осуществление процесса снижения недоверия к Ираку и поэтапное ослабление и снятие санкций ООН, начиная не позднее января 2001 года, на основе деятельности Специальной комиссии по Ираку.

Кроме того, в ходе акции планируется выработать и обсудить предложения для политического руководства государств по сотрудничеству между Россией и Ираком, а так же соответствующие обращения в международные организации и к общественности по снятию экономической блокады Ирака.

Предложения ученых-геополитиков будут способствовать сглаживанию, а может и устранению, определенного недопонимания в общественных контактах православных, исламских и других стран, принадлежащих к не западным цивилизациям.

Ибо обстановка в мире, напоминающая процессы его передела в начале и середине нашего столетия, не оставляет обществу времени на нерешительность и проволочки".

С содержанием документа было покончено, и мы немного разговорились по душам. Оказалось, что мы оба военные. Чуть было вновь не написал - бывшие. Когда я сказал об этом, то он почему-то подчеркнул, что офицеров бывших не бывает. Дослужился до полковника. С трудом уволился, так как его не хотели отпускать до тех пор, пока в статье не появилась статья о нем с его фотографией, как об одном из лидеров патриотического движения. В результате чего затянувшийся на год процесс увольнения после опубликования материала в прессе разрешился в течение двух дней. Вот что значит в наше время пресса, если она и не "желтая".

Меня интересовала судьба появления на свет "Русского Собора", его корни, поэтому в этом ключе и задал вопрос своему собеседнику:

- Скажите, по-моему, уже было такое движение, возглавляемое генералом КГБ Стерлиговым. Вы имеете к нему какое-то отношение?

Немного, подумав, Анохин, улыбнулся, и с доброй, слегка ироничной, улыбкой произнес:

- Имеет. Мы когда-то вместе с ним начинали. Но, к сожалению, под благородными лозунгами возрождения Великой России в руководство пришли не те люди, которые бы хотели ее возрождения всерьез. Они возглавили организацию, но с тем умыслом, чтобы "выпустить пар из котлов", скомпрометировав сами по себе благородные идеи. И это касается не только стерлиговского движения. Это и баркашовцы, васильевская "Память". Стерлигов упорно не хотел, чтобы "Русский Собор" шел в Думу, вел активную работу в массах на местах. Короче, движение это угасло, заглохло во всероссийском масштабе. Возникла наша политическая общественная организация. Вот, буквально вкратце, в нескольких словах наша история. А все остальное можно прочитать в нашей газете "Москва Соборная"

Поговорив буквально еще несколько минут, мы тепло и сердечно распрощались. Уже на выходе он вручил мне несколько номеров газеты " Москва Соборная".

Девятого должна была быть пресс-конференция в "Аргументах и фактах". После того как я узнал о своем участие в предстоящей акции "Антиблокада", а это было одной из главных целей предстоящей поездки, телевизор вновь стал для меня источником информации об Ираке.

Несколько слов о Республике Ирак. Информацию об этой стране почерпнута на одном из интернетовских сайтов (nttp://www.irag.boom.ru).

Официальное название - Республика Ирак. Столица - г. Багдад. Территория - 437,072 тыс. кв.км., поделена на 18 провинций. Имеет общие границы с Ираном, Иорданией , Кувейтом, Саудовской Аравией, Сирией, Турцией. Протяженность морского побережья в Персидском заливе - 58 км.

Население Ирака - 22 млн чел. (1997 г.), из которых 70-80% составляют арабы. В "Атласе мира", изданном в 1955году Главным управлением геодезии и картографии МВД СССР приводится данные о том, что в 1952 году площадь Ирака составляла 435, 0 тыс.кв.км., население - 5.1 млн.чел., В столице проживало 467, 0 тыс. чел. (1947).

Преобладающая религия - ислам: 97% верующих - мусульмане (60-65% -шииты, 32-37% - сунниты), остальное население исповедует различные толки христианской религии (несториане, халдеи, григориане).

Государственный язык - арабский. Денежная единица - динар.

Высший орган государственной власти - Совет революционного командования (СРК), председатель которого одновременно является президентом республики и верховным главнокомандующим (с июля 1979 г. - Саддам Хусейн). Исполнительная власть осуществляется президентом и правительством. С мая 1994г. премьер-министром является Саддам Хусейн. В стране действует однопалатный Национальный совет (парламент) наделен ограниченными полномочиями.

Правящей партией националистического толка является Партия арабского социалистического возрождения (БААС). Численность членов и кандидатов в члены партии составляет около 900 тысяч человек. Оппозиционные правительству Демократическая партия Курдистана и Патриотический союз Курдистана - наиболее влиятельные партии Курдского автономного района.

Ничего случайного нет... И девятого ноября президент России на вручении верительных грамот в Кремле заявил о необходимости укрепления отношений и сотрудничества с Ираком. Остается догадываться: почему пресс-конференция председателя "Русского Собора" и выступление президента совпали по времени и по смыслу излагаемых заявлений.

Вместе с тем, меня не покидало ощущение, что кому-то все-таки не по душе налаживание контактов с некогда дружественной ближневосточной страной. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, если оглянуться на то, что произошло с Россией в последние годы, т.е. в последние 10-15 лет. Резкое ориентирование политики в сторону американцев, пресмыкание перед американскими "ценностями и образом жизни". Унижение и заигрывание с "другарями Билом, Колем и прочими", практически свело на нет те позиции, которые занимал Советский Союз (читай - Россия) во всем мире.

Возможно ошибусь в конкретности слов одного из русских министров иностранных дел государства российского (если не изменяет память - канцлера А.М. Горчакова), но смысл, их суть состоит примерно в следующем: у России не может быть друзей, у нее могут быть только интересы. И по большому счету это так.

События вокруг Ирака, заявления главы нашего государства дают основания полагать, что мы начинаем осмысливать свои национальные интересы, пытаемся отстаивать их, а не интересы Америки. В конце-то концов, мы же не являемся пятьдесят каким-то ее штатом. Мы были и будем великой державой, с которой США придется считаться. Мы, если не потеряли, то, во всяком случае, еще не утратили, благодаря во многом иракскому руководству, своих позиций в ближневосточном регионе.

Блокады и санкции против Ирака больно и ощутимо ударили по России. Ирак не отказался от его обязательств перед нами за поставки техники, в том числе и военной, строительство объектов, которые были осуществлены в советское время. Но почти от восемнадцати до тридцати миллиардов долларов заблокировано на счетах в западных банках. А последняя цифра где-то близка к тому, что Ирак готов был бы вернуть нам. Так что блокада Ирака - это во многом и блокада России.

Но дело даже далеко не в долгах. Россия вытеснена с арабских, и не только с арабских, ближневосточных территорий. Интересы двух государств на Ближнем Востоке совпадают. Россия тоже переживает далеко не лучшие времена. И продолжение переживания этих времен в одиночку для народов обеих стран - может обернуться большими потерями и утратами.

Десятого вылет не состоялся. На то были какие-то причины. Но главное, что не было разрешения ООН на пролет нашего рейса. Не было его и на тринадцатое число. Причем, наверное, это опять-таки не случайно, что двенадцатого числа состоялся визит министра иностранных дел России в Ирак, его встречи с высшим руководством страны.

Каждый день приносил новости о переносе сроков нашего посещения Ирака. Чувствовалось противодействие не только со стороны ООН, но и внутри России. Не зная всех тонкостей организации этой поездки, могу все же судить, что она проходила с невидимым торможением. Это, на мой взгляд, бесспорно.

Очередная дата вылета была назначена на семнадцатое ноября на одиннадцать часов утра. Но в этот день время вылета трижды переносилось на более поздние часы. И опять были причины: Иран отказался пропустить нас через свою территорию. Был выходной во всем арабском мире, и по той причине мы не могли дать заявку на пролет через Иран.

ООН не давало разрешения на пролет через иранскую территорию, что, в принципе, было необязательным для нашего гуманитарного рейса. Заявка на пролет носила не разрешительный, а предупредительный информационный характер. Разрешения не было. Совет Безопасности ООН выжидал. В связи с этим руководством делегации планировался полет в обход Ирана через Румынию, Ливию, что означало автоматически снятие эмбарго с Ирака, так как ООН нарушало свои обязательства.

Наверное, надо отдать должное пробивной силе руководителя нашей делегации, что, несмотря на сложности, мы уже здесь на иракской земле, дышим ее воздухом, готовимся к встречам с жителями Багдада. И что день грядущий мне готовит? Не знаю. Но точно знаю, что ощущения нахождения на недоброжелательной, или враждебной, земле - такого ощущения нет. Сама атмосфера подсказывает, что очень многое должно изменится в сторону взаимовыгодных и плодотворных контактов между нашими народами. Почему я так думаю? Если честно - не знаю. Но я чувствую это.

Подлетая к Багдаду, когда самолет пошел на снижение, обратил внимание на то, что несмотря на жесткую блокаду, разрушения объектов жизнеобеспечения - внизу шла своя размеренная спокойная жизнь... Во всяком случае, так почему-то показалось. В домах горел свет, фонари освещали главные улицы тех городов и поселков, которые проплывали под крылом самолета.

Посадка прошла на удивление ровно и спокойно, даже незаметно. Показалась территория аэродрома Саддама, ограждающие ее массивный бетонный забор, в легкой дымке фонари и раскидистые пальмы... Подали без задержки трап... По трансляции объявили, что температура воздуха за бортом, т.е. в Багдаде, плюс пятнадцать градусов.

Мы, чем-то напоминая походкой пингвинов, медленно, покачиваясь из стороны в сторону, спускались по трапу. Внизу нас встречала большая группа иракских товарищей и репортеры местного телевидения. Вместе с нами прилетели жены и дети сотрудников то ли посольства, то ли торгпредства Иракской республики в Москве. Пока мы внизу у трапа вели разговоры между собой, они прошли в здание аэровокзала. Интересно было наблюдать, как светились лица двух симпатичных маленьких девчушек на родной земле. Радость детская -всегда радость неподдельная.

Через некоторое время вслед за ними потянулись и мы. Выносной трап находился в метрах пятидесяти от нашего самолета, поэтому мы поднялись по ступенькам в его чрево и проследовали на второй этаж здания аэровокзала. Воздух был на удивление (как мне показалось) сухо-влажно-душноватый. Над бетоном аэропорта висел "нейлоновый" туман. На смог эта воздушная смесь не походила: дышалось достаточно легко.

Добродушные работники аэропорта щедро дарили улыбки и тепло своих душ. Было ощущение, что приехал, если не куда-то домой, то уж, во всяком случае, на гостеприимную землю. Медленно, двигаясь гуськом друг за другом, наши чемоданы и сумки прошли "просвечивание." В маленьком зале перед стойкой пограничного контроля нам выдали для заполнения листы-анкеты. Шумя и балагуря, как первоклашки, мы сбились в несколько небольших групп, и стали списывать друг у друга, как школьники сочинение, паспортные данные. Писать необходимо было английскими буквами. Слава Богу, что не арабскими. Еще хорошо, что в загранпаспорте имя и фамилия были написаны по-английски, а все остальное мы один в один списали друг у друга.

Первые шаги по иракской земле... После московских заморозков было непривычно жарко. Пришлось снять кожаную куртку, но и в костюме было ненамного прохладнее. Большинство, почти как по команде, полезло в карманы за носовыми платками. Кто-то, стоя в сторонке, обмахивал платочком раскрасневшееся лицо, кто-то усиленно тер вспотевший подбородок.

Здание аэровокзала было выполнено в классическом, современном стиле. Белый мрамор, зеленые пластмассовые кресла, позолоченная стилизованная чеканка, изображающая что-то символическое из иракской жизни. Огромные площади, превосходящие наши Домодедово и Внуково, не говоря уже о Быкове... И никого из пассажиров. На всем летном поле стоял только один самолет какой-то из багдадских или соседних арабских авиакомпаний. За сегодняшний день наш рейс был единственный.

Операторы из студии "Воен-ТВ" сразу же приступили к съемкам. Руководителем этой студии являлся Владимир Тарасов. Достаточно плотно сбитый крепыш. С короткой стрижкой. Аккуратист с офицерской выправкой. На нем и гражданский костюм сидел как влитая офицерская форма. Его помощник Сергей Кучеров был, по-моему, из Риги. Молодой, раскованно-сдержанный человек с добрым взглядом. В последующие дни он частенько смешил нас "эстонскими" анекдотами типа анекдотов "про чукчу". Примерно раза три они снимали один и тот же сюжет, начинавшийся словами: "За моей спиной зал ожидания международного аэропорта имени Саддама. Несмотря на столь ранний вечерний час, в зале нет ни встречающих, ни пассажиров..."

Подошел пограничный контроль, проштамповал наши паспорта и анкеты, написанные в двух экземплярах. Один экземпляр остался у пограничников, другой - у нас. Как нам пояснили, второй экземпляр анкеты будет заменять нам паспорт на все время нахождения в Багдаде. Мы прошли в зал ожидания.

В огромном зале слева от кабин пограничного контроля дежурило человек десять носильщиков, но их услугами воспользовался лишь один пассажир. Остальные предпочли никому не передоверять свой багаж. Тем более, что багаж большинства из нас состоял либо из одной небольшой сумки, либо одногопортфеля.

Пока основная масса нашего прилетевшего народа проходила пограничный контроль, я прошелся по этому огромному залу. В двух его концах висели огромные плакаты Саддама Хусейна в штатском. Скромный золоченый багет, скромная черно-белая фотография, сделанная очень искусным мастером. Все скромно. Ничего лишнего и никаких излишеств и нагромождений не было и в самом зале. Но за всей этой скромностью без излишеств угадывался свой стиль, который и в простоте показывает, что сотворил все это великолепие - мастер. Настолько все было четко продумано, что создавалась иллюзия большого пространства с реальностью удобства и комфортности.

Все потянулись к автобусам и легковым машинам, которые стояли у подъезда. Мы прошли через второй зал, где прямо перед дверьми струился светящийся фонтан, не приносящий особой влажности. Все те же зеленоватые пластмассовые кресла и три портрета вождя в точно таких же скромных рамках. Количество портретов не создавало впечатления, что их было очень много, или в каком-то избытке. Просто с каждой точки неправильной формы зала очень хорошо был виден только один портрет.

На улице нас ждал точно такой же автобус, на котором мы ехали в аэропорт Раменское. Разве что было другая обивка этого "Мерседеса", а все остальное было один в один. Поэтому те, кто не поехал на легковушках, расселились на своих же местах согласно "купленным билетам". Встречавший нас у трапа самолета сотрудник аэропорта, усадил нас в автобус и, на ломанном русском языке поинтересовался: не забыли ли мы кого и пожелал доброго пути. Симпатичный, седоватый, здоровый мужчина с аккуратной прической и подстриженными усами, в белоснежной рубашке с галстуком и в очках. Этакая смесь индуса с нашим украинцем. Лицо страны... Театр начинается с вешалки, а страна, наверное, с тех, кто встречает гостей в числе первых.

Набирая скорость, автобус плавно покатил по автостраде в сторону Багдада. На выезде за границы аэропорта стоял всего один охранник, вооруженный автоматом. Завидев наш автобус, он приветливо махнул рукой, давая водителю команду проезжать. Сразу вспомнилась Москва: стоящие по десятку сотрудники госавтоинспекции, обыскивающие проезжающие машины. Но у них война, а у нас...

Неоново-неподвижно горели фонари. Раскинув мощные кроны на чешуйчатых стволах, приветливо молчали пальмы. Вся дорога была в непонятного цвета легкой дымке.

На автостраде ведущей в город не было ни одного транспортного средства. Пустой аэропорт, поэтому и пустынная дорога. Ни такси, ни автобусов не попадалось навстречу. Нас обогнали только две машины руководства делегации и, пожалуй, все.

Автобус мягко катил на приличной скорости по автостраде. Четыре-пять рядов в одну сторону, полоса зеленых насаждений - и столько же рядов в другую сторону. Дороги - это самый первый шок, который я испытал в первые минуты. Сравниваю с нашей московской кольцевой дорогой: качество намного лучше и дорожное полотно шире. Это даже не Европа. Там уже все дороги на пределе совершенства. А эти дороги, не уступая, наверное, по качеству, имеют еще динамику улучшения. Великолепные развязки, трассы проходят в безлюдных местах, виадуки, большие разделительные лесополосы. Честное слово, меня это сразу не просто удивило, а ошарашило.

За весь путь до гостиницы только три портрета Хусейна. Какой здесь перебор, о котором любят говорить "независимые" СМИ. Это даже далеко не Туркмения, где все, что связано с их вождем - перебор железный. Хотя "вождизм" для Востока - явление вполне нормальное.

Что радовало глаз - это полное отсутствие какой-либо рекламы, каких-либо идеологических щитов типа "слава кому-то". Опять-таки ничего лишнего и никаких излишеств. Электрические лампы "дневного света", фонари стоящие не часто, а на достаточном расстоянии. Граница окончания света одного фонаря совпадала с границей начала света другого фонаря.

Пустынные улицы. Что бросалось в глаза? Даже в центре, где в столь поздний час продолжала кипеть жизнь, не было ни одной женщины. Только мужчины. Женщин вообще мало на улицах. Только мужчины-иракцы и большое количество мужчин, судя по национальной одежде, из арабских эмиратов. Кстати, гостиница, в которой мы остановились, называлась "Палестина". Палестинцев в национальных одеждах здесь в гостинице тоже было число превеликое. Это объясняется тем, что в Багдаде расположена мусульманская святыня - Золотая мечеть, - паломничество в которую не прекращалось во все время блокады.

Мы подъехали к гостинице. Те, кто приехал на легковых машинах, успели уже, видимо, перекурить. Гостиница светилась огнями. Самооткрывающиеся двери неслышно впускали и выпускали посетителей гостиницы.

На входе Александр Игнатьевич познакомил меня с преподавателем русского языка Багдадского университета, весьма чисто и прилично говорящем на русском языке. Хотя, конечно, на рядового преподавателя, учитывая его организаторские способности, он мало смотрится. Впрочем, мои догадки подтвердились: он заместитель декана факультета и по совместительству работает где-то еще. Халаф, весьма симпатичный для араба наружности, тактичный, но не "простой" представитель столицы Ирака. Александр Игнатьевич пообещал ему подарить кое-что из литературы, которую мне удалось захватить с собой.

В гостинице ждали приезда нашей делегации. Быстро выдали ключи от номеров и карточки гостя, забрав при этом паспорта. Молодые смышленыши, они же портье, очень оперативно загрузили наши вещи в кабину лифта, развезли гостей по этажам и развели по номерам.

Каждому члену делегации, включая детей, достался приличный одноместный номер, рассчитанный, видимо, на семью, т.к. в каждом номере впритык друг к другу стояли две тахты. Мыло, шампунь, полотенца - словом, все самое необходимое, включая холодную воду в холодильнике, все это было в номере. Несмотря на то, что посетителей в гостинице, видимо из-за блокады, мало - все поддерживается в хорошем состоянии.

Первым делом я принял душ. После жары, или вернее: в жару - каждый знает, какое это блаженство - вода!. Шел первый час ночи по багдадскому времени, которое один в один совпадает с нашим московским. Я вышел в коридор. Напротив моего номера в 927 номере расположился Петров Валерий Леонидович, с которым мы познакомились заочно уже до поездки и очно - на аэродроме. Валерий Петров оказался почти моим ровесником. Как выяснилось в ходе разговора, он когда-то учился в зенитном училище в Горьком на одном курсе с моим другом Евгением Пожаровским. Вместе, примерно в одно время, мы были с Валерием в Чернобыле. Вопросами геополитики занимается давно и очень серьезно, пишет книги. Страстный приверженец евразийского пути развития России. Чувствовалось, что это глубокопорядочный и мыслящий человек.

Команды и указаний чем заниматься на следующий день не поступало. Мы обговорили первые шаги на иракской земле. Обменялись своими первыми впечатлениями. Нас обоих немножко взволновал небольшой казус в аэропорту, виновником которого оказался заместитель министра МЧС России Юрий Бражников.

История примерно такова: "Русский Собор" организовал на свои средства эту поездку, взял с собой, так скажем, представителей министерства, включив их в состав делегации. А сразу по прилету Бражников дает интервью на пресс-конференции, где во всеуслышание заявляет, что МЧС привезла с собой нашу делегацию. Вот уже действительно: битый везет небитого. Впрочем, этот стиль работы иногда характерен для чрезвычайного министерства, если только это не было тонко спланированным ходом, или домашней заготовкой. Политика, кроме всего прочего и политиков, известна своей особой "чистотой". Руководство делегации было в недоумении от такого, мягко скажем, неправильного преподнесения информации.

Где-то во втором часу ночи мы разошлись по номерам, памятуя о том, что утро вечера мудренее. Спать совершенно не хотелось. Вышел на балкон. Вдалеке в дымке, неподвижно застыв в камышах (как оказалось потом островах и островках), неподвижно лежало дымчатое зеркало реки Тигр. По внешнему виду с высоты девятого этажа излучина реки удивительно напоминала мне мои любимые речки Пскову и Великую. Степенность, неторопливость, застывшая в раздумье речная гладь - это так похоже на наши русские величавые равнинные реки.

Как раз напротив моего номера располагалась гостиница "ISH STAR" (не знаю, что это в переводе означает). Две наши гостиницы разъединяла улица, на которой густо росли раскидистые финиковые пальмы. Некоторые пальмы были увиты разноцветными неоновыми гирляндами и поэтому чем-то напоминали наши новогодние елки или лиственные без листьев деревья, на которых в Москве по зиме навешивают точно такие же гирлянды. Подъезды гостиниц были хорошо освещены. По краям газона неправильной формы перед входом в нашу гостиницу горели разноцветные неяркие фонари. В траве газона, не умолкая ни на минуту, пел, ведомую только ему и его собратьям, заунывную песню, по-нашему, - сверчок, или, может, еще какая цикада - по-ихнему.

Прямо под балконом моего номера поблескивала гладь гостиничного бассейна, и высвечивались какие-то причудливые фигурки скульптур в маленьком пригостиничном скверике. Левее от балкона, слегка подсвеченная оранжево-красной луной, на фоне жилых кварталов Багдада, как космический корабль, высилась мечеть. Безусловно, здесь она смотрится очень красиво, потому что видны ее голубоватые узоры, отливающие перламутром в этот достаточно поздний час. Не знаю почему, но на ум пришла ассоциация с московской мечетью на Поклонной горе, сделанной из темного коричнево-красного кирпича. Я не знаток мусульманской культуры, но мне кажется, что московские мусульмане выиграли, ПОКА НЕ ЗНАЮ ЧТО

если бы их архитектор мечети побывал в арабских странах. Но, возможно, что я, не зная всех канонов мусульманской архитектуры, просто ошибаюсь.

Полюбовавшись красотами ночного Багдада, решил немного поспать, но где-то через несколько минут меня разбудил телефонный звонок. Александр Игнатьевич приглашал меня на ужин, очень близко по времени напоминающий завтрак. Получилось как-то так, что все члены делегации умудрились поужинать, а мы оказались как бы в стороне от такого важного мероприятия. Правда, таких которые оказались подальше от начальства и от кухни, оказалось, пять человек. В их числе и Валерий Петров, и редактор международного отдела газеты "Россия" Дарья Пряхина. Очень похожая на восточную женщину - скорей всего, на таджичку - внешними чертами лица.

Вернувшись в свой номер, опять вышел на балкон. Ночной Багдад красив своим спокойствием... Ночное падение жары дает повод для раздумья, для осознания какой-то неведомой днем мысли. Конечно, какие днем мысли. Организму требуется одно: более всяких размышлений - напиться или уединиться в прохладном месте. А уж ночью, когда тело получает хоть небольшую отдушину, мысли так и рвутся на простор. Вот и у меня спонтанно возникло несколько строчек по поводу ночного города, которые тут же записались в блокнот. Думаю, что они составят основу цикла стихов под рабочим названием "В Багдаде все спокойно.."

Может и впрямь гласит пословица, что ночью все кошки черные. Мы проезжали по ночному Багдаду. Аэропорт остался далеко позади. На протяжении всего маршрута меня поражала чистота центральных улиц и отсутствие мусороуборочных машин и дворников. Правда, когда днем немного прошел по боковым улицам, то, конечно, стало заметно и неухоженность улочек и, может быть, какое-то их подзапустение. Может быть, стране переживающей такую войну, подлую войну, навязанную "демократическими" сверхдержавами, просто недосуг заниматься благоустроительством. На набережной в зарослях прибрежного парка множество скульптур. Около одной из них (то ли поэт, то ли мудрец, сидящий с чашей в руке) я сфотографировался.

Видимо, лето в этом году было очень жарким. Обращает на себя внимание большое количество пожелтевших деревьев, то ли по причине солончаков, то ли нехватки воды. Хотя все, наверное, прозаически просто - в Багдад пришла осень! А осень, что в Ираке, что в России своеобразное время года, когда и лист желтеет, и деревья нагими стоят. Природа свое требует, а против естества, как показывает в своем большинстве опыт всего человечества, идти бесполезно.

Поневоле на ум приходит такая мысль, что цивилизованные (или так себя называющие) страны ведут себя просто нецивилизованно, т.е. по-хамски. Точно так же ведут себя в обществе, в коллективе образованные хамы. Наверное, мы все живущие на планете обречены, в конечном счете, жить одной судьбой. И если кто пытается изобразить себя всеми неправдами богоизбранным, или еще каким-то сверхнародом, то это горе всем, включая народ, у которого не все в порядке с головой у руководителей.

Начинаешь задумываться, что развязанная война - это слабость, в первую очередь, Америки и Великобритании. Ведь ежемесячно в Ираке из-за нехватки медикаментов и элементарного детского питания гибнет несколько тысяч детей (по статистике до 7500 детей в месяц!!!). Всего за время блокады по этим причинам погибло около пятисот тысяч детей!!! Это просто чудовищно! Сильные - с детьми не воюют! Во время далекой победной весны сорок пятого в Берлине наши солдаты кормили немецких детей и женщин из своих полевых кухонь. Что изменилось в мире сейчас?

Сильные руководители и государства могут договариваться, навязывая свою волю тем, кто на данный момент слабее. Слабые - воевать. Наверное, это сейчас характерно и для войны в Чечне. Если это, конечно, не чей-то злой умысел в попытке еще больше ослабить Россию. В Багдаде очень зримо становятся видны и ясны те процессы, которые происходят на моей Родине. Россия тоже в блокаде. Только в отличие от Ирака, который находится во внешней блокаде, Россия блокирована изнутри особым врагом. Неприятелем, который скрытно пробрался на вершины власти, и творил свои деяния в угоду внешнему агрессору, взявшему в кольцо блокады Ирак.

Вот такие параллели видятся из далекого Багдада. Иногда надо отъехать из родной страны на какие-то три с половиной тысячи километров, чтобы посмотреть со стороны на то, что творится в ней. Не в этом ли скрыта гениальность предвиденья и предчувствия наших русских белых эмигрантов, которые, находясь далеко от родного угла, остро чувствовали глубину и направленность процессов, происходящих на оставленной ими Родине.

Не потому ли они могли так пророчески предсказать, что ждало нашу общую Родину в обозримом или далеком будущем. Но пророки были и в своем Отечестве. Я помню предсказания моей бабушки о той смуте, которая случилась в России в последние годы. Об этом она говорила еще лет тридцать назад.

Наступило утро нашего первого официального пребывания на древней земле Ирака. Истоки цивилизации иракского народа восходят к девятому тысячелетию до нашей эры. Мировая цивилизация зародилась в Междуречье Евфрата и Тигра. Не секрет, что первая письменность появилась именно на этой земле, и самые первые законы в мире были изданы иракским королем.

На часах было семь утра. Делая пометки в своем рабочем блокноте, не заметил, как быстро и незаметно рассвело. Город ожил: гудки клаксонов, шум моторов, в легкой дымке Багдад...Но, видимо, наши задержки в Москве поломали какие-то графики и все пришлось подстраивать, или перестраивать, по ходу визита. В некоторой расхлябанности и халатности прошел первый официальный день работы. Владимир Анохин и круг ближайшепосвященных "увязли" в отладке программе работ. Они убыли на встречу с руководством партии БААС. Остальные члены делегации, не сопровождающие руководство, в силу некой не только своей неорганизованности, были предоставлены сами себе.

С утра планировалась моя поездка в Дом Мудрости. Это своеобразный институт советников, которому в этом году исполняется 1200 лет. Несколько слов об этом коллегиальном органе. В его состав входит двенадцать человек, которые готовят лично для президента страны свои предложения по важнейшим вопросам внешней и внутренней политики государства. Причем, свои предложения они не согласовывают ни с министрами, ни политиками. Все строго конфендициально!

Так вот в первый день поездка в Дом Мудрости не состоялась, а во второй половине дня планировалась встреча в Министерстве информации. Но как обычно на всех не хватало машин. Автобусы, по некоторым данным, были задействованы на военные сборы, вернее: на подготовку парада ополченцев, назначенного на двадцатое ноября. Поэтому руководство делегации убыло на официальные встречи с официальным руководством страны, а остальные члены делегации получили "добро" на действия по своему плану.

После перелета и остроты первых впечатлений о Багдаде мне вполне хватило трех часов сна. Чувствовал себя очень бодро и то, что называется, "в своей тарелке". Очень хорошо шли на ум всевозможные строчки и, в целом, впечатления достаточно неплохо ложились на бумагу.

Предоставленный самому себе, я решил отправиться в "свободное плавание". Хоть дело и было не вечером, но ... Решился в гордом одиночестве пройтись по одной из главных улиц города, идущей параллельно реке Тигр. Мимо проносилось, непрерывно сигналя, огромное количество довольно-таки старых, но на ходу и довольно-таки приличных машин. Сердце встрепенулось, когда переходя улицу (что в Багдаде возможно сделать с большим трудом), увидел нашу родную старенькую, потрепанную, но на своем ходу "Волгу".

Если говорить о багдадских водителях и организации дорожного движения, то, по-моему, дорожное движение внешне не подвластно никаким правилам, если таковые и существуют. Беспрерывно сигналя, махая руками, жестикулируя и что-то при этом говоря, они вгрызаются, врываются с неглавных улиц на основную магистраль, несутся как очумелые, беспрерывно меняя рядность движения. Но что удивительно: при всем этом кажущемся хаосе (который подчиняется только водителям по им ведомым канонам) в городе я не видел ни одной аварии. Ихних инспекторов движения (наших "гаишников") практически нет. Они только на больших перекрестках, где есть работающие светофоры.

На улице было много частных картинных галерей и зданий (то ли партийных, то ли каких-то государственных), которые охранялись военными в зеленой форме, вооруженными нашими "калашниковыми" старого образца. Оружие, несмотря на свой почтенный возраст, было в исключительно боевом состоянии. Чувствовалось, что это не оружие в руках некоторых наших московских милиционеров, особенно на рынках, глядя на которых невольно боишься, как бы он, сдуру, не выстрелил. Оружие в руках иракца - это своего рода меч для защиты его страны, его жилища... Они не носят его на ремне, а держат в руках, опустив ствол к земле, но ты чувствуешь, что воин и оружие одно целое. Это что-то большое, чем просто человек с ружьем.

Пошатавшись, как говорит моя супруга - без толку ,по улице, мой путь определился к реке. Вдоль всего берега реки тянулась металлическая высокая сетка, ограждающая подход к реке примерно на расстоянии 15-20 метров. Река и мосты на Тигре после американских бомбардировок стали стратегически объектами. В ночное время по проходящим по мосту могут открыть огонь без предупреждения. Мосты охраняются очень и очень усиленно. Блокада есть продолжение войны, развязанной десять лет назад. Поэтому меры безопасности предприняты очень серьезные.

После десяти часов утра я отправился в город со специалистом по физической защите Геннадием Быковым (так он себя отрекомендовал). Насколько я понял из его разговоров, он хорошо владеет единоборствами. Приехал провести переговоры об открытии школы по боевым искусствам в олимпийском комитете Ирака, а заодно провести показательные выступления. Конечно, я в единоборствах ни теоретически, ни практически не силен. Вспомнив известный боевик "Русский стиль", задал ему вопрос о русских боевых искусствах. Его категорический ответ, что никаких русских стилей не существует, показался мне несколько странным. Какой-то симбиоз стилей к нашим русским условиям, русскому характеру существовать должен. Взять, к примеру, самбо, т.е. самозащиту без оружия.

Мы зашли в мечеть, где я сделал пару снимков на память. В роли фотографа выступил "смотритель" мечети. Внутренняя роспись и огромная хрустальная люстра оставили самое такое глубокое впечатление. Оставив обувь на коврике перед входом, и пройдя в носках по настоящим персидским коврам, в превеликом множестве расстеленных на полу мусульманского храма, мы долго любовались его внутренним убранством. После посещения мечети Геннадий наметил было поспать тройку часов, но его перехватила наша журналистская братия, и они отправились на такси на рынок в центре города.

В двенадцать часов дня раздался усиленный динамиком голос муэдзина призывающих всех на молитву. Говорят, что Восток - это слишком религиозные мусульманские страны. Так вот, ничего подобного в Багдаде не заметно. Машины проносятся не сбавляя скорости, торговцы не прекращают торговать, прохожие идут не останавливаясь по своим делам. Религиозного фанатизма или какого-то чрезмерного следования Корану не заметно. Из всего этого спешащего столпотворения я видел только одного достаточно пожилого мусульманина, который, расстелив циновку в сквере перед нашей гостиницей, совершал положенный обряд.

Главенствующая религия в стране - ислам. Почти девяносто семь процентов всех верующих составляют мусульмане. Причем, около двух третей - это мусульмане-шииты, а оставшаяся одна треть - мусульмане-сунниты. Остальные три процента верующих исповедуют различные толки христианской религии. Православных среди христиан официально не значится.

Отношение к религии достаточно спокойное, взвешенное. Наверное, такое же отношение к православной религии у нас в России. Вспомнилось, как смешно выглядели некоторые "подсвечники" в православных церквях во времена "царя Бориса".

В жилых кварталах столицы поражает обилие небольших христианских церквей. Но все они находятся "как бы за спиной" мусульманских храмов. Проезжая по центральным улицам, церквей не увидишь, а свернув на боковые улочки всегда можно подъехать к какой-либо церквушке.

Когда мы приехали в гостиницу, то народу было достаточно мало. Но днем приехало несколько делегаций из арабских стран, что удивительно из Китая и Японии. Нелишним, на мой взгляд, в связи с этим привести факт состоявшейся Багдадской ярмарки. На ярмарке было представлено большое количество стран Европы, Ближнего Востока и Азии, в том числе и Китай. Исключение, по понятным причинам, составили страны, принимающие участие в блокаде Ирака. Слава Богу, что и Россия была представлена достойно. И все же: народ не дремлет в Азии, а Россия, на мой взгляд, пока еще не раскачалась.

На европейский манер, т.е. в белых подвенечных платьях и черных костюмах, в гостиницу каждый день после обеда прибывало несколько пар молодоженов, сопровождаемые многочисленными родственниками. Мужчины были в арабских одеждах и европейских костюмах, а женщины, все без исключения, в черных арабских платьях, но без паранджи. Позади некоторых мужчин шествовало, что было сразу очень заметно, несколько жен. Хотя многоженство здесь не особенно распространено. Мужчины предпочитают жить с одной любимой женой.

Вечером на двадцать часов была назначена встреча с главным редактором газеты "Республика". Пришлось взять два такси, так как желающие не могли уместиться в одну машину. Такси стоит на один час где-то один доллар независимо от дальности поездки. Ровно столько же стоит и сто литров девяносто второго бензина.

Доктор Салман Зейдан - редактор газеты "Аль-Джамурия" (в переводе название газеты как раз и означает - "Республика") прекрасно владеющий русским языком, является достаточно известным человеком в Ираке. Если не ошибусь, он является депутатом собрания, доктор наук. И еще - он вхож во многие структуры власти.

В 1984 году он закончил экономический факультет Киевского университета или политеха. Прекрасно отзывается о Советском Союзе, о его людях. Слова: "мы были и останемся настоящими друзьями, несмотря ни на что, что имело место последние десять лет. Мы не забываем настоящих друзей" - право, очень лестно, да и заслуженно, слышать, такую оценку моей страны из уст человека, который был в ней двадцать лет назад.

На встречу с редактором поехал и руководитель нашей делегации Анохин В.П. Он подробно рассказал о нашей акции и всех трудностях, которые встретились на пути ее реализации. В частности, когда Иран не хотел без санкции ООН пропускать нас в свое воздушное пространство, то был проработан запасной вариант перелета, минуя Иран. Хотя, по существующим нормам международного права, информация о гуманитарном полете носит уведомительный характер, а не разрешительный

Запасной вариант касался пролета через Румынию, Сирию. Но все-таки Совет Безопасности ООН дал разрешение на полет нашего рейса. Когда об этом стало известно в Иране, то их МИД встал, образно говоря, на уши. Ибо осуществление полета по запасному варианту автоматически приводило к снятию всех санкций в отношении Ирака по вине не разрешивших полет стран. Поэтому в срочном порядке в четыре часа утра, несмотря на выходной день ( пятница - на Востоке выходной день), такое разрешение было получено.

Вот из-за таких, казалось бы, мелочей можно даже прорывать блокады и вершить дела в интересах России. Но, к сожалению, и в России есть противники нашего сближения с восточными соседями. Случайно или не случайно, господин Бражников всеми силами из политической акции пытался сделать коммерческую? Ведь, ни одного бизнесмена или коммерсанта среди нас не было. Были только ученые, врачи, журналисты, писатели.

К этому надо добавить, что Ирак это одна из немногих стран, где американцев, израильтян, сионистов не боятся называть так, как они этого порой заслуживают: агрессоры, оккупанты, бандиты. Здесь открыто говорят об их сущности, не боясь быть ошельмованными как, допустим, губернатор Курской области. Этим самым небольшая арабская страна напоминает всему мировому сообществу, как надо держать престиж своей страны, несмотря ни на какие блокады, санкции, эмбарго. Они хотят жить по своим законам, не вмешиваясь в дела других. Но точно так же они не хотят, чтобы кто-то из сильных мира сего вмешивался в их жизнь, а тем более нагло диктовал свои условия.

В редакции я остро почувствовал, как относятся к печатному слову в Ираке. Что значит Слово для народа в условиях блокады! Может, это объяснимо тем, сам президент Ирака пишет стихи и прозу.

Беседа касалась многих аспектов не только создания газеты, но и состояния медицины и образования. Записав все интересующие нас моменты, редактор позвонил целому ряду министров и их заместителям, которые согласились нас принять. В руководстве страны, так мне показалось, между собой все тесно связаны. Эта нормальная, не корыстная, связь подкреплена войной. Все вместе они сражаются и работают на свою страну, свой народ.

На стенах кабинета редактора, кроме официального портрета Хусейна, висело несколько фотографий, на которых редактор газеты был запечатлен на встрече с президентом. На одной из фотографий был запечатлен президент, и как потом выяснилось, бывший министр обороны. Фотография напоминала любительскую. Когда мы спросили, что это за человек рядом с президентом, редактор очень уважительно сказал, что это его друг, герой войны, человек беспримерного мужества (по-моему, родственник президента), который разбился в авиакатастрофе.

Несколько левее этой фотографии висела картина, которая невольно во время всей беседы притягивала к себе мое внимание. На картине на переднем плане были изображены молодая женщина с сыном, а рядом, видимо, бабушка этого мальчика, которые смотрели с горы на храм. Купол этого храма был желто-золотистый. Создалось впечатление, что этот храм как бы являлся каким-то божественным цветком, или каким-то каменным волшебным сооружением. Бросив единожды мимолетный взгляд на картину, позднее от нее нельзя было долго оторваться. Казалось, что картина как бы погружала в ту обстановку, которая была на ней изображена. Не вызывало сомнения, что эта картина появилась в кабинете не случайно

Как выяснилось после официальной беседы, это была картина его друга. А изображен на ней был храм-святыня арабов "Эль Кодс" на палестинской земле, которая сейчас находится в оккупации.

Я вспомнил, что, наверное, около десяти лет назад слышал это слово - "Эль Кодс". Была газета с таким названием, выходившая в Москве, которая обличала сионизм не только на Ближнем Востоке, но и у нас в России. Тогда у распространителей я так и не мог узнать, что означало это название в переводе. Видимо, судьба распорядилась так, чтобы смысл этого слова и об этой святыне я должен был узнать на земле Ирака.

Сопровождающие нас журналисты из "Времечко" и военной программы захотели узнать, как делается газета в условиях блокады. Ибо газета действительно имела приличный вид. О содержании не могу сказать ничего, ибо я не знаю из арабского языка ни одной буквы.

Мы прошли по этажам. Все действительно напоминало фронтовые условия: и макетирование, и верстка. Чувствовалось поразительная не хватка всего, но несмотря на это газета жила! Последней была комната, где верстальщики на четырех компьютерах заканчивали номер. Впечатление, еще раз повторяюсь, осталось будто побывал в редакции фронтовой многотиражки. Тридцатитысячный тираж говорит о многом в условиях нынешнего эмбарго или блокады, когда не хватает элементарного, в том числе и газетной бумаги.

В гостиничный номер вернулся где-то около одиннадцати часов вечера. Вышел на балкон, подышал воздухом ночного города, который опять утопал в душной дымке. Но за этой дымкой уже можно было, если внимательно вглядеться, увидеть подсвеченные фонарями контуры величественных зданий. Темно, туманно... Такое представление об этой стране, наверное, было и в моем сознании. Но прошло немного времени, и самые первые впечатления от увиденного начали проявляться проблесками догадок и представлений об этой стране. Приняв душ, я подсел к столу и написал несколько стихотворений, скажем так, по свежим впечатлениям.

Недаром говорят, что утро вечера мудренее. Понемногу стала налаживаться и наша работа по всем тем позициям, которые предварительно обговаривались в Москве. На полдень была запланирована встреча ученых и прессы в Багдадском государственном университете.

После "шведского" стола, надо отметить, что неплохого стола, у меня было в запасе два часа времени. Кстати, одна небольшая ремарочка: вкус блюд восточной кухни кроме огурцов, помидоров и апельсинов с мандаринами, я совершенно не различал. Но пробовал все регулярно и в достаточных количествах. Должен заметить еще, что финики здесь вкуснее, поставляемых в Россию. А вот виноград - менее сочный и вкусный, чем молдавский или узбекский, который продается у нас.

После завтрака, расположившись в своем номере за столом, хотел продолжить записи, которые начал набрасывать с половины восьмого утра, но тут подошел Вадим Макаренко - специалист по восточному языку и культуре - и сказал, что меня уже давно ждут журналисты для поездки в Дом Мудрости.

Желание посмотреть, что это такое у меня, конечно, было. Быстро переодевшись, я спустился в вестибюль гостиницы. Все уже сидели в автобусе. Светлана Баяхчева с нетерпением ждала, когда я подойду, чтобы побыстрее отправить нас на встречу. Сопровождал нас все тот же Халаф, или Холоф. Говорят, что так и так правильно.

В небольшом автобусе, включая Холофа, нас было одиннадцать человек. Фифти-фифти, т. е. половина журналистов, половина ученых.

Об ученых рассказывать не очень интересно, потому что все мы занимаемся рутинной работой. Пишем отчеты, статьи, книги, иногда делаем открытия. Получая в наше время, как говорят, одно лишь моральное удовлетворение.

Другое дело журналисты. Все время в движении, встречи с интересными людьми, репортажи, статьи...Хотя в труде настоящих журналистов и ученых есть и общее: поиск истины.

Среди всех журналистов особенно выделялась Марина Орлова, работающая пресс-секретарем в Московской городской Думе. Очаровательная молодая женщина с очень приятным грудным голосом. И вместе с тем - энергичная, обязательная и ответственная. По-моему, весь наш журналистский коллектив формировался при ее участии.

Я заметил, как настороженно и изучающе наблюдала она за мной, когда президент академии А.И. Палий представил меня ответственным за блок духовных и информационных проблем. Она как бы пыталась вспомнить, не пересекались ли наши пути на неком информационном поле.

В ее облике было что-то притягательное. Может быть, это были большие, лучистые и добрые глаза. Профессионал виден в любом деле. Каждое утро, вроде бы пошучивая, обязательно в новом наряде, не нарушающем обычаев страны пребывания, она появлялась в холле гостиницы. Словно молодая пастушка, выгоняющая стаю шипящих гусей на водоем, невязчивыми, но твердыми наставлениями , она "вгоняла" журналистов в рамки предстоящей на день работы.

Автобус мягко отъехал от гостиницы, влившись в машинный поток, ведущий в центр Багдада. Бесконечно сигналя, то тормозя, то набирая скорость, мы ехали в тесном потоке. Машин было много, потому улицы казались узкими.

Вот наконец-то и Дом Мудрости (по арабски - "Бейт аль-Хикма"), что означает по сути институт советников президента страны. Он располагается в здании, которое много раз, судя по его истории, написанной на щитах на английском и арабском языках, меняло своих хозяев. Пятьсот лет назад здесь были солдатские казармы, потом чей-то дворец, трибунал, потом что-то много-много еще. И вот, наконец, в этом дворце на самом берегу реки Тигр расположился Дом Мудрости.

Во внутренних многочисленных двориках бывшего дворца цвели, несмотря на осень, красные розы, разноцветные герберы и еще какие-то мне незнакомые цветы. На большом дворе за внутренними покоями на солнце поджаривались пальмы. Небо было бездонно-голубое. Ни облачка, ни тучки. Цвет стен дворца, обоженных солнцем, сливался с цветом площади перед дворцом.

Пока суть да дело, мы все разбрелись по маленьким дворцовым дворикам и даже сфотографировались для памяти. Было очень тихо, и вдруг тишина взорвалась оглушительной восточной музыкой.

Привлеченные звуками музыки, мы поспешили на набережную дворца. Облокотившись на каменные ажурные перила, мы с любопытством разглядывали небольшой пароход, который стоял как раз напротив дворца, развернувшись перпендикулярно течению реки. Бирюзовая, немного мутная, вода, стоящий по середине белый пароход...На ум сразу пришла известная популярная песенка восьмидесятых годов: "ах, белый теплоход, лучистая вода...", которую я впервые услышал на черноморском побережье Крыма.

На палубе было полным полно народа. С нашего берега хорошо было видно, как светились улыбками лица пассажиров, которые с любопытством рассматривали нас. Операторы-телевизионщики сделали несколько кадров. Сменяя один мотив на другой, как бесконечное и одинаковое кружево восточных узоров, звучала танцевальная музыка. Создавалось впечатление, что пароход по своим размерам в длину как раз занимал половину ширины Тигра. Почти как прогулочный речной трамвайчик в Москве. Только здесь он перевозит не отдыхающих, а едущих по своим делам жителей Багдада.

Итак, было очень солнечно. Я смотрел на другой берег Тигра, стоя на небольшой набережной дворца. Дома на другом берегу реки удивительно напоминали район Строгино, который располагается за Москвой рекой. Да и рядом стоящий мост тоже, видимо, строился по проектам одного из архитекторов, может быть даже, учившегося в Советском Союзе. Во всяком случае, мне так показалось.

Пресса брала интервью у руководителя этой организации доктора Хамида Юсефа Хаммади. Человека, безусловно, очень грамотного, сведущего и образованного. Видимо, подбор кадров у них осуществляется все-таки достаточно жестко.

Прощаясь, на выходе мы обратили внимание на странную карту, составленную, как нам пояснил глава Дома Мудрости, больше тысячи лет назад. Самому Дому в ноябре будет тысяча двести лет. Карта действительно казалась странной. Заметив наше недоумение, он пояснил: вот это Черное море, это Америка, это Россия, это Австралия, Ирак...

Странно, но по его словам и так по догадкам, можно было, с некой натяжкой, согласится с тем, что он говорил. Тем более, что этой карте было тысячу лет. Задолго до Колумбов и без спутниковой съемки люди имели представление о земле. Как они сделали эту карту остается до сих пор загадкой...

Самое главное, что прозвучало в словах Председателя "Бейта аль-Хикма" Хамида Юсефа Хаммади, заключалось в расположении на этой карте мусульманской святыни Мекки. Она располагалась в центре карты, т.е. всего мира! И это означало, что весь мир как бы вращается вокруг Мекки, и она определяет ход течения мирового процесса на нашей земле. Карта была как бы не географическая, а духовная.

Интересный взгляд на мир. Кто-то из присутствующих то ли в шутку, то ли всерьез сказал, что такую же карту разработали на Украине, где в центре расположен Киев. Наверное, это право каждого народа считать, что его родина влияет на всемирную историю.

Тепло и сердечно распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы вновь уселись в автобус. Поплутав по багдадским улочкам, через несколько минут наш микроавтобус уже въезжал в ворота Багдадского университета, напоминавшего студенческий городок на Ленинских, или Воробьевых, горах в Москве.

Территория студенческого городка утопала в густой зелени. Учебные корпуса представляли собой небольшие двух-четырех этажные здания. Большое количество студентов с преобладанием, правда, юношей. Все аккуратно подстриженные, в белых рубашках с длинными рукавами.

Микроавтобус остановился напротив факультета языков. Нас встречал заместитель декана доктор Диаэльдин Нафи Хасан. Одна маленькая деталь: жена у него была русская и в данный момент находилась в гостях у своей матери во Владимире.

Ярко светило солнце. Напротив здания факультета стояли бетонные, покрашенные в зелено-изумрудный цвет, изваяния динозавров. На бордюрных камнях в тенечке сидели студенты, которые, переговариваясь между собой, смотрели на наш "десант".

Мы сразу же попали в кольцо студентов и студенток. Среди них оказались два студента из МГУ, которые приехали на учебу в Багдадский университет по обмену пару недель назад из России, и один студент из Украины, приехавший изучать арабский язык за свои деньги.

Мы прошли в кабинет декана и расселись на креслах и стульях. В небольших рюмочко-стаканчиках гостям поднесли традиционный фруктовый чай. После чего началась беседа. Несколько вступительных слов произнес Валерий Петров. После него слово взял доктор Хасан.

Нам представили начальника кафедры русского языка доктора Рауля, окончившего в 60-х годах Ленинградский университет, а также Холофа уже знакомого нам, как магистра и выпускника Университета Дружбы народов, и молодую аспирантку, имя не запомнил. Но то, что она не замужем и что это проблема в Ираке, т.к. молодые люди не хотят вступать в брак, это я запомнил точно. Проблема создания молодых семей весьма актуальна для сегодняшнего Ирака.

Несколько слов из истории создания факультета языков и кафедры русского языка. Факультет создан в 1987 году, насчитывает 8 отделений, на которых 8-ми языкам обучается 3000 студентов дневного отделения бесплатно и 3000 студентов вечерего отделения - с оплатой, примерно, 25 долларов в год. Русскому языку обучают четырнадцать преподавателей. Студентов обучается на дневном отделении около тысячи человек.

Русский язык стал "кормить" выпускников со второй половины 90-х годов, когда он вновь стал востребованным. Это связывают с деятельностью Е.М.Примакова в его бытность министром иностранных дел. Но за русский язык, за сохранение русского слова, в университете велась настоящая борьба. Это там у них в Ираке, а у нас? Может быть, и нам надо у них поучится борьбе за чистоту русского языка?

Приходилось трудно. Правда, и сейчас не легко: не хватает учебников русского языка, нет изданий периодической печати. Страшный информационный голод. Другого выражения не подберешь. Ничего не известно о современных русских писателях, мастерах культуры. Впрочем, что касается русской литературы, то и у нас в России практически ничего не известно о мастерах русского слова.

После этого небольшого вступления хозяев факультета, каждый из нас рассказал о себе. Первые дни всегда вносят некоторую скованность в отношениях между случайно, или не случайно, собравшимися людьми. Расспрашивать "кто есть кто" - неудобно. Поэтому портреты коллег складываются из улыбок и порой ничего незначащих фраз. Каждый либо стесняется, либо не хочет первым рассказывать о себе.

Когда дошла очередь до меня, то я сказал, что в Багдаде очень легко пишется, и что в судьбах России и Ирака много общего. Из Багдада яснее видится, что происходит в Москве...У нас в судьбах обоих народов было много хорошего, хотя многое из прошлого за десять последних лет подутрачено. И мы должны, сохранив то доброе, что осталось, совместно подняться в наших отношениях на новый уровень

Подарил по два экземпляра своих книг библиотеке. На разрешение перевести мои стихи на арабский язык - ответил согласием. Попросив по возможности прислать мне перевод. Интересно было бы посмотреть, а лучше и услышать, как выглядят мои стихи в их переводе.

Кроме того, они попросили прислать рассказы или стихи современных русских писателей, которые можно было бы перевести на арабский язык для обучения студентов. Так что приехав в Москву, надо будет поговорить в правлении Союза писателей об организации такой помощи.

Мы вышли в фойе и попали в плотное кольцо молодежи. Студенты задавали вопросы, а мы старались как можно понятнее и доходчивее ответить на них. Чувствовалось, что им не хотелось так быстро расставаться с нами. После беседы мы сфотографировались с преподавателями и студентами на память у входа на факультет под мозаичным портретом Хусейна.

После посещения университета наш путь лежал в нашу альма-матерь гостиницу "Палестина". По дороге Даша Пряхина из газеты "Россия" рассказала о своей беседе с нашими студентами. Им непривычно трудно обживаться на новом месте.

После обеда за мной зашел Валерий Петров, и мы пошли на прогулку по Багдаду. Маршрут проходил по одной из центральных улиц, название которой я не знаю. По ней недалеко от мечети стоит памятник-скульптура Али Бабы. Известного нам всем по восточным сказкам страшного разбойника. Кстати, назвать иракца таким именем - считается оскорбительным. Из кувшина, который Али Баба держит под мышкой, струей льется вода во множество таких же кувшинов, в которых небольшими фонтанчиками бьется вода. Я сделал попытку на обратном пути сфотографироваться на фоне этого памятника. Но было уже темно, поэтому что получилось не знаю. Узнаю точно в Москве.

Мы, не торопясь, шли по оживленной улице. Обмениваясь впечатлениями, свернули в частный сектор, который начинается сразу, едва, на несколько шагов, отойдешь в сторону от центральной, или главной улицы. В принципе - весь Багдад, с населением порядка шести миллионов человек, живет в частном секторе. Поэтому город по площади, безусловно, большой.

Одно-двух этажные дома, как правило, за бетонными заборами. По форме напоминают фортификационные сооружения, или дома, характерные, как мне кажется, для Адриатического побережья Югославии. По богатству и архитектуре домов, как две капли воды похожих друг на друга, не встречалось. Но в каждом, или практически каждом, дворе обязательно росла финиковая пальма. В некоторых дворах - до четырех пальм. Деревья, как правило, ухоженные. Пальмы, на которых не убирают годами засохшие листья, напоминают по форме веретено. В старых ветках этих пальм гнездятся птицы.

В окнах некоторых домов висели клетки с певчими птичками. Газонов нет. Все сокрыто бетоном и асфальтом. Около одного из домов нам попалась стая кур с двумя петухами, подбирающая с асфальта тротуаров какие-то крохи. Куры мелкие, больше похожие на наших цыплят, но очень красивые.

Немногочисленные обитатели дворов разглядывали нас с интересом. Практически тротуар у каждого дома вымыт с порошком. Это, видимо, традиция. То же самое и у каждого магазинчика. Интересная деталь: каждый моет тротуар под своими окнами, а всю грязь или мусор сталкивает к соседу. Иногда буквально в нескольких метрах от чисто вымытого тротуара перед магазинчиком стоит такой запах помойки, что дышать нечем.

Багдадские продавцы, в отличие от стамбульских продавцов, не навязчивые, не нахальные. Спокойные. В большом городе, не смотря на блокаду, практически не увидишь нищих. За все время видел одного калеку (вроде как не в своем уме), сидящего в пыли на улице рядом с мечетью. Да еще, помню молодую женщину с ребенком, которая пыталась у нас выпросить деньги. Но иракских динаров у нас не было, а русские деньги ей были не нужны.

Полтора часа прогулки прошли незаметно. В окнах магазинчиков, словно по цепочке, зажглись лампы "дневного" света. Из кварталов темной вуалью выплывала мгла. В пять часов оказались напротив небольшой мечети. Муэдзин через динамик призывал всех на молитву, но никто из торговцев или прохожих не реагировал на его призывы. Народу в мечети было очень мало. А через десять минут на Багдад темной шалью пала ночь...

После ужина А. И. Палий пригласил меня для подготовки совместного протокола о сотрудничестве между Академией геополитических проблем и Домом Мудрости. Разошлись далеко за полночь, так как каждая фраза увязала в мелких разногласиях со стороны присутствующих. Во время обсуждения протокола я пытался делать записи о дне прошедшем и вставлять фразы в протокол.

В Багдаде снова ночь. Все идет по заведенным свыше часам. Меняются эпохи, уходят правители, приходят новые поколения. Но каждая эпоха характеризуется "своим" временем.

Включил телевизор. Шел повтор трансляции дневной передачи с площади парадов Багдада, где состоялся парад ополченцев, который принимал сам президент. В параде участвовало два из семи миллионов добровольцев- ополченцев со всей страны!!! Парад продолжался тринадцать часов. Телевидение транслировало его на всю территорию Ирака. Крупным планом показывалась каждая колонна. Все проходящие колонны ополченцев, вернее: каждую колонну, приветствовал президент.

Дни по загруженности становится все более и более насыщенными. Создается ощущение, что я живу в московском ритме, только более интенсивном. Время совпадает, биоритм не нарушен. Сон и все остальное строго по распорядку, а все оставшееся остальное особо меня не трогает. По приезду домой не надо будет особо тратить время на объяснения и рассказы, т.к. большая часть впечатлений останется на бумаге и в фотографиях.

Утро двадцать первого ноября начиналось с небольшой неразберихи. Алексей Фролов должен был быть в министерстве информации, а Владимир Анохин - на телевидении. Журналистам сказали быть в министерстве информации, но оказывается, что под этим понималось иракское телевидение. Ибо министерство и телецентр располагаются бок о бок на одной улице.

Автобус не подошел, руководитель нервничал. Две выделенных машины из президентского гаража не могли вместить всех телевизионщиков, поэтому опять пришлось взять такси, чтобы всем вовремя успеть на встречу.

С каждой поездкой в город убеждаешься на собственном опыте, что в центре Багдада, конечно же, большое количество транспортных проблем. Машин оказывается много, а улицы узкие. Багдад по существу является свалкой старых японских машин, как и наш Дальний Восток с его краевой столицей Владивостоком. От сухого воздуха не ощущается автомобильной гари. Дышится нормально. В Москве от такого количества выхлопных газов можно было бы задохнуться.

До телецентра добрались быстро. Часть приехавшей группы подалась на встречу с министром, а мы с телевизионщиками к телецентру.

Надо заметить, что улица, на которой расположен телецентр, охраняется особо. Ибо важность этого объекта, разрушенного американцами во время первых бомбежек до основания, здесь понимается особо. Через каждые 20-25 метров стоят вооруженные не только автоматами, но и пулеметами, часовые.

После варварских, другого выражения действительно нельзя подобрать, бомбометаний по жилым кварталам иракской столицы, телецентр был сильно разрушен. Однако, учитывая важность информационного вещания, был восстановлен в числе первых объектов и в самые короткие сроки.

Строгий, как в аэропорту, контроль, что характерно и для нашего телевидения. Но процедура проверки проходит доброжелательно, чувствуется, что нас ждут и нам рады. Проходим небольшой дворик и оказываемся в кабинете генерального директора иракского телевидения.

Володя Яковлев с телеканала "Культура" и Тарас Островский из "Времечко" выступают в роли переводчиков. Поневоле начинаешь жалеть о том, что не было раньше желания изучать английский язык. Очень бы пригодилось. Во всяком случае не помешало бы.

Володя Яковлев пять лет провел в Америке, поэтому владеет языком практически в совершенстве. Не знаю, какие были причины отъезда и возвращения. Пять лет прожил, а не прижился. Душа, видимо, все равно позвала на родину. Говорят, что ностальгия по родным местам больше всех присуще русскому человеку.

За казалось бы несколько веселой наивностью и шутовством этого человека скрывается очень умная, талантливая и волевая личность. С ним очень легко. У него особое умение сходится с людьми, и уметь их расположить на доброе. Он может и съязвить, подметить что-то из ряда вон выходящее, но четко знает грань, которую не следует переходить. Как опытный боец, хорошо держит дистанцию. Отлично ориентируется в любой обстановке. Еще раз повторю: с ним легко.

Тарас Островский с некой личиной грубоватости. Но, если хорошо присмотреться, то окажется, что это хороший молодой человек. Нехватка опыта компенсируется настырностью, нагловатостью, пробивной напористостью.

Вспомнился случай, который произошел в фойе гостиницы перед отъездом на съемки в самый первый день пребывания в Багдаде. Собралась вся журналистская группа. Официальным лидером прессы должна была быть Марина Орлова, так как она подбирала состав журналистов. Чтобы как-то заполнить время ожидания, я негромко, подбирая каждое слово, произнес:

- Знаете, мы все на этой земле впервые. Друг друга многие из нас не знают. Как себя вести на этой земле, в условиях практически военной обстановки, тоже никто из нас не имеет достаточно представления. Поэтому я бы хотел всех нас попросить быть корректными с представителями иракской стороны, внимательными друг к другу и, по возможности, вместе решать те или иные возникающие сложности и вопросы.

Все внимательно выслушали то, что было мною высказано. Никто ничего не возразил. Ну и тут, видимо, в силу своей молодости, выступил "ершистый" Тарас:

- А, вы что не знаете закона "о печати"?. Не знаете, что его нельзя нарушать, что все это зажим свободы слова?

Я добродушным взглядом смотрел на его оживленную жестикуляцию. Когда он закончил свою тираду и снял солнцезащитные очки, то под глазом, отсвечивая желтизной с синевой, ярко обозначился "синяк", видимо, приобретенный совсем недавно и, наверное, если не случайно, тоза дело:

- Ты знаешь, Тарас, конечно, извини, но я просто в силу независящих от нас обстоятельств, немножко старше тебя. То, что касается законов. Их пишут люди. Мне самому довелось быть автором и соавтором некоторых из них. Главное, что я выяснил за прошедшее время, это не нарушать человеческие законы, законы человеческого общения. Все остальные нарушения поправимы. И тогда, как сказал бы твой однофамилец Николай Островский, "не будет мучительно больно..."

Все почтительно молчали. Но с этой минуты, мне показалось, что между мной и журналистами установился неформальный, нормальный, деловой контакт. Не претендуя на лидерство, передав его в руки Марины, я не мешал профессионалам заниматься их работой.

Вернемся вновь в кабинет генерального директора Иракского телевидения доктора Мухаммеда Аль Адхами. В беседе с нами он отметил, что радио и телевидение работает бесперебойно, несмотря на отсутствие техники и необходимых запасных частей, несмотря на то, что некоторые радио-телеузлы по нескольку раз подвергались бомбежкам.

Агрессор боится правды, поэтому теле и радиоцентры восстанавливаются в кратчайшие сроки. Они несут информацию в народные массы. Телевидение и радио - это мощный инструмент борьбы за свободу Ирака.

Генеральный директор поинтересовался у журналистов - какой бы материал хотелось отснять или получить по каналам обмена. Операторы из военной программы попросили видеоролики о бомбардировках Ирака, военном параде, войне с Ираном и по "Буре в пустыне". Отдали чистые видеокассеты , чтобы назавтра получить их с записями видеосюжетов.

Традиционный чай перед началом беседы. Владимир Анохин попытался говорить о целях нашей поездки, но, не очень управляемая, пресса все свела на несколько неофициальный тон, добиваясь при этом всего того, что четко надо лично им, а не делегации, с которой они прилетели. Как говорят: дружба дружбой, а табачок врозь.

Без четверти одиннадцать поступила информация, что Владимир Анохин должен быть в полдень на приеме у премьер-министра Тарика Азиза. Ранг делегации несомненно приобретал статус весьма и весьма серьезно-политический. Что, в принципе, и было заложено в концепцию поездки. С этого дня график работы делегации вошел в норму. Всем мероприятиям была открыта "зеленая улица".

Срочно, не отсняв ни одного кадра, мы, выражаясь по-военному, свернулись, и совершили марш в гостиницу. Возле гостиницы нас ждал подзапоздавший микроавтобус "Мерседес" для поездки по объектам Багдада. Со съемками, учитывая сложность блокадной обстановки с ее ограничениями, в Багдаде достаточно сложно. Без соответствующего разрешения проводить съемки нельзя. Положение, как ни крути, все же близко к военному.

Показывать без соответствующих купюр кто и что делает на войне, могли умудриться только некоторые наши телевизионщики. Особенно во время первой чеченской войны. Иногда, смотря их репортажи из Чечни, создавалось впечатление, что они, вчистую, работают на боевиков. Такой-то полк убыл с такой-то станции, тогда-то, место дислокации там-то. Через неделю репортаж о том, что этот полк попал в засаду и понес потери на том участке, о котором вещали в предыдущих репортажах.

В руководстве иракской прессы и других связанных с ней структур работают все-таки профессионалы, поэтому в условиях чрезвычайной обстановки действия по цензуре вполне объяснимы и оправданы. Хотя мне было непонятно, как они позволили вести прямые репортажи о бомбардировках Багдада в1998 году? Репортажи, которые вели западные телеагенства во время бомбежек, выглядели, как целеуказание для американской авиации.

Нам разрешили побывать в детском клиническом госпитале Багдада, где лечатся иракские дети со всей страны. Действительно, при виде всего того, что происходит в больничных палатах, слезы наворачиваются на глазах. Казалось бы, ну до чего бессердечная в погонях за сенсациями, не только у нас, пресса и телевидение. И то было видно, что и их прошибает слеза, и у них проявляются нормальные человеческие чувства восприятия боли и сострадания.

Больничные палаты - тихи. Никакого медицинского оборудования. Только кровати и только капельницы с физиологическим раствором. Больше никаких! лекарств. Все разнообразие заключается в том, что одним детям капельницы ставят в руку, а другим - в голову. Картина абсолютно одинаковая, что в реанимации, что в раковом отделении, где лечатся дети с диагнозом лейкемия.

Врачи очень похожи на Врачей! Это чувствуется по их отношению к больным, а так же отношению больных к медперсоналу. Обстановка милосердия резко контрастна с сегодняшней обстановкой в большинстве наших медицинских учреждений.

Мы говорим, что привезли гуманитарный груз гематогена. Они благодарят, но при этом добавляют, что министр здравоохранения выделит им необходимый, вернее: возможный, объем лекарств. Лично их госпиталю в обход других ничего не нужно. Тяжело всем. Исключений для своего госпиталя врачи не хотят.

Каждый врач дорожит своей профессией и испытывает за нее гордость. Невозможно сказать, в чем проявляется гордость, но это чувствуется во всей атмосфере. Врачи умеют и хотят лечить. Остро не хватает оборудования и медикаментов. Но даже при отсутствии лекарств, врачи, на мой взгляд, творят чудеса.

Ежедневно в больницу поступает 500-700 детей. Ежедневно! Мы задали вопрос о смертности в больнице. На этот вопрос не получили ответа. Видимо, эта цифра держится в секрете и вовсе не потому, что присутствует секретомания. Они, несмотря ни на что, не хотят показывать на мировой публике (ах, мы такие жалкие, пожалейте нас) свои страдания и горе. Они выстоят, даже ценой таких жесточайших потерь. Но вина за все это ляжет на тех, кто организовал этот геноцид.

Глаза детей и матерей...Они больше, чем слова, говорят обо всем, что происходит в стране. Даже грудные дети почти не плачут. Из уст матерей мы не услышали ни одного слова...Они молча страдают, но их молчание громче крика.

Вот что надо показывать на телевидении, а не говорить о каких-то культах Хусейна или нарушениях прав человека в Ираке руководством страны. Нарушители прав человека, а вернее: бандиты, это "цивилизованная" Америка и ее сателлиты.

Электронные СМИ, практически все, замалчивают любые, особенно положительные, факты из жизни Ирака. Идеологических аргументов, которые бы оправдывали блокаду и бомбардировки Ирака, просто нет. Есть - нефть, и все что связано с нефтью. Но страдают и гибнут дети. Багдад, Белград...Далее этот подход можно задействовать на любой столице неугодного государства?

Народ Ирака, и это не лозунги, верит своему руководству. США в этом плане проигрывают по всем направлениям. Народ не удалось принудить к капитуляции, не удалось уничтожить. И не удастся победить. Значит - победа будет за Ираком! Я понимаю, что это не просто, ибо подрывная работа против Багдада, не прекращаясь ни на день, ведется всевозможными методами. Причем есть силы и внутри страны, есть силы и в других странах, в том числе и в России, которые не хотели бы видеть самостоятельного Ирака.

У операторов "Воен- ТВ" взяли на просмотр видеокассету с сюжетами о встрече в Академии генерального штаба. Обещали после просмотра кассету вернуть, но так и не вернули. Операторы, конечно, подтрунивают над собой и над военной цензурой по этому поводу, но, вместе с тем, понимают действия цензуры .

Вышли из госпиталя. От многоэтажного здания падала умиротворенная тень. Воздух с каждым часом все больше прогревался, становилось душно. В госпитальном дворике цвели на клумбах цветы. Словно чувствуя детскую боль, в окна палат внимательно смотрели финиковые пальмы. Сфотографировались с врачом, который сопровождал нас по этажам госпиталя. Пожелали ему терпения и стойкости.

Еще одна коротенькая зарисовка для памяти. Все врачи, в основном, достаточно молодые и все довольно-таки сносно и бойко говорят по-английски. Пройдя под красно-белым шлагбаумом, мы вышли за территорию госпиталя. На пустынной улице нас ждал автобус. Несколько минут ушло на перекур. Сели в автобус, и водитель повез нас на другой объект, который мы предполагали, что будет школой.

Действительно, когда мы подъезжали к этому зданию, то навстречу нам попалось огромное количество школьников. Первое, что бросилось в глаза: это жизнерадостность и непосредственность детворы. Все они были одеты примерно одинаково. Не строго в школьную форму, но такого "пижонства" в одежде как в наших школах, безусловно, не было. Был конец уроков. На школьном дворе мальчишки гоняли в футбол. Избитый ногами юных футболистов некогда черно-белый мяч был пыльно-серого цвета школьного двора.

Автобус въехал во двор, огороженный невысокой металлической сеткой. Детишки, завидев кинокамеры и фотоаппараты, весело замахали нам руками, чуть ли не повиснув на этом, так скажем, заборе.

Нас встретил в кожаной куртке молодой парень, поприветствовавший нас на русском языке. Мы подумали, что это учитель этой школы. Вышла молодая очень красивая с волевыми чертами лица женщина, чем-то напоминающая директора школы, и вместе с ней женщина в черной одежде.

Молодой парень, к которому мы обратились с вопросами по поводу того, как пройти в классы, засмущавшись сказал, что он русский язык знает не очень, так как обучался только на занятиях при Доме Дружбы народов. И почти сразу же, как бы смутившись, он, попрощавшись с нами, быстро ушел за ворота.

Действительно, рядом с этим объектом находилась школа, и мы подумали, что это один из ее корпусов. Завидев жизнерадостную детвору, настроение после госпиталя немного вроде бы как поднялось. Мы бодро проследовали по узкому коридору за встретившей нас молодой женщиной. В конце коридора мы повернули направо и...оказались в бомбоубежище.

Первое впечатление - это шок! Закопченные стены, исковерканные воздуховоды, обугленные куски обшивки, огромная дыра на крыше убежища и на полу, куски арматуры и железных прутьев...Приглушенный свет, горящие свечи, венки и фотографии на стенах. Это надо видеть!!!

Бомбоубежище Аль Америя расположено в западной части Багдада. Построено во время ирано-иракской войны по современным техническим стандартам. Толщина бетона на крыше убежища составляет полтора метра. В потолок вмонтирована стальная арматура толщиной до четырех сантиметров. В результате взрыва вся эта арматура спустилась к полу убежища словно ядовитые шипы какой-то гигантской колючки. Бомбардировка состоялась в ночь на тринадцатое февраля. В убежище находились, в основном, женщины и дети. Целые семьи погибли, заживо сгорев, в ту роковую ночь.

Видеть своими глазами, что может принести народам чем-то неугодных стран "мировой порядок" и "демократические ценности"...После этого не надо убеждать иракцев, что США это друг, что янки хорошие парни.

Приди и посмотри... Четыреста восемнадцать человек находилось в этом бомбоубежище, в том числе более ста пятидесяти детей! В живых после этого кошмара осталось всего четырнадцать человек. Четырнадцать человек, чудом уцелевших в этом аду. В тот момент в убежище находились арабы, мусульмане, христиане...Мясорубка войны не различает своих жертв по вероисповеданию, полу, возрасту или по каким-то другим признакам.

Это тяжело видеть, об этом еще тяжелее писать. Будь моя воля, то я каждого американца, англичанина, приезжающего в эту страну, прямо из аэропорта вез бы сначала в этот музей, а только потом в гостиницу или офис.

Самонаводящиеся вакуумные ракеты точно попали в вентиляционную шахту, одно из самых уязвимых мест этого сооружения. От взрыва первой ракеты воздушной волной автоматически захлопнуло намертво все двери., а от взрыва второй ракеты в бомбоубежище сотворился земной ад. Температура поднялась свыше тысячи градусов. В этом огне горело и плавилось все живое и неживое.

У дальней стены убежища экскурсовод показала нам почерневший потолок. И на нем...- следы, настоящие обуглевшие следы детских ручек и ножек!

По словам очевидцев, оставшихся в живых, у этой стены в углу лежали в несколько рядов трупы, и матери поднимались по этим трупам и поднимали к потолку детей, чтобы они могли дышать. Детишки дотрагивались до раскаленного бетонного потолка и куски детских ручонок и ножек навсегда оставались обугленными на этом бетоне...

Рядышком, за бетонной перегородкой, где как раз находился эпицентр взрыва, ослепительная вспышка и высочайшая температура "сделали портреты" погибших людей. Это фантастично! На стене, как на черно-белой фотографии, портрет молодой двадцатипятилетней девушки. Экскурсовод поведала, что эта девушка только-только вышла замуж, и вот такая ужасная смерть. Рядом "фотография" матери, прикрывающей руками голову своего сына...

Это не муляж, не подделка - это действительно такое явление. Когда я рассказал об этом Вадиму Макаренко - специалисту по Востоку, - то он провел аналогию с плащаницей, хранящейся в Италии. Природа этой плащаницы объяснима только с божественной чудодейственной точки зрения. А с какой точки зрения можно объяснить эти "портреты"?

Экскурсовод, которую я поначалу принял за директора школы, показала фотографии, где люди просто были приварены, или прижарены, к полу. Практически останки невозможно было идентифицировать, поэтому всех их похоронили в одной братской могиле. В одной могиле: и мусульман, и христиан.

Честное слово, увиденное убеждает лучше всяких доказательств. Этот музей-убежище не только для иракцев, он, как и наши белорусские Хатыни и псковские Красухи, - для всего человечества.

Экскурсовода звали Викторией. Не правда ли, в этом имени, может, также сокрыт какой-то мифический, тайный, символический смысл. Мы вышли из бетонного склепа на пока еще не очень жаркое солнце. Нас тут же обступила большая толпа детишек, желающих сфотографироваться и сняться на видеокамеру. Все они показывали двумя растопыренными пальцами букву "V". Виктория и по-арабски означает, наверное, "победа". Яне знал что можно было сказать после увиденного этой женщине. Просто оставил ей сборник своих стихов.

Мы возвращались на автобусе в гостиницу молча. Перед глазами стояли фотографии детей, погибших в том коллективном саркофаге, и два христианских креста на маленьком черном ящике, напоминающем гроб...

После обеда намечалась съемка на улицах Багдада, но ответственный от иракской стороны в два часа ушел домой, а водитель уехал в гараж. Опять произошла маленькая организованная или неорганизованная неорганизованность. Скорей всего кому-то не очень хотелось, чтобы в этот день мы проводили съемки на улицах столицы. Поэтому, чтобы не тратить времени даром, мы решили с прессой пойти на рынок за сувенирами.

Сопровождала нас во всей этой церемонии аспирантка русского факультета. Теперь я уже знаю, что ее зовут Хинди Махди. Она была со своей сестрой и уже известным нам Халафом. Или полностью с именем, отчеством и фамилией: Халаф Хамид Аль-Мусади.

До рынка добрались на автобусе. Ехали очень медленно. Красный диск солнца ниспадал очень быстро за Тигр. Становилось темно. Был "час пик", напоминавший московский. Входящие в автобус брали билеты у водителя и рассаживались на свободные места. Володя Яковлев громко на весь автобус шутил с симпатичной сестрой нашей аспирантки. Пассажиры были углублены в себя и мало обращали внимания на расшумевшихся иностранцев.

На очередной остановке в автобус вошел, видимо, накуренный мужчина. Проехав одну-две остановки, он попытался выйти, но вдруг совсем неожиданно свалился на нашу Марину Орлову. Тут Володя , как в театре, шутливо вскричал: "Марин, все мужчины в Ираке только к тебе и пристают!".

Было совсем темно, когда подъехали к торговым рядам. В узком переулке между домами, разделенными в один кирпич стенами, стояли магазинчики со всевозможными товарами, в том числе и с латунной посудой. Хозяином антикварного магазина был отец аспирантки и еще ее восьми братьев и сестер. Учитывая, что мы были его гости, нам сделали небольшие скидки. А мы в порядке укрепления дружбы помогли родственникам аспирантки (один из них, ее дядя, работал в музыкальном магазине, где продавались кассеты с арабской музыкой) поправить финансовое положение. Ибо местные сувениры-товары ввиду отсутствия туристов практически никто не покупает.

После посещения первого же магазина я резко устал. А Марина Орлова и Володи Тарасов и Яковлев отправились в центр за очередными покупками.

Мне отдали пакеты с покупками, попросив завести их содержимое домой, т.е. в гостиницу. Халаф поймал такси и сказал водителю, куда меня довести. Плата за такси - это где-то километров семь-восемь, а может и все десять - составила 750 динаров, что в переводе на наши деньги где-то, примерно, тридцать центов (но это не наши деньги), т.е. всего на всего одиннадцать рублей.

Было уже достаточно темно, водитель пытался что-то объяснять и спрашивать. Я кивал головой и говорил на чисто английском языке одно слово "NO". Когда он начинал сильно жестикулировать, то добавлял - "отель Палестина". Я расположился, учитывая количество пакетов, на заднем сидении. А у них начальники должны ездить на переднем. Правда, о том, что он мне предлагал пересесть на переднее сидение, мне пришлось догадаться уже в Москве.. После того, как он несколько раз повторил, мол, "руси, руси", а я ему ответил, что - "точно" - водитель успокоился и замолчал.

Возле гостиницы я долго не мог вылезти из машины, так дверца открывалась только снаружи. Опустить стекло и затем открыть дверцу, я долго сообразить не мог. Открыли дверцу пять багдадцев, что-то шумно и долго пытаясь от меня добиться. Посмотрев на них с высоты своего, скажем так, порядочного роста, я гордо произнес "руси", и они, успокоившись, сразу приумолкли и быстренько от меня отстали.

Мир тесен... В этом убедился (не знаю в какой очередной раз) в Ираке. А дело было так. Где-то около четырех часов дня ко мне подошел один достаточно плотного телосложения мужчина (если мне это не показалось) и представился:

- Генерал Виктор Филатов. Не подскажите: Вы не из Москвы? Не скажите, где можно было бы найти Аночкина, руководителя вашей делегации.

Конечно, на араба я далеко не похож, поэтому из всей массы народа он почему-то сразу подошел ко мне. Может, у меня просто такая внешность. Стоит мне где-то остановиться, как через некоторое время у меня начинают спрашивать или который час, или как пройти на такую-то улицу. Причем, неважно какой это город: мой родной Псков, или Москва, Львов, Загреб...

- Мы с вами заочно знакомы по публикациям в газете "Завтра", - ответил я.

- Да! Очень приятно, я собкор этой газеты. Три месяца живу в Багдаде с женой. Никак не могу вырваться на десять дней в Москву. Иордания не дает визы, ввиду задержания в России их наркоторговцев. А мне надо попасть в Москву позарез.

В фойе гостиницы размеренно и неторопливо текла обыденная жизнь. Прибывали и убывали посетили. За стойками дежурные администраторы улыбчиво-сосредоточенно оформляли документы. Продавцы сувенирных лавок за стеклянными перегородками пили чай. Я вручил свою визитку. Что ж, у корреспондентов наметанный глаз, поэтому он меня и вычислил. Как бы не замечая неточности фамилии руководителя делегации, я произнес:

- А Владимира Петровича Анохина я вам покажу. Все вопросы надо решать с ним. Решения принимать - это его право.

Вот и верь, что мир не тесен. Вечером мы встретились с ним вновь. Он пришел с женой. Анохин дал "добро".

В одиннадцатом часу то ли вечера, то ли уже ночи пришли Марина и Володя. Разложили на моем столе в номере все покупки. Смеясь и перебивая друг друга, они рассказали мне "жуткую" историю. Они чуть было не уверовали, что это был их последний день жизни, когда оказались на краю света в какой-то лавочке.. Два брата по дешевке продали им сувениры, да еще Марине бесплатно подарили кулон из серебра. При этом братья еще пытались уплатить за них на такси. Словом, одни восклицания и восторги!

Обсудив каждую вещицу с восторгом и шумом, оставили мне спелый, здоровенный гранат, а сами, нагруженные пакетами, весело хохоча, ушли к себе в номер. Сын Светланы Баяхчевой - четырнадцатилетний Леонид - симпатичный , добрый и услужливый (в хорошем смысле слова) юноша напечатал на "ноутбуке" мои первые наброски иракских стихов.

Вот так пролетел, как одно мгновение, еще один день. На небе горели такие же мелкие, как в Москве, звездочки. Высоко над головой угадывалась звездная пыль Млечного Пути. За Тигром светились фонари, отражаясь в его водах. Под балконом тявкала собачонка и проносились машины. Город еще не спал. А на часах было двенадцать часов ночи.... В Багдаде все спокойно.....

Каждую ночь ложусь спать в два-три, а то и в четыре, часа ночи. Поднимаюсь в половине седьмого или без пяти минут семь. Отдыхаю и сплю хорошо. Просто жалко времени на сон. Хочется побольше написать здесь, чтобы не возвращаться к этим записям в Москве.

Осмысливая нашу поездку, постепенно пришел к выводу, что не все члены делегации представляли объем и характер работы, которой им предстояло заниматься. Кто-то читал лекции в Академии Генерального штаба Иракской армии, кто-то вел переговоры в министерствах оборонной промышленности и здравоохранения. Кому-то действительно пришлось поработать на полную мощь...

Лично для меня все сложилось и получилось неплохо. Я познакомился с интересными учеными, просто с интересными людьми. Много, очень много впечатлений....

С утра каждая группа уезжала по своим "точкам". Дирижировала всем этим процессом Светлана Баяхчева. По-моему, большую часть времени она провела в холле гостиницы, держа руку на пульсе всех перемещений членов делегации.

На десять утра был заказан автобус для съемок по Багдаду. Все проходило своим чередом, никто не вмешивался и не вторгался в нашу деятельность из руководства делегации. Словом, все утряслось.

В холле гостиницы познакомился с директором русского отдела министерства информации Сюзанной Галибовной Фараджановой. Худенькая, достаточно высокая, стройная. Она не похожа на иракских женщин. И этому есть причины. Ее мама русская из Москвы. В Москве живет ее бабушка и два дяди. Отец учился в Москве четверть века назад. Родилась в Багдаде, но через полгода уехала с мамой к бабушке и жила какое-то время в России. Позднее, когда училась в школе, приезжала в Москву на каникулы. В России семья Сюзанны не была уже двенадцать лет, т.е. еще до блокады.

Она прекрасно без акцента говорит на русском языке - прекрасно без преувеличения. Больше и по внешнему виду и по манере поведения похожа на европейку. Лицо в веснушках, огромная шапка рыжих волос. Чувствуется, что девушка достаточно умная. Она замужем. Муж врач, полковник, художник. В данный момент муж находился с выставкой своих картин за пределами Ирака.

В половине одиннадцатого поехали в министерство информации. Следует подчеркнуть еще раз, что строительство государственных учреждений у них было отменное. Здание современное. Много места, воздуха, достаточно света. Везде работающие лифты. Достаточно молодые сотрудницы и средних лет мужчины. На государственной службе зарплаты невысокие. Этим, наверное, объясняется большое количество женщин, работающих в госучреждениях. Мужчины-арабы большей частию торгуют.

В стенах русского отдела витает русский дух. Доброжелательная и непринужденная атмосфера. На стене глянцевая карта Союза Советских Социалистических республик. На стеллажах несколько книг на русском языке, изданных еще в советское время. Одна из книг - биография Саддама Хусейна. Отдел очень беден оргтехникой. На весь отдел один компьютер, подаренный "Русским Собором". Об этом подарке мне рассказал Алексей Фролов.

Сотрудницы окончили Багдадский университет, факультет русского языка. Но то, что русскому языку Сюзанну учила мама, а не университет, в этом никакого сомнения нет. Знание языка и произношение у нее намного лучше, чем у коллег и университетских преподавателей.

Одна из задач русского и других отделов (французского, испанского и т.д.) заключается в переводе с арабского языка речей Саддама Хусейна на язык курируемой страны. А также перевод зарубежной литературы на арабский язык. В последнее время, в связи с участившимися поездками делегаций, русскому отделу добавилась работа по их приему и сопровождению.

Работы в отделе мало по двум причинам. Первая причина - в Ирак не поступает абсолютно никакой информации о России. Нет ни газет, ни журналов, ни книг, ни видеоматериалов. Вторая причина - для работы не хватает самого элементарного, и в первую очередь, обыкновенной типографской бумаги. В связи с этим ограничены тиражи газет и журналов. Многое из того, что даже необходимо напечатать, остается на столах русского отдела и редакций. Книги не могут выйти в свет по той же причине. В их числе и книги некоторых русских и советских писателей, переведенные в свое время на арабский язык.

Зарплаты в государственном секторе очень и очень низкие. В среднем зарплата составляет менее десяти долларов. Правда, это мы узнали по другим каналам, т.к. сотрудницы сказали, что зарплата - это секрет. У нас в России в коммерческих организациях зарплата также является секретом. К тому же в России важно стало не сколько получаешь официально, а сколько "приносишь". Конечно, они боятся сказать лишнее. Это чревато определенными неудобствами, связанными с блокадным положением.

Триста динаров платят за ежемесячный продовольственный паек, который включает в себя десять килограммов муки, соль, сахар, рис, стиральный порошок и три куска мыла, масло для приготовления пищи и т.д. Нормы колеблются от наличия запасов в стране. Хорошо это или плохо, много или мало - судить по московским меркам, несомненно, сложно. Но все, это положено каждому гражданину страны. Каждому независимо от места проживания, занимаемой должности и возраста.

Карточная система введена в Ираке с сентября 1990 года, практически с момента начала блокады. Обеспечение населения и иностранцев, проживающих в стране, продовольствием и товарами первой необходимости возложено на министерство торговли. На каждого жителя и иностранца, работающего в Ираке, заведена продовольственная карточка.

За несколько дней до начала очередного месяца в СМИ дается информация о наборе продуктов, который должен получить каждый независимо от того, где он проживает в столице или пустыни, младенец он или старик, крестьянин или министр.

Конечно, карточная система никогда и ни в какой стране не решает в полном объеме продовольственных проблем. Система, в данном случае, помогает рационально распределить то, что есть. За все время пребывания в Ираке мне не довелось увидеть распухших от голода людей. По лицам не видно было, чтобы народ сильно голодал.

Однако то, что идет в Ирак по программе "нефть в обмен на продовольствие", не обеспечивает потребности страны в продуктах в полном объеме. И еще один маленький штрих. Ооновская комиссия по Ираку во все время блокады предоставляет квоты на ввоз продукции в страну практически только американским компаниям.

После посещения русского отдела поехали на съемки багдадских улиц. Первая остановка была возле рынка у Золотой Мечети. Это святыня мусульман-шиитов. По преданию здесь захоронен четвертый пророк. Расположена она в шиитской части Багдада, и на паломничество сюда приезжает много верующих из Ирана, Саудовской Аравии и других мест, где есть мусульмане-шииты. Мечети больше тысячи лет. Величественное сооружение занимает большую площадь. Хотя это и несовместимо по церковным канонам, но напрашивается некая аналогия с Храмом Христа Спасителя в Москве.

Вообще, в Багдаде иракцы не чувствуют себя изолированно - только иракцами. "Мы, прежде всего арабы, а потом мусульмане", - говорят они. Это часть одной нации, проживающей в Египте, Иордании и других странах. У них сильна тяга к объединению. Вождем этого процесса является в настоящее время иракский лидер.

Общение во время встреч заставляет меня несколько иначе взглянуть не только на проблемы Востока, но и России. Все тесно сплетено в наших отношениях еще много веков назад. До конца не разобравшись во всех этих тонкостях, кое-что через три-четыре дня уже начинаю понимать. Прожив некоторое время здесь, несомненно, во многом можно было бы разобраться.

Вторая остановка по просьбе корреспондентов была сделана в центре столице рядом с огромным вещевым рынком. Забитые машинами, осликами, тележками и людьми улицы. Мелькание лиц, запахи жареного мяса, голоса зазывал, рывками дергающиеся потоки машин - от всего этого у меня с непривычки пошла кругом голова.

Помню давно, еще в детстве, я на несколько минут брал красного муравья из муравейника и помещал его на дорожку, которую проложили его черные собратья. Так вот, не зависимо от размеров, даже большие, муравьи чувствовали себя ошарашенными, когда оказывались на чужой территории, оторванными от привычного уклада своей муравьиной жизни. Из книжек знал, что муравьи сразу же превращали нежданно появившегося гостя в своего раба-пленника. Поэтому эксперимент я быстро заканчивал, возвращая бедняжку муравья в свои родные места. Видимо, весь рынок походил на гигантский муравейник своим мельтешением, своими рядами магазинчиков. Все, как маленькие трудяги-муравьи, несли свою "добычу" в свои "гнезда". Мне показалось, что я как раз и оказался в роли того муравья, который волею судеб забрел в соседний муравейник.

Особых запретов на проведение съемок не было. Видеооператоров, где бы не проходили съемки, окружала всегда большая толпа народа. Детишки так те вообще лезли в кадр и просили жестами, чтобы их запечатлели на пленке. Откуда собиралась толпа чумазых, жизнерадостных, галдящих мальчишек - для меня так и осталось загадкой.

Телевизионщики на улицах Багдада в большую диковинку. Когда узнавали, что мы русские - народ, без преувеличения, просто ликовал. В нас видели русских, времен могущества Советского Союза. Прикладывая правую руку к сердцу, они произносили : "Русси!". И что-то бойко говорили еще, пытаясь выплеснуть все свои добрые чувства к нам. Странно, конечно, и непривычно, но некоторые мужчины (причем уже в возрасте) стремились пожать руку, поцеловать ее или плечо. Что это за такая форма проявления чувств - я не знаю.

Рядом с нами безотлучно, помимо Сюзанны, находился представитель министерства безопасности, который разрешал производить съемки. Правительственные здания и важные объекты жизнеобеспечения снимать было нельзя. Все эти здания и объекты охранялись солдатами. Направление и места съемок четко, но не навязчиво, определялись. Иначе, мне это было понятно, в этой обстановке делать пока нельзя.

После съемок на городском рынке наш путь лежал на площадь парадов. Монументальный памятник героям ирако-иранской войны. Огромный плац с огромной правительственной трибуной, обрамленный по краям архитектурной композицией в виде двух скрещенных сабель. Вверху на месте перекрещивания сабель развевается государственный флаг страны. На острие клинков надпись содержания следующего "Во имя Аллаха милосердного".

Руки сжимающие сабли - это руки Саддама, только увеличенные во много крат. На памятнике с двух сторон текст письма Саддама по поводу этих событий. В железной сетке, собранные с поля боя, в основном простреленные зеленые каски, иранских солдат. Каски по форме напоминает и английские, и немецкие, и советские. Памятник глубоко символичный и грандиозный. Во всяком случае, мне показалось, что это были чуть ли не головы побежденных, как на известной картине Верещагина.

Площадь находится под усиленной охраной команды солдат, которые не разрешают снимать панораму плаца в сторону трибуны. Не разрешено и фотографироваться с людьми в форме. Солдаты на службе, поэтому фотографироваться с ними нельзя, а после службы сколько угодно. Это требование у них, как правило, выдерживается строго.

Осень, судя по желтым деревьям, в полном разгаре. Вместе с тем, еще цветут цветы. Рядом с памятником еще цветут какие-то ароматно пахнущие розовые кусты, у которых я запечатлелся на память, пока операторы "Воен-ТВ" снимали сюжет для передачи. Сюзанна переводила им с арабского письмо Саддама Хусейна по случаю победы, выбитое на бетонном камне.

После съемок вернулись в гостиницу. Операторы из "Времечко", решив проявить самостоятельность, договорились с Сюзанной о съемке сюжета о жизни ее семьи. Остальные, выполнив свою программу, запланировали на вечер покупку восточных сладостей. Я присоединился к этим остальным.

Выходя из гостиницы, я вновь столкнулся с Виктором Филатовым. Багдад оказался очень "маленьким" городом. Это, конечно, шутка. Утром мы с ним общались и по телефону, днем столкнулись в гостинице, а вечером встретились на улице в километре от нашей гостиницы.

Журналисты, как и разведчики, очень хорошо владеют информацией. Один интересный факт, который он привел. Офицер иракской армии может жениться после двадцати семи лет. Это строго. Перед бракосочетанием каждый офицер должен придти со своей будущей невестой к президенту страны! Представьте себе - каждый! Фантастика?! Если вспомнить царскую Россию, то нет. Подобное было и в нашей истории, когда царь встречался раз в год с нижними чинами.

Президент четко следит за тем, чтобы будущая жена не была проституткой, наркоманкой или кем-то еще, что не принято в арабском мире. Не могу подобрать слова, но по сути, благословляя, Саддам каждому офицеру вручает ключи от двухэтажного особняка и машину "Мерседесс". И просит, или приказывает, требует, только одно: жить достойно и не плодить нищету. Представляете, если зарплата офицера несколько больше десяти долларов, то какой это подарок! Какой офицер будет думать об уходе из армии, или о том, как увильнуть со службы на гражданку?

Не слабо, да? После этого, скажите, какой офицер не будет любить своего президента! Кстати, численность иракской армии составляет около 237 тысяч солдат и офицер, т.е. один процент от обшей численности населения. Основой армии является "республиканская гвардия".

Точно также он поступает и в отношении крестьян, давая им землю... Все что вырастил - твое. Несмотря на то, что сельское хозяйство функционирует на одну треть от блокадного, крестьяне являются наиболее богатой частью общества.

Тот, кто живет в Ираке, но не является ее гражданином, не может купить ни дом, ни машину, ни землю. Все для народа страны! А у нас в России? Наверное, опыт Ирака, если он был бы достоянием русского народа, заставил бы задуматься о том, как надо любить свою землю, свой народ, своих руководителей и своих граждан. Хотя кое-что из увиденного было в стране СССР.

Некоторые аспекты иракской жизни доблокадной жизни мне поведал еще в Москве Владимир Анохин.

В Ираке очень хорошо работает метод аналогий. У граждан есть что и с чем сравнивать. Например, после национализации английской нефтяной компании государство обратило внимание на социальную поддержку своих подданных. Выдавались кредиты и ссуды на приобретение или строительство жилья, покупку автомашин или сельскохозяйственной техники. Если по каким-то объективным обстоятельствам гражданин не мог рассчитаться с государством за ссуду, то она частично или полностью погашалась за счет государства. Сейчас об этом можно только мечтать.

Бесплатная высококвалифицированная медицинская помощь... Государство могло позволить любому гражданину страны лечение в лучших клиниках мира. Лечение и дорога оплачивалось за счет государства. Пациент не платил ни копейки. Сейчас аптечные полки пусты, а о лечении за границей не может быть и речи..

Каждый работающий гражданин страны получал гарантированную зарплату в размере эквивалентном нескольким сотням долларов. Сейчас уровень заработной платы снизился до единиц долларов. И эти сравнения, не в пользу сегодняшней обстановки, можно проводить до бесконечности. Кто виноват? В этом для иракского народа тоже ясно, как в солнечный багдадский день.

Итак, вернемся из области большой политики к обыкновенным делам мирским. Вечерело. Мы поменяли доллары на динары и зашли в достаточно большой магазин восточных сладостей. На витрине и за прилавком стояли огромные, в полтора обхвата, тарелки с халвой и еще чем-то таким, чему я не знаю названия. Все давали пробовать.

Образовалось некое разделение труда. Марина, как специалист по маркетингу, отбирала сладости. Володя, как бизнесмен, расплачивался, обязательно выторговывая скидку с каждой покупки. Сумки в гостиницу нес я. Больше чем одного посещения магазина - я не выдерживал. Всех такое распределение обязанностей устраивало. Пока мы выбирали сладости, к нам присоединился наш доктор-психолог Александр Сухарев и Володя Тарасов со своим оператором Сергеем Кучеровым.

Гостиница находилась буквально в нескольких сотнях метров от магазина, поэтому мы с Сергеем не спеша отправились пешочком в ее сторону. Остальная компания помчалась на такси куда-то на рынок по своим делам и покупкам. Отрыв от дома, а тем более от родины, как-то быстро сплачивает людей по одним только Всевышнему известному признакам. С Мариной и Володей мы сдружились. Чувствовалось родство душ по доброте отношения к людям и серьезности отношения к работе. Утром следующего дня они пришли похвастаться национальными платьями, купленными на рынке для Марины и Володиной жены.

Мариночка была просто восхитительна в этом наряде. К сожалению, я мало, что могу сказать о покрое одежды, но вышитый золотым бисером узор, играл и переливался оттенками красоты необыкновенной. Я с ней сфотографировался в номере, ибо такое фото с настоящей арабкой на улице никто бы не разрешил сделать.

У Марины отец русский из Баку. В Баку жили ее бабушка и дедушка, к которым она ежегодно приезжала на каникулы. У Володи прекрасная жена - азербайджанка - Эльмира. Россия и Азербайджан переплелись в их судьбе. Багдадом и Москвой судьба переплела наши жизни. Итак, можно продолжать до бесконечности. В конечном счете, у всех живущих на земле - одна судьба. У нас всех одна судьба. Мы все крепко связаны этой судьбой в этом мире. В Багдаде все спокойно... Как хочется, в хорошем смысле, применить эту фразу ко всей небольшой и хрупкой нашей планете. Может быть, когда-то напишут прекрасную сказку о мире, которая станет былью. И живущие после нас будут произносить: на планете Земля все спокойно.... Заканчивается день. Через несколько минут наступит день следующий. И так будет длиться на земле до тех пор, пока будет существовать земля.

На календаре двадцать третье число. Незаметно, как вода в песок, протекла эта командировка. Вот и наступил день отлета. Надо было собраться, т.е. побросать рубашки в сумку. С шести часов на ногах. Спать совершенно не хотелось. Что влияло на сон - не пойму. Но усталым себя не чувствовал. После душа хотел было собраться, но потом решил, что еще успею! Немного подзагорел. Но подзагорело только лицо, т.к. все время пришлось ходить либо в пиджаке либо в рубашке.

Сюзанне из русского отдела вчера не удалось отдать книжки и газеты, которые я привез из Москвы, но, думаю, что отдам их сегодня. Если не получиться, то все оставлю Халафу.

Впечатлений много и, в основном, они добрые. Многое еще надо будет переварить, осмыслить. Хотя одно я уже увидел: земля очень маленькая, проблемы создаются людьми и, если мы - человечество не одумаемся, то будет конец света для земли. Конец Света.... Ибо не будет Земли.... Некому будет наблюдать не только свет, но и тьму....

Говорят, что космонавты видят из иллюминаторов маленькую голубую планету, и остро понимают какая она хрупкая. У меня на иракской земле возникло такое же чувство. Странно, что это? Возраст или просто осознание каких-то давно известных истин, над которыми раньше просто не удавалось или не хотелось задумываться. Думаю, что это не так и важно.

Удалось познакомиться с интересными людьми, приоткрыть для себя маленькую шторочку, за которой прячется что-то еще мне неизвестное. Получить от людей большой заряд доброты. Думаю, они тоже не разочаровались во мне. Действительно было интересно познавать арабский мир.

У них в мечетях на стенах бесконечные, одни и те же, узоры. Узоры, которые не видно где начинаются и где заканчиваются. Наверное, где-то в моей душе тоже "ткется" представление об этой стране из маленьких "узорчиков" событий и фактов. Образ Ирака складывается в моем сознании. Каким он будет, конечно, зависит только от меня. Думаю, что душа выберет теплые тона для этого нескончаемого восточного узора. Ибо все было теплым: от встреч с людьми до погоды.

Отъезд в аэропорт назначили на половину первого дня, а на десять часов - экскурсию в Вавилон. Словом, ясно, что все это, конечно, не было незнанием обстановки. Но, видимо, обстановка в Ираке подействовала на Владимира Анохина, и он стал скрытным. Только он один знал время отлета, но держал его в строгом секрете. Восток дело тонкое...

Итак, продолжу описание событий...На экскурсию собралась ровно половина группы Те, кто думал поехать - те не поехали, а кто не думал ехать, в том числе и я, поехали. Некоторые не поехали из-за суеверия, что, мол, это город зла. К этой поездке надо иметь соответствующую подготовку, чтобы не поддаться "черным силам". Примерно так говорили те, кто не изъявил желания ехать в Вавилон. При этом рассказывали всякие случаи о головных болях и прочих болячках, которые непременно возникали у тех, кто побывал на экскурсии.

Автобус оказался ровно наполовину пустой, или ровно настолько же полный. В качестве гида с нами была все та же Сюзанна. Начало маршрута проходило вдоль реки Тигр. В некоторых местах дорога вплотную подходила к реке. На берегу не было видно ни одной лодки. Светило пока еще не жаркое солнце. Вдоль берега, не шелохнувшись, как часовые, стояли заросли камыша и тростника. За окном автобуса проплывали многочисленные кафе и памятники в прибрежном парке.

Дорога была прекрасная. Широкая автострада, прямая как стрела, выводила нас за пределы города. Минареты, мечети, дворцы, пальмовые рощи, развязки, похожие на "американские горки", пост автомобильной инспекции... Мы выехали за пределы Багдада. Дорога стала чуть уже, но качество дорожного полотна осталось тем же.

Если бы не блокада - Багдад был бы богатейшей страной. Практически очень мало невозделанной земли, несмотря на то, что сельскохозяйственной техники почти не видно.

Полным ходом шла уборка кукурузы. Золотые початки во дворах, на элеваторах и на рынках поселков, мимо которых проносился наш автобус. В кузовах грузовых вариантов легковых "Ниссанов", попадавших нам навстречу, везли зелень и овощи в столицу. Всходили озимые, цвел картофель, что-то было высажено под пленку. Проплывающая за окном панорама была однообразной.

Деревни, конечно, не блещут чистотой. Оно и понятно. Роскошных, вызывающих особняков тоже нет. Это тебе не наше разухабистое Подмосковье. Примерно все дома одного вида и стандарта. В каждом поселке стоит небольшой воинский гарнизон. Над контрольно-пропускным пунктом или посредине плаца развевается государственный флаг.

Вода для здешних мест - это, прежде всего, жизнь! Каждую деревню пересекает глубокие и широкие, искусственные каналы. Вода в каналах мутная. Цвет воды - бирюзовый, точно такой как в реке Тигр.

Бросается в глаза поношенность автомобилей и тракторов. За время эмбарго практически не было никаких поставок техники. Техника поношенная, но вся на ходу. Бедуин или араб - как житель Востока - не представляет себе жизни без лошади, т.е. без машины. За рулем очень мало (единицы) женщин. Возраст водителей-мужчин: от юношей до седых аксакалов. Ощущение, что вся страна мчится на колесах по хорошим магистралям, только ради того, чтобы ехать, а не стоять на месте.

В нескольких километрах от Багдада проходит железная дорога, она же, видимо, идет в столицу. Рельсы проржавели, как впрочем, и вагонные колеса. Практически по железной дороге ничего не перевозится. Основное средство перевозки - автомобильный транспорт.

Большинство наших соотечественников, прибывающих в страну, добираются в Багдад из Аммана, столицы Иордании, на автомобилях через пустыню. Тысячекилометровая трасса четырехрядного движения превосходного качества, позволяет развивать скорость до двухсот и более километров в час.

Чем дальше от Багдада, тем меньше портретов президента страны. Памятники или стелы в этих местах были бы просто не уместны. Портреты вождя только при въезде в столицу и на всех государственных учреждениях. В каждой конторе, лавочке, магазине обязательно, в зависимости от достатка, портрет или фотография президента. Разумеется, что сюжеты самые разнообразные: президент в мечете, в кабинете, на встрече с народом... Это может быть вырезка из журнала или плакат, мозаика или соломка. Творчество не знает границ! Как выглядят квартиры сказать трудно (вернее: дома, т.к. в квартирах не живут из-за жары и отсутствия удобств). Убранство домов увидеть не удалось.

Фактически из-за блокады страна сильно разорена. Экономически нет возможности вести ни гражданское, ни иное строительство. Вопрос экономического возрождения Ирак - вопрос в перспективе очень сложный. Не последнюю роль в этом будут играть и последствия восьмилетней ирано-иракской войны. Скажется и отсутствие новых информационных технологий, и своих подготовленных специалистов.

Не знаю чем объяснить тот факт, что экономическая жизнь не замерла на нулевой отметке. Уровень функционирования промышленности составляет всего одну пятую от доблокадного. Конечно, цифр не увидишь из окна автобуса, но по отдельным штрихам и фрагментам общую картину состояния экономики составить можно. Точно также можно судить о состоянии нашего сельского хозяйства, когда проезжаешь на машине по дороге из Пскова в Москву: разрушенные коровники, разграбленные и растащенные машинные дворы, запущенные поля... Сколько нам придется вкладывать в деревню, учитывая, что добрая часть людей спилась, умерла или просто разучилась и не хочет работать. Вот на такие размышления о родной стране наводит меня вид из окна автобуса на иракские поля и деревни.

Строительство ведется, но очень малыми темпами. Кирпич очень дорогой. Строятся бензоколонки, строятся свои дома. Дома вроде бы похожие, но каждый дом отличается от другого пристройками. Это обусловлено тем, что, сыграв свадьбу, если нет своего дома, молодым пристраивают квартиру. Что касается архитектуры государственных зданий и учреждений - все продумано на высшем уровне, чувствуется талант мастеров!

Газ в домах привозной. Из кузовов грузовых машин в деревнях разгружают небольшие десятилитровые баллоны. Баллоны "столетней" давности. Побитые, ржавые, но они будут служить еще тысячу лет.

Проехали, если судить по-нашему, небольшой районный центр. Лавочек много - покупателей мало. Никто ничего не покупает, а народ торгует. В торговле занято, как мне кажется, половина взрослого населения, остальная половина занимается извозом.

До Вавилона, говорят, сто сорок километров. До него доехали в пределах часа с четвертью. Вавилон является стратегическим объектом. Там, помимо дворца Навохудоносора, расположен один из великолепных дворцов Саддама, снимать который строжайше запрещено.

Вавилону пять тысяч лет. "Наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести" (одиннадцатая глава первой книги Моисеевой "Бытие"). Кирпич выложен не на растворе, а на асфальте.

В окрестностях Вавилона много кирпичных действующих заводов. Секрет "земляной смолы", говорят, утрачен. Стены дворца восстановлены в 80-х годах. Если бы не блокада, то дворец восстановили бы полностью. Висячих садов Семирамиды пока нет.

На эту мысль меня натолкнула Марина Орлова. Многие читали или слышали о Вавилоне. "Смешал Господь язык всей земли и оттуда рассеял их Господь по всей земле". Нет города, нет башни высотою до небес, но есть народ, претендующий на главенство в мире. Свое главенство, "свой новый Вавилон" некий, считающий себя избранным, народ желает восстановить огнем, деньгами и мечом. Есть ООН, где все в отношениях между народами смешано так, что, что "один не понимает речи другого". Как это похоже на то, что было описано в Ветхом Завете. Есть ли смысл возвращаться к ошибкам, которые совершали до нас тысячелетия назад наши предки?

Возле памятника, изображающего льва и лежащую под ним человеческую фигуру, детвора играла в футбол и танцевала иракские танцы. С арабскими подростками потанцевала Марина, чем привела их в дикий восторг. Их женщины танцы с мужчинами на улице позволить не могут. Подростки упросили нас с ними сфотографироваться на память и под барабан провожали почти до автобуса.

Боже мой, достаточно порой нескольких движений, слов и люди понимают друг друга! Как бы и где научить наших политиков взаимопониманию. Может, для этого сгодился бы не ООН, а танцевальный кружок по изучению танцев народов мира?

Вся экскурсия заняла чуть более часа. Очень торопились, поэтому не стали брать экскурсовода. Уезжая из Вавилона, на память из этого (так говорят) города зла - блудливого города - ничего не взял, даже мелких камушков. Почему - блудливый? Узнаю в другой раз.

После обеда комфортабельный автобус отвез нашу делегацию в аэропорт Саддама. Уезжать было немного, нет не грустно, а жалковато. Многое не удалось увидеть. Жаль, что многое нельзя было сфотографировать. Жестами иракцы показывали, что все впечатления можно увозить только в глазах и в сердцах. И все-таки не хочется говорить: "Прощай Ирак!". Может, судьба сведет меня с этой страной, когда снимется блокада. Один маленький кирпичик, из огораживающей его стены блокады, мы все-таки сняли.

Восемнадцать сорок.... Самолет выруливает на взлетную полосу. Впереди идет машина сопровождения с мигалкой. За иллюминатором уже темно. Темнеет в начале шестого, очень резко.

Все формальности пройдены очень быстро, нормально, спокойно. С нами летит посол Ирака в России со своей семьей. На следующей неделе в Москву должен будет прилететь с визитом вице-премьер Тарик Азис.

Багдад нас провожает тепло и теплой погодой. Все было похоже на сон и сказку. Я смотрю, как освещается фонарями периметр аэродрома. Ничего не изменилось за эту неделю. Разве что все стало чуть-чуть как бы понятнее и ближе.

Самолет, набирая скорость, отрывается от земли. Справа в неоновых огнях светится столица Ирака. Огни города похожи на вышитое бисером национальное, черное платье. Очень красиво. Чувствую, что здесь осталась частица моей души.

Я говорю: "До свиданья!" И добавляю: "В Багдаде все спокойно..."