Федерализм - последнее прибежище демократа

Анохин В.П.
Вице-Президент Академии геополитических проблем

Надо отметить, что тема для ученых Татарстана не нова, под развитие этого направления создан Казанский институт федерализма, работа которого уже третий год финансируется американским фондом. Лейбмотивом конференции стала идея того, что федерализм – это последняя линия демократии в России. Надо отдать должное, ученые Татарстана выработали свой особый язык формирования идеологии федерализма. Но если мы хотим разобраться в истинных целях и снимем покров, сотканный из фразеологии, метко названной «птичьим языком»,то за своей гротескной бессмысленностью стоит идеология конфедерализма.

Господа П. Щедровицкий, О. Генисаретский и С. Градировский четко определили рамки дискуссии. Если первый заявил, что в зале вряд ли найдутся сторонники унитарного построения России и с ними нет и не будет полемики, то второй сформировал истинную идею: «федеративность – это предсуверенные отношения», «От суверенитета через самоопределение к самоуправлению».

В понимании этой группы ценности, которые необходимо защищать и которые являются движителем децентрализации государства – это гибкость, соревновательность, конкурентноспособность. Те, кто стоит за укрепление вертикали власти и централизацию – наивные люди, ибо «глобализация давала уникальный шанс реформирования государств. Но этот виток закончился и надо готовиться к новым проблемам». Национальные государства оказались не готовыми к новой глобальной ситуации. Для этих господ национальное государство – это нечто до неприличия ветхое и старорежимное. И если мир входит в полосу централизации, то их цель найти положительное в децентрализации.

Господин О. Генисаревский предсказывает сворачивание эпохи национальных государств, так как национальные государства – это неэффективная форма государства. Поэтому процесс становления нового миропорядка будет развиваться и ему «радостно участвовать в этом».

Тогда зачем этим «методологам» федерализм? Ответ прост. Превратить федерализм в феодальную анархию, идеологизировать раннеельцинский период федерализма и рассматривать его как панацею от всех бед, дать сепаратистам-практикам инструмент прихода к власти и обоснование для конфедерации и отделения Татарстана от России. Последнее предложение и могло бы звучать дико, если бы не личные беседы с представителями националистических татарских организаций, которые присутствовали на конференции и очень внимательно следили за ходом дискуссии. Идеи этих людей просты и доступны: Россия проводит по отношению Татарстану колониальную политику, татары страдают от православия, мы не можем распоряжаться своими недрами, мы лишились «выстраданных» республикой разделения полномочий, мы лишены гражданства, нам запрещена латиница. Поэтому – отдельное государство, границы, таможня, национальная гвардия, обращение за помощью к мировой общественности и т.д. А если Россия будет против, то «нам все равно где водружать флаг или над рейхстагом, или над Белым домом». Что делать с экономикой, промышленностью, сельским хозяйством, русскими на территории Татарстана еще не придумали. Но было заявлено, что «через унижение национального достоинства будет расти терроризм».

Как видим в силу специфики отечественной модели федерализма, политика по поводу концептуальных оснований реформирования российской государственности разворачивается вокруг «этнической оси». При этом этнические аргументы в пользу желаемого устройства государственной власти, чаще всего эмоционально окрашены и представляются иррациональными. Но иррациональность иллюзорна. Лишь неискушенному наблюдателю может показаться, что этноромантические мотивы давлеют над рациональными социально-экономическими. Напротив, этнические аргументы при ближайшем рассмотрении оказываются плохо закамуфлированными интересами республиканских этнических элит, стремящихся к полному контролю над материальными ресурсами на своих территориях, ресурс власти им нужен как инструмент передела собственности в свою пользу. Именно это обусловило переход региональных элит в «национальных» республиках к этнической модели легитимизации власти.

Концепция этнического федерализма в начале 90-х годов была с энтузиазмом воспринята в «национальных» республиках. На протяжении десятилетия она активно разрабатывается учеными, лоббировавшими политические интересы «титульных» этносов, т.е. интересы этнополитических элит, установивших в постсоветских российских республиках контроль над ресурсами власти и выступающих от имени «своего» народа.

Гуманитарная наука в Татарии, заявившая о своем суверенитете, была мобилизована для идеологического обоснования правомерности сохранения в составе РФ национально-государственных субъектов. Доказывается идея тождественности федерализма и этнической государственности.

При таком составе участников и проводимой идеологии было неудивительно, что неохотно поднимались две проблемы. Это - отношение к федеральным округам и положение русских. Если о первой ничего хорошего не было сказано, кроме того, что единственно положительным моментом округа является то, что его глава Кириенко, и слава богу, что не назначили настоящего генерала, а в остальном жить стало труднее. По второй проблеме, мнения были противоположными. Противники православия добрым словом вспоминали атеистическую пропаганду, пугали межконфессиональными конфликтами в случае преподавания в школе Закона божьего и «дальнейшей христианизацией». Татарстану мешают распоряжаться плодами своего труда, продавать свинину(?), зерно. Центр распоряжается куда и как вкладывать средства. В Москве нет татарского театра, татарских газет. В тоже время наблюдается рост русского национализма и если в 60-е годы только 20% русских ощущали себя таковыми, то сейчас уже 40% помнят, что они русские. По мнению участников конференции растет русская радикальная форма самосознания, которая, как было сказано: выражается в лозунге «отдадим жизнь за Россию!».

Однако, в столь монолитном хоре прозвучало и другое мнение. Это мнение этнического меньшинства в Татарии – русских. Русских в Татарии – 1,5 миллиона человек. По переписи 89 года – это 44% населения. Вместе с тем Институт федерализма не рассматривает проблему меньшинств , придерживаясь двойного стандарта. Почему в требованиях к Центру о сохранении татарского языка не звучит проблема сохранения русской культуры? Почему нет русского театра, не ставится русская классика, нет русских редакторов, нет русских газет и радио. Писатели сходят на нет. Наблюдается массовый отток ученых из Татарии в Ульяновск. Размыта русская элита. В Госсовете русских 20%, глав администраций на местах не более 15%. Выпускники религиозных школ в свои 18 лет уже не только не хотят работать, но и жить рядом с русскими.

У русских растет отчужденность, большинство не считает Татарстан родным домом. За последние годы в республике построено 1000 мечетей. Православных храмов насчитывается 160, многие их которых требуют срочной реставрации или ремонта.

И если говорить о федерализме, то его необходимо строить снизу, когда каждая община давала равные права каждой национальности. Сохранение этнической государственности на территории России, предоставление льгот и привилегий представителям одних этнических групп за счет других рано или поздно обернется крахом демократических преобразований.

Федерализм в истинном смысле этого слова пока продолжает оставаться в значительной мере лишь ориентиром общественно-политического и экономического развития России.

В Конституции Российской Федерации федерализм признан в качестве одного из направлений демократизации государства. В ст. 5 закреплено: «Федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов Российской Федерации».

Именно федерализм, как демократический принцип и средство обеспечивает стабильность и согласие в отношениях между федеральным центром и субъектами Федерации.

Казалось бы понятие федерализма предельно точно и понятно. И его развитие должно носить прикладной и конкретный характер, определяющий оптимальный баланс интересов регионов и Центра.

Но задача собравшихся в Казани отнюдь не в этом, не в альтернативе «унитарное государство – федеративное государство», а в подмене альтернативой «унитарное государство – этнофедеративное государство». О том, что федерализм можно трактовать как форму внеэтнической территориальной демократии, в этом научном сообществе говорить не принято.