Особенности современной политики России в кризисных районах мира. Аналитическая записка

Гушер А.И.
Генерал-майор, Руководитель Центра стратегического развития

Чем крупнее и мощнее государства, тем более широкий и сложный комплекс факторов, причем не обязательно находящихся в прямой зависимости от внутриполитической конъюнктуры, может оказывать влияние на содержание их внешнеполитических доктрин и предпринимаемых для их реализации усилий. С изменением мирового статуса государства, его ресурса, а также характера политической и социально-экономической системы претерпевают изменения и его внешнеполитические приоритеты. Последнее как раз происходит с Россией. Ей, безусловно, непросто чисто психологически, в силу традиции и инерции в восприятии окружающего мира резко изменить стереотипы своего державного мышления и внешнеполитические приоритеты, сформировавшиеся в советскую эпоху. Это станет особенно понятно, если принять во внимание, что в составе СССР Россия была стержнем и основой государства и его политики, а большинство нынешних российских политиков - выходцы из той эпохи.

Россия, взявшая на себя роль правопреемницы Советского Союза, его обязательств и прав на внешнеполитической арене, получила в наследство от прежнего государства жалкие крохи прежних советских позиций в различных районах мира, огромные суммы невозвратных долгов от бывших союзников СССР за поставленное оружие, военную технику и оказанные бывшим Советским Союзом другие услуги, а также недовольство прежних советских партнеров по существу вероломной и предательской по отношению к ним политикой Москвы во времена М.Горбачева.

За время, прошедшее после распада СССР, Россия на международной арене оказалась в ситуации, когда формирование геостратегического облика мира определяется в основном и главном из Вашингтона, Брюсселя, Пекина и всего лишь номинально, символически - из Москвы. Причины существенного снижения веса и роли России в мире более чем очевидны. Это, безусловно, серьезное сжатие экономического и военного потенциала России. Это также обвал прежнего военно-стратегического паритета и образование огромного перекоса стратегического баланса в пользу США и НАТО, что ускорило переход миропорядка от двухполярной к однополярной схеме. Изменилась и сама внешнеполитическая концепция России, руководство которой уже в течение десяти лет и более считает сохранение своих военно-политических позиций в мире в их прежнем, советском виде нецелесообразным по геополитическим и мировоззренческим соображениям и невозможным по экономическим причинам. Наконец, появились новые конкретные вызовы и угрозы национальным интересам и безопасности России, являющиеся для нее на данном историческом этапе более актуальными, нежели прежние проблемы глобального характера.

Рассматривая изменения внешнеполитических условий, в которых оказалась Россия, нельзя не отметить одну их сторону. Советский Союз в последние годы своего существования, а затем и Россия получили возможность убедиться в том, что в современном мире тотальная идеализация отношений со многими из своих союзников и партнеров, оказание им всесторонней помощи только по запросу с их стороны и без всякой страховки на будущее, а всего лишь исходя из принципов т.н. интернационализма, во многих случаях не оправдывала возлагавшихся на нее надежд и давала зачастую нулевой или вообще отрицательный результат.

Например, кто мог в России еще каких-нибудь десять - пятнадцать лет назад предположить, что бывшие союзники и партнеры СССР по Варшавскому договору буквально в одно историческое мгновение окажутся уже в составе своего бывшего стратегического противника - НАТО? Конечно, и бывшие советские лидеры в лице Михаила Горбачева, Эдуарда Шеварднадзе, Александра Яковлева и иже с ними своей антинациональной политикой сделали немало для того, чтобы произошло именно так. Но факт остается фактом.

Или, скажем, история отношений СССР и России с арабским миром. Известен тот огромный вклад, который внесли советские, а значит - в основном русские люди в поддержку многих из нынешних арабских государств на международной арене, в поднятие их национальной экономики, создание и развитие их оборонного потенциала. И после всего этого Россия оказывается перед фактом, когда основной контингент иностранных наемников в составе чеченских бандформирований составляют арабы, а на территории России под прикрытием различных фирм, представительств и т.п. разворачивают свою антироссийскую деятельность ряд экстремистских арабских исламских организаций.

Безусловно, все это не могло не сказаться на современной практической политике России в различных районах мира. Исходя из оценки общего геостратегического положения России в мире и стратегии ее национальной безопасности, вряд ли можно предположить, что нынешнее российское руководство в своей политике в кризисных регионах мира, не граничащих с российской территорией, в случае возникновения в них вооруженных конфликтов захочет или сможет для решения своих геополитических и других задач прибегнуть к использованию военной силы или к другим формам военной или военно-технической помощи какой-либо из конфликтующих сторон (направление военных советников и специалистов, незапланированные поставки вооружений и т.п.).

Для России сегодня гораздо важнее обеспечить безопасность и стабильность на постсоветском пространстве, нежели ввязываться непосредственно в конфликты, в том числе и вооруженные, происходящие за пределами пространства и границ Содружества Независимых Государств (СНГ).

Самое большее, на что в этом случае может и должна идти Россия - это участие в международных политических усилиях по урегулированию конфликтов и миротворческих акциях по поддержанию мира, согласование с другими странами своих действий в борьбе с терроризмом, незаконным оборотом наркотиков и стихийной миграцией населения, а также в осуществлении мер, направленных на нераспространение ядерного и других видов оружия массового поражения, предотвращение и урегулирование региональных конфликтов. Это, однако, не означает, что Россия может не обращать внимание на состояние ее стратегического баланса и не предпринимать мер по его выравниванию или хотя бы сдерживанию дальнейшего нарастания перекоса в нем не в свою пользу. Этот принципиальный подход к вопросам национальной безопасности России и ее современной роли в мире нашел свое отражение в очередном Послании президента Российской Федерации Владимира Путина Федеральному собранию. "Сегодня Россия выступает одним из самых надежных гарантов международной стабильности. ... Подчеркну, что российская внешняя политика и в дальнейшем будет строиться сугубо прагматично, исходя из наших возможностей и национальных интересов - военно-стратегических, экономических, политических. ... Наша важнейшая цель во внешней политике - это обеспечение стратегической стабильности в мире", - заявил президент.

Новые подходы России к определению своего отношения к региональным конфликтам, не создающим непосредственной угрозы ее национальным интересам и безопасности, на сегодня институционализированы в утвержденной Указом исполняющего обязанности президента Российской Федерации Владимира Путина № 24 от 10 января 2000 года "Концепции национальной безопасности Российской Федерации", являющейся наряду с Основным законом по существу главным директивным документом для всех органов государственного управления, отвечающих за решение комплекса вопросов, имеющих отношение к внутренней и внешней безопасности государства. С момента подписания этого указа Концепция стала единственным документом, отражающим на данном историческом этапе официальную систему взглядов на обеспечение в Российской Федерации безопасности личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз. В ней сформулированы важнейшие направления внутренней и внешней государственной политики России.

Согласно Концепции, на данном историческом этапе главные угрозы национальной безопасности России генерируются внутри страны. Но при этом внешние угрозы также существуют, оставаясь объективной реальностью, оказывающей существенное влияние на положение России в мире и в его отдельных регионах. В частности, в числе факторов, обусловливающих сохранение угроз национальной безопасности России в международной сфере, Концепцией национальной безопасности определены: опасность ослабления политического, экономического и военного влияния России в мире; распространение оружия массового уничтожения и средств его доставки; попытки других государств противодействовать укреплению России как одного из центров влияния в многополярном мире, помешать реализации национальных интересов и ослабить ее позиции на Ближнем Востоке, в Закавказье и Центральной Азии. Серьезной угрозой национальной безопасности считается терроризм, особенно его международная составляющая. "Международным терроризмом развязана открытая кампания в целях дестабилизации ситуации в России", - подчеркивается в Концепции.

Сегодня российское руководство пока не видит для России каких-либо серьезных угроз, которые бы брали свое начало в регионах и странах дальнего зарубежья и являлись прямым следствием целенаправленной антироссийской политики правящих кругов этих стран. Проблемы терроризма и возможного распространения оружия массового уничтожения применительно к странам дальнего зарубежья рассматриваются в Москве в контексте общемировых процессов и тенденций в этих сферах и в качестве угроз, возможно, в равной степени опасных как для России, так и для других государств.

Изложение в Концепции содержания национальных интересов России лишено даже намеков на какие-либо претензии Москвы на права и особую роль в мире и в его отдельных регионах, объявления тех или иных районов мира "зоной своих жизненно важных интересов", как это, например, сделали США в отношении даже некоторых территорий постсоветского пространства, примыкающих к границам России. "Национальные интересы России в международной сфере заключаются в обеспечении суверенитета, упрочении позиций России как великой державы - одного из влиятельных центров многополярного мира, в развитии равноправных и взаимовыгодных отношений со всеми странами и интеграционными объединениями, прежде всего с государствами - участниками Содружества Независимых Государств и традиционными партнерами России, в повсеместном соблюдении прав и свобод человека и недопустимости при этом двойных стандартов", - говорится в Концепции национальной безопасности России.

То есть, у государств различных регионов мира не должно оставаться никаких сомнений по поводу отсутствия у России каких-то коварных стратегических замыслов в отношении, скажем, Ближнего Востока, Афганистана или Южной Азии и проживающих там народов. Главный замысел политики России здесь сводится к обеспечению всеми допустимыми средствами условий для обеспечения равноправного и взаимовыгодного сотрудничества с этими государствами, поддержание общей стабильности и безопасности. Но при этом Россия будет твердо настаивать на учете ее национальных интересов и уважении другими ее прав, как огромной страны, обладающей мощным творческим потенциалом ее граждан, богатыми природными ресурсами и огромной территорией. Именно об этом еще раз напомнил президент Российской Федерации Владимир Путин 12 июня 2002 г. на приеме в Кремле по случаю Дня независимости России.

Все это может быть очень похожим на политическую пропаганду, но практические внешнеполитические шаги Москвы в течение ряда последних лет все-таки говорят о том, что идеи, заложенные в Концепцию национальной безопасности, российской стороной выдерживаются и реализуются. Россия уже действует таким образом. Это можно видеть на примерах ситуаций, сложившихся на Ближнем Востоке (палестино-израильский конфликт), в Афганистане и вокруг него, а также в Южной Азии (индийско-пакистанское противостояние).

Что касается развития военно-политической ситуации на Ближнем Востоке, то на ближайшую перспективу оно будет определяться продолжающимся палестино-израильским вооруженным противостоянием, новыми всплесками активности исламских террористических организаций, ожиданиями военной акции США против Ирака, обвиняемого Вашингтоном в поддержке международного терроризма, а также теми политико-дипломатическими усилиями, которые уже имеют место и еще могут быть предприняты различными странами и международными организациями в интересах стабилизации обстановки в этом регионе и, в частности, избежания новой крупномасштабной акции США против режима Саддама Хусейна.

Нельзя сказать, что очередной кризис в палестино-израильских отношениях и назревание более масштабных и острых событий, связанных с планами США в отношении Ирака, не затрагивают интересов России и не вызывают обеспокоенности и озабоченности у российских руководителей. Россия имеет вполне определенные интересы в арабском мире и в конкретных арабских странах. На нынешнем этапе это в основном вопросы возврата долгов, торгово-экономического, с отдельными странами - еще научно-технического и военно-технического сотрудничества. Кроме того, Россия, являющаяся де-факто одним из центров мировой политики и выстраивающая новые отношения с США и Европой, в случае дальнейшего обострения военно-политической ситуации на Ближнем Востоке столкнется со сложной проблемой выбора своей позиции и политической стратегии по отношению и к общему ходу событий, и к конкретным странам, охваченных ими.

Что касается российских интересов на Ближнем Востоке, то их общий характер, возможно, и не претерпел существенных изменений по сравнению с интересами советско-арабского периода истории этого региона. Серьезно изменились пути и способы обеспечения и реализации этих интересов. Так же, как в недалеком прошлом СССР, так и в настоящее время Россия безусловно заинтересована в развитии политических отношений, торгово-экономических и научно-технических связей со странами этого региона. Но если в советский период эти отношения и связи в значительной мере строились в общем контексте глобального соперничества и с учетом задач общей политики противостояния Израилю и США в регионе и при этом часто уводили советско-арабское сотрудничество в основном в военно-политическую и военно-техническую сферы, то сегодня такой основой может быть только взаимная экономическая выгода и политическое партнерство, не предполагающие втягивания России в вооруженные разборки между конфликтующими сторонами. Россия, как коспонсор ближневосточного урегулирования, готова продолжить свою деятельность по поиску вариантов политического урегулирования ближневосточной проблемы. Но при этом она уже не сможет выступать в качестве политического адвоката и тем более - союзника одной их конфликтующих сторон. Об этом свидетельствуют и последние контакты между российским и палестинским лидерами.

Так, в поисках заметно ослабевшей в последнее время международной поддержки палестинский лидер Ясир Арафат в кризисной для себя ситуации обратился к В.Путину по телефону. Он попросил "предпринять шаги по недопущению разрастания конфронтации". В ответ же услышал сдержанный призыв к палестинцам и израильтянам "скорее вернуться за стол переговоров". При этом Путин заявил, что "борьба с терроризмом и экстремизмом является сегодня наиболее актуальной задачей мирового сообщества". Сейчас позиция России на Ближнем Востоке достаточно сбалансированная. "Ничто не может оправдать террористические акты против мирного населения, - считает президент В.Путин. - Это наша принципиальная позиция". Достижение мира на Ближнем Востоке "не зависит от отдельных личностей", считают российские руководители, отвечая на вопрос о перспективах ближневосточного урегулирования в случае "возможной отставки" Арафата. Мирный процесс в регионе - "объективность, не зависящая от людей".

Следует подчеркнуть, что положение России на Ближнем Востоке за последние десять-пятнадцать лет претерпело существенные изменения. Российская сторона, поддерживающая давние и тесные связи с арабскими государствами и палестинцами, сегодня имеет также широкие связи и с Государством Израиль. Слишком многое уже связывает нашу страну с еврейским государством. Миллион русскоязычных жителей Израиля - это естественный мост между нашими странами. Эти люди приехали на землю обетованную из России и других бывших советских республик, где они жили по соседству с мусульманами и христианами и в основной своей массе не были заражены ксенофобией. Они и сегодня воспринимают палестинцев, живущих рядом с ними как добрые соседи, совершенно адекватно и нормально. В той нелегкой обстановке, которая сложилась на сегодня в израильско-палестинских отношениях, российское еврейство могло бы, наверное, сделать многое, чтобы снизить остроту этого конфликта. Русскоязычные жители Израиля в целом могли бы сыграть важную роль и в улучшении общей ситуации на Ближнем Востоке. Но продолжающиеся теракты со стороны палестинцев постепенно размывают эти возможности. Впрочем, то же самое делают сионистские ортодоксы и военные акции Израиля на палестинских территориях.

Реакция администрации Палестинской национальной автономии на эскалацию терроризма значительно запоздала, и то она была вынужденной, неискренней и демонстративной. Кроме того, и это уже факт, в последнее время появилось достаточно значимое количество свидетельств того, что сама арафатовская администрация уже давно взяла на вооружение методы террора в качестве едва ли не самого эффективного, на ее взгляд, государственного средства борьбы с Израилем. Поэтому остальной мир, как бы критически он ни относился к Израилю и его нынешнему руководству, едва ли сможет дальше спокойно смотреть на то, как палестинские политики самого высокого ранга широко культивируют самые крайние формы террора, спокойно и осознанно посылая на неминуемую смерть будущее своего народа - одурманенных пропагандой культа шахидов молодежь и взрослых рядовых мусульман.

Конечно, массовый отъезд в 80-х - 90-х годах истекшего века теперь уже бывших советских евреев из СССР и России в Израиль и вообще на Запад явно не добавил к ним симпатий со стороны большинства российских граждан. И сегодня в России сохраняется вполне определенное отношение к гражданам еврейской национальности, которые своим бегством из страны, где они родились, выросли и жили, продемонстрировали свое пренебрежение к ней и к ее гражданам. Но даже с учетом этих настроений для российских граждан все же, по-видимому, становится все более ясно и понятно, что прежние представления о правых и виноватых в продолжении конфликта между арабами и евреями требуют корректировки. Тем более, что дополнительный свет на эту ситуацию проливают события на российском Северном Кавказе - в Чечне и других субъектах Федерации, теракты 11 сентября 2001 г. в США и ряд других событий.

В ходе недавней встречи между посетившим Россию главой египетского МИДа Ахмеда Махера и российским министром иностранных дел Игорем Ивановым было выдвинуто предложение провести в Москве в конце 2002 года консультации на уровне парламентов Израиля и Палестины по вопросу урегулирования ближневосточного конфликта. Действия Ясира Арафата все больше разочаровывают его главного покровителя - президента Египта Хосни Мубарака. Каир заинтересован в мире с Тель-Авивом хотя бы потому, что за это ему двадцать с лишним лет исправно платят американцы. Палестинское восстание нарушило хрупкое спокойствие в регионе. Мубарак заработал немало очков, играя роль посредника на палестино-израильских переговорах. Похоже, египетский президент отчаялся привести палестинцев и евреев к миру.

Вышеизложенное однозначно указывает на то, что Россия, если не навсегда, то очень надолго рассталась с прежней политикой СССР на Ближнем Востоке, особенно с ее методами, и очень сомнительно, чтобы кто-то в арабском мире даже под лозунгами прежней во многом забытой дружбы и совместного противостояния политике гегемонизма Запада и защиты интересов России в этом регионе мира смог уговорить Москву возвратиться к прежним временам масштабной военно-политической и военно-технической поддержки арабов в их противостоянии и конфронтации с Израилем и его союзниками. Арабский мир сам по себе достаточно силен, чтобы решить свой исторический спор с Израилем. Но из-за своих внутренних противоречий, разновекторности интересов различных стран, соперничества и болезненно развитого культа вождизма своих национальных лидеров арабский мир по-прежнему будет оставаться бессильным перед внутренне организованным, отмобилизованным и функционирующим как отлаженный механизм еврейским государством. В такой ситуации возвращение России в своей политике на Ближнем Востоке к прежним методам, характерным для периода советско-арабских отношений, является невозможным по любым критериям.

Достаточно очевидно, что сегодня единственной основой для развития российско-арабских отношений являются совместные поиски конструктивных политических возможностей и путей стабилизации военно-политической обстановки на Ближнем Востоке, при которых учитывались бы интересы всех противоборствующих сторон. Отношения России с конкретными государствами арабского мира должны строиться на строго выверенной взаимовыгодной и истинно партнерской основе. Это касается как торгово-экономической стороны этих отношений, так и вопросов научно-технического и военно-технического сотрудничества, а также других сфер межгосударственных отношений.

Сегодня Россия оказывается в сложном положении и на иракском направлении своей политики, так как ее новый временный политический партнер США не отказался от своего намерения наказать режим Саддама Хусейна за его антиамериканский курс, за якобы продолжающиеся в Ираке работы по созданию оружия или средств массового уничтожения, а также за ту поддержку, которую Багдад, по убеждению американской администрации, оказывает международному терроризму. Бывший СССР в свое время оказал большое содействие Ираку в укреплении его оборонного потенциала. Основная часть вооружений иракской армии - советского и российского производства. В ожидании возможной военной акции США против Ирака на первый план для Багдада явно выходит необходимость заручиться политической поддержкой и защитой России. В свою очередь, Россия крайне заинтересована в возврате Ираком кредитов и восстановлении влияния в регионе (упущенная прибыль по приостановленным совместным российско-иракским проектам оценивается в 10 млрд. долл.). В последние годы Россия активно убеждала Ирак согласиться с предложениями ООН - так называемыми умными санкциями. В конце концов иракский режим, оказавшись в настоящем экономическом тупике, согласился на частичное снятие торгового эмбарго на "унизительных", по словам Саддама Хусейна, условиях резолюции ООН № 986 (многомесячные консультации между Россией и США по вопросу об изменении режима санкций против Ирака завершились 14 мая 2002 г. Совет безопасности ООН единогласно одобрил резолюцию по этому вопросу. Она продлевает еще на шесть месяцев действие программы ООН "Нефть в обмен на продовольствие", очередная фаза которой закончилась 29 мая с.г.). Тогда Ирак получил право в течение полугода экспортировать нефть на сумму 2 млрд. долл.

По американским данным, сейчас советский долг Багдада Москве составляет от семи до восьми миллиардов долларов. Уже Россия заключила с Ираком контрактов еще на четыре миллиарда долларов. В частности, речь идет о разработке с участием российских компаний таких крупнейших нефтяных месторождений, как Западная Курна, Румейла, Лухайс и ряд других. Только извлекаемые запасы нефти Западной Курны достигают 2 млрд. т. Доля российских компаний в проекте составляет 75 %.

И вот при всех этих перспективах российско-иракского сотрудничества американская администрация, охваченная желанием расширить на Ирак и другие страны т.н. "оси зла" зону начатой еще осенью 2001 г. с нанесения ударов по территории Афганистана антитеррористической операции, готова все эти перспективы перечеркнуть в первом же массированном авиационно-ракетном ударе по Ираку.

Что может предпринять в этих условиях Россия? Ясно, что ни на какие действия, имеющие своей целью оказание прямой или опосредованной военной помощи Багдаду, Москва не пойдет. Во-первых, для этого нет достаточных сил. Во-вторых, это перечеркивало бы все то, что было выстроено Россией в последние годы в отношениях с Соединенными Штатами и НАТО. Для России остается одно - с одной стороны, посредством активных и разновекторных политико-дипломатических усилий попытаться убедить Дж. Буша в безусловной нецелесообразности, а то и опасности (что в перспективе в общем реально) новой после войны 1991 г. в Заливе военной акции против Багдада, с другой - в ходе целенаправленных политических контактов с иракской стороной найти тот компромисс, который удовлетворил бы и Ирак, и США и предотвратил бы развязывание нового крупномасштабного военного конфликта на Ближнем Востоке.

Принцип неучастия России в региональных конфликтах вне пределов постсоветского пространства получил свое подтверждение и в ходе событий вокруг Афганистана и индийско-пакистанского военного противостояния в Кашмире. И в том, и в другом случае Москва предпочла оставаться на позициях политического посредника, а не активного участника событий.

Что касается Афганистана, то в этом случае избежать активного втягивания России в вооруженный конфликт с Исламским движением талибов (ИДТ), к чему в общем и шло дело, позволили действия США, начавшие после терактов 11 сентября 2001 г. контртеррористическую операцию против ИДТ и обосновавшихся на афганской территории главных сил международной террористической организации "Аль-Каида". А так российский воинский контингент по поддержанию мира в Таджикистане в составе 201 мотострелковой дивизии и средств ее усиления и охраняющие таждикско-афганскую границу российские пограничники неминуемо были бы применены против сил ИДТ и "Аль-Каиды" в случае, если бы те нарушили границу с Таджикистаном и предприняли попытку дестабилизировать ситуацию в этой стране. Кроме того, имея ввиду наличие взаимных обязательств центрально-азиатских государств, входящих вместе с Россией в систему Договора о коллективной безопасности (ДКБ) ряда стран СНГ (Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан), в подобной ситуации должны быть предприняты совместные военные меры стран-членов ДКБ по отражению агрессии.

Общий подход России при определении своей позиции в отношении возможного нового индийско-пакистанского вооруженного конфликта, если судить по действиям российской стороны, сводится к тому, что конфликтующие стороны, обладающие ядерным оружием, должны использовать все политические возможности, в том числе и международное посредничество, для урегулирования своих противоречий. Индия и Пакистан не могут допустить того, чтобы затянувшийся спор между ними перерос в вооруженный конфликт, в ходе которого у какой-либо их враждующих сторон мог бы появиться соблазн применить свое оружие массового уничтожения. Именно такой подход определял направленность и содержание проведенных президентом России В.Путиным переговоров с лидерами Индии и Пакистана в Алма-Ате, где 3 июня 2002 г. состоялось Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА).

История советско-индийских и российско-индийских отношений отмечена разносторонним сотрудничеством, в том числе и особенно в военно-технической сфере. Достаточно сказать, что основная часть вооружения индийской армии - советского, российского и совместного производства. Сотрудничество в военно-технической сфере очевидно будет и впредь во многом определять российско-индийские отношения. Но Россия по-прежнему будет рассматривать оказываемое ею содействие Индии в укреплении ее оборонного потенциала в контексте своей внешней политики, направленной на поддержание баланса сил в стратегически важных регионах планеты, выстраивание многополярного мира и, что не менее важно, упрочение базы взаимовыгодного промышленного и научно-технического сотрудничества. Однако это не должно закрывать возможности налаживания взаимовыгодного сотрудничества России и с Пакистаном. Но здесь, откровенно говоря, имеется ряд сложных политических проблем, разрешить которые в ближайшей перспективе вряд ли удастся.

В целом политическая стратегия невмешательства в конфликты вне пределов СНГ позволяет России наращивать свой политический авторитет в мире и сохранять возможности развития отношений со всеми сторонами указанных конфликтов, оставаясь по существу независимой от их военной составляющей.

Приведенный выше анализ может являться свидетельством того, что Россия и ее руководство в значительной мере сумели учесть предыдущий советский военно-политический опыт поддержки "национально-освободительных движений" и извлечь для себя полезные уроки.

Что касается стратегии национальной безопасности России на постсоветском пространстве, то здесь у России, похоже, принцип невмешательства силой в возникающие кризисные или околокризисные ситуации уступает свое место принципу активных действий, причем, если потребуется, то и силовых. Развитие событий на территории самой России (Чечня, Северный Кавказ в целом), а также на ряде сопредельных и близких к ним территорий (Грузия, Азербайджан, Армения, страны Центральной Азии) убедительно доказали, что Россия и ее партнеры по СНГ пока только при помощи военной силы могут справиться с попытками разного рода вооруженных экстремистских, сепаратистских и террористических группировок дестабилизировать общественно-политическую ситуацию в стратегически важных районах и зонах и навязать свою волю их населению. Это достаточно ярко проявилось в период внутритаджикского конфликта, в ходе антигосударственных выступлений экстремистов в Киргизии, попыток дестабилизации общественно-политической ситуации в Узбекистане, ну и, конечно, на Северном Кавказе в Чечне, Дагестане, Карачаево-Черкесии.

При этом необходимо отметить, что очевидный приоритет, отдаваемый Россией и ее центрально-азиатскими партнерами по СНГ силовым способам обеспечения безопасности и стабильности в существующих и потенциально кризисных районах, обусловлен прежде всего тем, что процессы суверенизации на постсоветском пространстве сопровождаются проявлениями агрессивного национализма и сепаратизма, роста религиозного экстремизма, пока не признающего иных методов решения проблем, кроме как вооруженного насилия. Все или почти все попытки дестабилизации ситуации в кризисных районах на постсоветском пространстве связаны с деятельностью различного рода экстремистов, опирающихся на масштабную поддержку и материальную помощь из-за рубежа, а также с непосредственным участием международных террористических организаций и наемников в попытках дестабилизации ситуации на постсоветском пространстве. Проблемы наркотрафика и присутствия на постсоветском пространстве вооруженных наемников, роль в этих делах Афганистана, Пакистана и н некоторых других стран, а также международных террористических организаций достаточно хорошо изучены. Политические и экономические методы борьбы с ними пока неэффективны и бессильны.

То есть, что бы там ни говорили об общих проблемах, создающих атмосферу напряженности в ряде стран СНГ, все же при решении задач обеспечения безопасности и военно-политической стабильности в Центрально-азиатском регионе речь в первую очередь может идти об отражении попыток внешней агрессии, в какой бы форме она ни осуществлялась, против России и ее ближайших союзников из состава СНГ. Именно для этих целей созданы и функционируют специальные органы управления СНГ (система органов в рамках Договора о коллективной безопасности (ДКБ) стран СНГ, штаб по координации военного сотрудничества, Антитеррористический центр, Совет командующих пограничными войсками и другие структуры). Именно через эти органы в каждом отдельном случае решаются вопросы координации применения силы при решении задач как отражения возможной внешней агрессии против стран-участниц ДКБ, так и в целях борьбы с деятельностью незаконных, в том числе террористических организаций и групп на територии стран-участниц СНГ.

Следует отметить, что деятельность органов ДКБ на сегодня во многом сводится к рутинной, "бумажной" работе, которая сама по себе не обеспечит безопасности в регионе, но имееет большое значение только лишь в тех случаях, когда создает политические условия и организационные предпосылки для решения задач поддержания военно-политической стабильности в регионе. Это, в первую очередь, разработка и совершенствование нормативно-правовой базы деятельности ДКБ, отслеживание развития военно-политической обстановки в зоне ответственности организации, изучение источников и характера вызовов и угроз безопасности, целей, направленности и методов деятельности антиправительственных сил, осуществление общей координации усилий государств-участников Договора в борьбе с экстремизмом и иными проявлениями подрывных действий, разработка предложений по совершенствованию механизмов функционирования организации ДКБ и другие. Важнейшей задачей секретариата ДКБ является отработка сценариев развития ситуации и совместных действий стран-участниц Договора при возникновении реальных угроз для безопасности как региона в целом, так и отдельных его государств.

Судя по всему, страны-участницы ДКБ пока не ставят вопрос о создании неких крупных постоянных объединенных вооруженных сил и пока ограничились созданием два года назад контингента объединенных сил быстрого реагирования на возникающие кризисные ситуации. Такие силы, не имея пока постоянного состава, создаются всякий раз для решения конкретных задач. Во всяком случае на сегодня уже имеются примеры проведения совместных учений отдельных подразделений из стран Центральной Азии. Функционирует объединенная система ПВО. Ежегодно на одном из южных полигонов проводятся совместные зенитные ракетные стрельбы войск ПВО стран-участниц Договора. Регулярно стали проводиться ежегодные учения объединенных сил быстрого реагирования "Южный щит Содружества". Последние их них "Южный щит Содружества 2002" прошли в июне 2002 г. под Алма-Атой (Казахстан). По заявлению министра обороны России Сергея Иванова, государства - участники Договора о коллективной безопасности намерены расширять сотрудничество в военной области. "Все необходимые решения для наращивания реального боевого сотрудничества уже пригняты нашими президентами",- подчеркнул министр. Осуществляется совместное военное планирование по линии главных и генеральных штабов государств-членов ДКБ, что, как сказал С.Иванов, "позволяет производить слаживание наших вооруженных сил".

В 2001 г. в России утверждена Концепция военно-технического сотрудничества с государствами-участниками ДКБ, разработан механизм льготных военных поставок для их вооруженных сил. В рамках военнол-технического сотрудничества с центрально-азиатскими государствами Россия сохраняет на их территории ряд своих военных объектов, в частности, ракетный полигон Сары-Шаган и радиолокационную станцию в Казахстане, станцию связи ВМФ и полигон ВМФ на озере Иссык-Куль в Киргизии, радиолокационную станцию, станцию оптико-электронного наблюдения в Нуреке и военную базу 201 мотострелковой дивизии в районе Душанбе в Таджикистане. На территории Казахстана Россия продолжает использовать некогда основной советский космодром "Байконур". Россия оказывает помощь своим союзникам по ДКБ в подготовке в своих военно-учебных заведениях личного состава, в первую очередь офицерского для армий стран-участниц Договора.

Следует также отметить, что наряду с развитием военных связей в рамках ДКБ у России налажено сотрудничество в оборонной сфере с отдельными центрально-азиатскими странами. Например, между Россией и Казахстаном заключено около четырех десятков договоров и соглашений в военной области, которые являются важной правовой базой для расширения сферы военного сотрудничества. Будучи в рамках Договора о коллективной безопасности и находясь под оборонительным прикрытием России, расширяя военное сотрудничество с ней в сфере ПВО, Казахстан в то же время стремится обеспечить определенную степень независимости от Москвы, налаживая военные связи с другими странами. То же можно сказать и о других центрально-азиатских государствах.

Несколько обособленное место в рамках рассматриваемой проблемы занимают три зоны военно-политической нестабильности и потенциальных вооруженных конфликтов на Кавказе - Абхазия, Северная Осетия и Нагорный Карабах. Особенность этих зон нестабильности состоит в том, что они возникли еще на рубеже распада СССР как следствие внутрисоюзных политических процессов периода т.н. перестройки, прошли через этапы гражданской войны и своего рода общественно-политической институционализации. Утвердившиеся на территории Абхазии, Северной Осетии и Нагорного Карабаха общественно-политические системы отражают интересы большинства местного населения, сформировали собственные государственные институты и на этом основании претендуют на признание их международным сообществом в качестве суверенных, независимых государств. На территориях Северной Осетии и Абхазии размещены миротворческие воинские контингенты СНГ, основу которых составляют российские воинские подразделения (в Абхазии это 100%). В Нагорном Карабахе миротворцев нет.

Политика России в этих зонах сталкивается с большими трудностями. Москва, взявшая на себя роль лидера СНГ и стремящаяся играть эту роль до конца, испытывает на себе огромное давление со стороны Тбилиси, Баку и Еревана, требующими, чтобы именно их поддерживала Россия. С другой стороны, Россия, взвалившая на свои плечи груз миротворчества и ответственности за поддержание стабильности в регионе, не может вот так просто бросить все, убрать свои войска и уйти. Возобновление вооруженных конфликтов в названных зонах тогда будет гарантировано. Кроме того, российская сторона несет на себе и вполне определенную моральную ответственность перед населением самопровозглашенных республик. Сложность ситуации усиливается и тем, что власти Грузии и Азербайджана используют ее как предлог для наращивания своих вооруженных сил и выстраивания военных связей со странами Запада и с НАТО. Один из последних примеров таких действий - приглашение грузинской стороной американских военных инструкторов. Азербайджан же развивает военные связи с Турцией. Из всего этого можно сделать вывод, что вокруг сохраняющихся зон нестабильности на Кавказском направлении раскручиваются новые военно-политические интриги, которые при определенных условиях напрямую затронут и национальные интересы России и ее безопасность. Как должна вести себя в этой ситуации Россия? В этой обстановке важно сохранить свое национальное достоинство и не допустить того, чтобы профессиональные интриганы типа Эдуарда Шеварднадзе сумели запугать российское руководство, столкнуть между собой Россию и США и таким образом добиться своих целей. Последние действия Тбилиси, вообще говоря, облегчают для России задачу выбора сценария своих дальнейших действий. Фактически демонстративная подготовка Тбилиси к силовому решению проблемы Абхазии должна стать для Москвы сигналом, что российские позиции в Абхазии и Северной Осетии следует только укреплять.

Что касается проблемы Нагорного Карабаха, то у России здесь очень мало рычагов воздействия на нее, особенно если учесть, что и с Азербайджаном, и с Армений Россия стремится строить конструктивные и взаимовыгодные отношения. Представляется, что для российской стороны в решении проблемы Нагорного Карабаха главное, чтобы стороны конфликта не вмешивали в свои дела посторонних, не пытались втягивать в свои споры другие государства. По-видимому, все здесь зависит от самих конфликтующих сторон, так как внешнее вмешательство все равно не сможет быть в равной степени справедливым и приемлемым для всех.

В заключение необходимо подчеркнуть, что сегодня политика России как в Центральной Азии, так и в Закавказье реализуется в принципиально иных геополитических условиях, чем это могло быть еще каких-нибудь пять лет назад. На евразийском пространстве, охватывающем обширные территории России к востоку от Урала, государства Центральной Азии и Китай создается новая система сотрудничества и безопасности ШОС ("Шанхайская организация сотрудничества"). Россия и страны Центральной Азии находятся на подходах к формированию новой евразийской ситемы региональной безопасности. В это же время на територии Таджикистана, Узбекистана и Киргизии развернуты воинские контингенты США и других стран, принимающих участие в конттртеррористической операции на территории Афганистана. В Закавказье, в Грузии находится прибывший туда в начале 2002 г. контингент американских военных советников и инструкторов. Все это, во-первых, усложняет военно-политический облик рассматриваемых регионов, вносит в него ряд существенных моментов, требующих учета при выстраивании всей политики и стратегии национальной безопасности. Во-вторых, прямое военное присутствие ведущих военных держав мира в регионах стратегических интересов России создает ситуацию некоторой геостратегической неопределенности на будущее. В-третьих, центрально-азиатские союзники России, имея возможность сидеть на двух "стульях безопасности", могут использовать сложившуюся ситуацию так, как в данный момент выгодно им, а не всем партнерам по выстраиванию евразийской безопасности. Все это не может не учитываться Россией при формировании всей системы мер в интересах обеспечения безопасности и стабильности в зонах ее стратегических интересов.

18 июня 2002 г.