неоплатном долгу перед Западной Европой и США.

Причем Запад, членами которого так настойчиво стремятся стать русские и сербы, в отличие от других суперэтносов, включая мусульман, никогда не ограничивался полученными уступками со стороны православных. За первой серией уступок Запад требовал вторую, третюю и т.д. При подчинении восточных христиан европейцы в обязательном порядке требовали полного отречения от своей культуры и замены ее системой ценностей, принятых в Западной Европе. Поэтому неслучайно в прошлом, как сербы, так и русские иллюзий в отношении к Западу не питали и смело предпочитали союзу с лукавым Западом серьезные уступки мусульманам. Так сербы, потерпев поражение от турок на Косовом поле, в последствии поддерживали их в борьбе против крестоносцев. В битвах при Никополе в 1396 г. и при Варне в 1444 г. сербы помогли туркам разгромить 100-тысячные армии крестоносцев [226, 227], а русские использовали помощь татар для сдерживания западной агрессии. В то время в Сербии бытовала пословица "лучше турок с саблей, чем немец с пером". Идя на подобные союзы, как русские, так и сербы сохраняли себя, свою культуру и православную веру, терпеливо ожидая, нового пассионарного толчка, который вернет силу их народам, воскресит ушедших в небытие героев, а следовательно, и былое величие.

В отличие от своих предков, современным русским и сербам пока еще не надо расплачиваться независимостью за избавление от западной угрозы. Им просто нужно, не увлекаясь иллюзиями, самим и без лукавых посредников решить проблему взаимоотношений с мусульманами, как евразийскими, так и афроазиатскими.

При этом всем сторонам необходимо осуществить не только разделение сфер влияния между суперэтносами, выработку новых норм проживания на планете Земля и способов разрешения конфликтов, но и создать целый ряд международных институтов, которые будут осуществлять текущий контроль за исполнением достигнутых соглашений. О необходимости претворения в жизнь вышеуказанных мероприятий писали еще в в XIX веке. В частности, данной проблеме посвящена одна из работ крымско-татарского историка Исмаила-бея Гаспринского, озаглавленная им как "Русско-Восточное соглашение"[228]. Безусловно этот путь будет трудным, но не бесперспективным. В случае удачи как сербы с русскими, так и мусульмане смогут насладиться миром и избежать втягивания в конфликт друг с другом в интересах западной финансовой олигархии.

Чистов В.Г.

25.05.1999 г.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ