Война в Югославии:эпилог или пролог?

Чебан В.В.
Академик Академии военных наук, доктор философских наук, генерал-майор

В теоретическом смысле анализ анатомии военного противоборства в Югославии необходим для определения общих закономерностей развития войн современности. До сих пор остается открытым вопрос: война в Югославии представляет собой завершение череды войн уходящего века, своеобразный эпилог старого "дедовского" способа решения спорных проблем или события на Балканах продемонстрировали новую форму милитаризма и новый этап развития войн и вооруженных конфликтов?

Не менее актуальным является вопрос об общей схеме развития вооруженного конфликта, которая может быть сознательно и неосознанно продемонстрирована в любой стране с похожими экономическими, социально-политическими и духовными параметрами, а также с соответствующим похожим историческим накоплением бед и побед на многотрудном пути развития человеческой цивилизации.

В этом отношении для России исследование причин, хода и результатов военного конфликта в Югославии имеет огромное теоретическое и практическое значение.

Во-первых, в обеих странах общим является решение на проведение курса широкомасштабных реформ во всех сферах жизни общества.

Во-вторых, поражает своим удивительным сходством развитие событий и особенно сходство способов разрешения спорных проблем в Югославии и России.

И там и здесь политические лидеры наступали с завидным упрямством на грабли собственных ошибок, не утруждая себя обратить взоры на чужие уроки(об этом будет сказано ниже).

В-третьих, стартовые условия преобразований в Югославии и России базировались на соответствующем историческом капитале, представляющем производную бед и побед, которые народы этих стран испытали на протяжении своей истории. Далеко не все проблемы прошлого были успешно решены, и далеко не все споры прошедших десятилетий и даже веков исчерпали себя.

Законсервированные и не реализованные в прошлом интересы дальних и ближних соседей вдруг приобрели новый энергетический импульс в момент радикальных экономических и политических реформ как в Югославии, так и России.

Это значит, что надеяться на чистые, международно-нейтральные условия нового социально-политического и экономического эксперимента как в Югославии, так и в России, по меньшей мере, утопично, а в практическом плане, с точки зрения национальной безопасности, и вредно.

По другому быть и не могло, поскольку во взаимосвязанном и взаимообусловленном мире события в одной стране не могли не отразиться на жизни других стран, в том числе не только соседей, но и находящихся на значительном расстоянии от места радикальных реформ.

Словом, все это требует более внимательного осмысления причин и уроков военного кризиса в Югославии.

ПРИЧИНЫ ВОЕННОГО КОНФЛИКТА В ЮГОСЛАВИИ

История знает немало примеров событий очень похожих на трагедию Югославии, происходящих в ряде стран мира. Аналитики зафиксировали такой факт: во второй половине ХХ века более 10 государств, причем самых разных - Испания, Израиль, Индия, Нигерия, Бирма, Шри-Ланка и других столкнулись с кризисом, подобным югославскому.

Возможности для такого рода кризисов не только не сократились после долгого и мучительного разрешения современных конфликтов, а напротив, возросли. Основанием для подобного утверждения может служить то обстоятельство, что в мире насчитывается 3 тысячи народов (этнонациональных групп - 10 тысяч), а государств - всего около 200. На планете существует более 100 стран с национальными меньшинствами, численность которых превышает миллион человек.

Зафиксируем еще один факт. За относительно небольшой по историческим меркам период число суверенных государств на земле увеличилось в 4 раза, с 50 до 220.

Целые континенты, Африка, например, реализовали принцип национального самоопределения.

Перед глазами внушительное противоречие между большим числом желающих жить в отдельной квартире общего дома под названием Земля и сравнительно ограниченным числом имеющихся квартир, к тому же заселенных. Эта мина замедленного действия практически заложена под всем человечеством. Именно данное противоречие является питательной средой не просто выступлений на этнической почве, но и терроризма, о котором сейчас говорят повсеместно.

На это историческое противоречие сегодня накладывается новая инициатива энергичного появления суверенных государств. Причем образование новых небольших суверенных государств происходит не на пустом месте, а на месте бывших больших государств, у которых были, в свою очередь, исторические "накопления" территориальных вопросов как с соседями, так и внутри собственной государственной конструкции. В итоге поспешное и форсированное образование небольших государств не только не ослабляет, а напротив, обостряет старые противоречия, рождает новые и умножает и без того сложные проблемы не только этнического, но и экономического, политического, военно-политического характера.

Трудно игнорировать тот факт, что более 20 государств, действующих самостоятельно, возникли на месте того, что ранее составляло лишь два субъекта - СССР и Югославию.

Так на месте единой Югославии образовалось шесть небольших самостоятельных государств, воюющих друг с другом не столько из-за религиозно-этнических приоритетов, сколько из-за взаимных территориальных претензий.

В этой связи взоры естественно устремляются к основному закону международной жизни, выработанному на протяжении многих десятилетий как к спасительному средству и панацее от всех бед.

Однако международное право не гарантирует от конфликтов и не только потому, что далеко не все его соблюдают, но и потому, что оно содержит в себе неразрешимое противоречие.

Во-первых, есть право народов и наций на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

Во-вторых, есть право многонационального государства (большинство современных государств многонациональны) на сохранение и защиту своей территориальной целостности.

В-третьих, есть право граждан на жизнь, неприкосновенность личности и личную свободу.

Взятые по отдельности эти права, безусловно, соответствуют принципам демократии и гуманизма. Они закреплены в самых авторитетных международных документах.

Но взятые вместе они вступают в острое противоречие как между собой, так и с принципами демократии и гуманизма. Причем активизация одной из сторон неизбежно ведет к дисбалансу и человеческим жертвам.

Трагедия в том, что правовая противоречивость и отсутствие механизма урегулирования споров, а также заинтересованность извне подталкивают конфликтующие стороны к применению оружия.

Силовой способ разрешения противоречий в мировой практике, к сожалению, еще не предан анафеме и не только в Югославии или на территории бывшего Советского Союза.

Так, для сохранения государственной целостности в 1922 году парламент Великобритании принял Закон о чрезвычайных полномочиях британских войск в Ольстере (т.е. в своей стране - Северной Ирландии), который неоднократно продлевался. За долгие годы конфликта боевую подготовку в Ольстере прошли практически все военные подразделения регулярной британской армии, в том числе и армейские части, расквартированные тогда в Западной Германии.

В 1968 году британскими солдатами была расстреляна мирная демонстрация католиков в городе Лондондери. В сентябре 1977 года Европейский суд защиты прав человека в Страсбурге признал британские силы безопасности виновными в бесчеловечном и жестоком обращении с арестованными и заключенными, то есть Англией была нарушена статья Европейской конвенции о защите прав человека.

Военная сила применялась и в США для подавления "гражданских беспорядков". Танки вводились и в столицу такой благополучной демократической страны как Канада во время волнений в провинции Квебек.

Право палестинцев на свою территорию очень часто наталкивалось на военною силу Израиля. Турция давно воюет с курдами тоже на своей территории.

Словом, противоречия между государственностью и национальным самоопределением, между законом и реальной жизнью являются достаточно распространенными явлениями. Вопрос в другом, почему их разрешение на территории бывшей Югославии и бывшего Советского Союза приобрело такой трагический характер?

Причины военного конфликта в Югославии кроются в системе тех противоречий, которые возникли сравнительно давно и обострились в момент принятия решения на проведение радикальных реформ в экономике, политике, социальной и духовной сфере.

Набор мер реформирования в Югославии и других странах, в том числе и России, удивительно схож.

В экономической области принимается решение на установление господства рыночных отношений и ее материальной базы - частной собственности.

Между тем западные экономисты, на которых любят ссылаться, предупреждают о том, что "вера в самоорганизующий характер рынка не просто наивна, она игнорирует экономическую логику и российскую историю".

Так считают американские эксперты Э.Эмсден, М.Интрилигейтор, Р.Макинтайр и Л.Тейлор. Они с тревогой отмечают, что "радикальные реформаторы отодвинули в сторону теорию и поставили политику над экономикой".

По их оценкам, "политической целью радикальных реформаторов является необратимый переход к рыночному капитализму. И они готовы пойти на высокие социальные и экономические издержки ради придания движению более сильного ускорения".

В результате наблюдаются "опустошительные итоги шоковой терапии в СНГ". По мнению У.Адамса и Дж.Брока, "радикальные реформаторы из Кембриджа и Вашингтона усиленно подталкивают экономические преобразования" в бывших социалистических странах в сторону капитализма и "опережают ход истории, но в обратном направлении".

К числу многих западных экономистов, не разделяющих монетаристских взглядов, положенных в основу радикальных реформ, проводимых в странах Восточной Европы, относится и американский ученый Д.Филикс. В статье "Адам Смит и Никколо Макиавелли отправляются в Москву: некоторые соображения о радикальной реформе" он откровенно говорит, что "радикальные реформы были мотивированы, главным образом, политическими, а не экономическими соображениями, причем в отношении бывших стран социализма "американские советники руководствовались не столько созидательными рыночными идеями Адама Смита, а сколько разрушительной стратегией Николло Макиавелли".(1)

Политические причины преобразования экономической структуры общества наглядно проявились в концентрации основных усилий реформаторов не на созидании, а на разрушении того, что было защитой прежних устоев жизни. Это мощная государственная машина с такими ее атрибутами как однопартийная система, армия и органы госбезопасности и объединенные в союз народы. Они традиционно были ориентированы на сохранение прежнего статус-кво. Об этом говорят референдумы и в бывшем Советском Союзе, и бывшей Югославии (за сохранение обоих государств высказалось подавляющее большинство граждан).

Реформирование вылилось в процедуру ликвидации прежнего государственного устройства, защищающего прежние экономические отношения, и в утверждение порядка, стимулирующего частное предпринимательство. Эгоистическое начало последнего проявилось не только непосредственно в экономической сфере, но и прежде всего в партийно-политической.

Ликвидация однопартийности и установление многопартийности стала всего лишь звеном в последовательной цепи разрушения единого государственного устройства, основанного на общественной собственности.

Фактически во всех государствах, в том числе и в Югославии, для того, чтобы какой-либо республике выделиться из унитарной структуры, возглавляемой единой партийной организацией, будь то КПСС или СКЮ, предстояло раздробить единую партийно-политическую монополию на множество других образований, апеллируя к достоинствам плюрализма мнений и свободы действий.

Далее, "опостылевшая жизнь" в унитарном государстве логично ложилась в русло законсервированной идеи суверенизации, независимости и государственной обособленности.

Идейными носителями подобного рода замыслов во всех без исключения странах бывшего социалистического мира были диссиденты и радикальные националисты. Главной же идеологической платформой и тех и других стал антикоммунизм. Первых он устраивал потому, что принципы обобществления, коллективизма и приоритетности общественных потребностей над личными, исповедуемые коммунистической идеологией, соблюдались с точностью до "наоборот".

У других возникла реальная идеологическая подоплека обособления по национальному признаку от всех других смешанных и непонятных этносов.

В выбивании клина коммунистической идеологии активное участие приняли все виды современных религиозных идеологий, начиная от христианства и кончая мусульманством.

О различного рода религиозных сектах говорить не приходится: в смутные времена их появление и активизация становится закономерностью. Та легкость, с какой секта АУМ синрике проникла в теле-и радиоэфир России, лишний раз говорит о том, что для ликвидации прежней идеологии были хороши все средства.

Технология приобщение к разрекламированным западным ценностям тоже не способствовала развитию нравственности и духовности. Напротив массовое производство духовной продукции стремиться услужить усредненному вкусу и низменным страстям. В результате главными "героями" становится насилие, жестокость, жадность сексуальная распущенность.

Поскольку нет пророка в отечестве своем, то интересно узнать, что об этом думают просвещенные умы запада. Так Дж. Гербнер откровенно заявил: "В истории человечества бывали и более кровожадные эпохи, но ни одна из них не была до такой степени пропитана образами насилия, как наша. И кто знает, куда нас унесет этот чудовищный поток зримого насилия, просачивающийся в каждый дом через мерцающие экраны телевизоров в виде сцен безупречно отрежиссированной жестокости" (2).

Между прочим, отмечена зависимость между распространением телевидения, с богатым репертуаром криминальной темы и боевиками, и числом убийств. Так в Канаде и США между 1957-м и 1974 годами, то есть в период интенсивного распространения телевидения, убийств было совершено вдвое больше, чем в Южной Африке, где телевидения не было до 1975 года. Сходное удвоение числа убийств было зарегистрировано именно после 1975 года. В некоторых сельских районах Канады, куда телевидение пришло поздно, вскоре его появления было отмечено удвоение уровня агрессивности на спортивных площадках (3).

Возникает вполне справедливый вопрос, почему понадобилось разрушать мощные союзные образования, а не реформировать их целиком? Зачем всю мощь духовного производства и огромную армию средств массовой информации бросать на разрушение экономических, политических и моральных устоев государства?

Во-первых, сама логика изменения общественного устройства, на защиту которого работала объединенная экономика, объединенная армия, объединенная партийная система и единая идеология, требовала дробления усилий, деления монстра на мелкие части.

Здесь любая форма обособления, отделения, суверенизации удачно ложилась в русло разрушения союзных гигантов. Как отмечают аналитики, стимулирование и активная поддержка диссидентов в столицах и национальных элит на периферии сыграли свою роль в уничтожении некогда прочных союзов. Синхронно шло мощное дробящее воздействие на политическую систему и силовые структуры. Соответствующее информационно-психологическое обеспечение реформирования также сделало свое дело. Плюралистический диапазон политических лозунгов и идеологических ценностей в конечном счете привел к признанию монопольного права на существование только рыночной модели в экономике и господству национализма в духовной сфере.

Практика показала, что националистическая идеология оказалась одним из самых эффективных средств консолидации и организации деятельности (в том числе и боевой) социальных структур и движений, претендующих на суверенитет, обособление и самостоятельность. По националистическому признаку произошло разделение республик бывшей Югославии, стран восточной Европы, и Советского Союза.

Национализм стал знаменем вооруженной борьбы почти повсеместно, начиная от Таджикистана и кончая Югославией. Правда, на определенной стадии националистическая идеология и практика превратились в своеобразный политико-правовой и нравственный бумеранг для самих активных сторонников.

Так, в борьбе за выход из СФРЮ Хорватия встретила на своей территории аналогичное и небезосновательное требование сербов, "головной болью" для Грузии стала Абхазия, Молдавия получила Приднестровье, а Россия - Чечню.

Во-вторых, у разрушительных процессов были веские внешние причины, причем их переплетение с внутренними настолько тесно и глубоко, что точно разнести их по разным полочкам представляется делом чрезвычайно трудным.

Возникает в этой связи вопрос, почему национализм в разных республиках не вылился в столь трагическую и жестокую форму проявления, например, как в Хорватии или Боснии с Герцеговиной. Почему Сербия и Черногория тихо объединились и образовали Союзную Республику Югославию. Сравнительно спокойно прошла суверенизация Македонии.

Причин здесь несколько.

Прежде всего, надо отметить, что в анализе причин югославского кризиса очень мало уделялось внимания самым главным, фундаментальным, экономическим причинам. Говорилось о намерениях лидеров и интересах политических партий, об идеологических пристрастиях наблюдателей и пособников конфликта.

Между тем животрепещущие вопросы объема производства, конкурентоспособности продукции, удобных и выгодных транспортных коммуникаций и выходов к морю оставались в тени. И уж, конечно, всячески маскировались чисто экономические интересы других стран на территории бывшей Югославии.

Игнорирование экономических причин оставляет без ответа вопрос о значительных различиях бывших республик в их стремлении к независимости.

Например, почему Хорватия и Словения так решительно и энергично взяли старт в беге на длинные дистанции от федеративного центра? Почему именно они стали эпицентром конфликта, за которым с тревогой стал смотреть весь мир? Словом, путь к разгадке следует искать сначала в экономике.

Хорватия и Словения относятся к наиболее развитым республикам, имеют выгодное географическое положение и соответствующую инфраструктуру. Для сравнения обратимся к краткой справке.

СПРАВКА

До начала вооруженного конфликта летом 1991 года СФРЮ представляла собой федерацию, объединявшую шесть республик. Население страны насчитывало тогда 23,48 млн. человек и распределялось следующим образом:

В Воеводине с населением 2.01 млн. человек насчитывалось свыше 0,5 млн. венгров. В Косово, где число жителей 1,95 млн.- 90% албанцев. В Югославии три равноправных языка: сербско-хорватский, словенский и македонский. Три религии: католицизм, православие, мусульманство.

Вооруженные силы состояли из Югославской народной армии (ЮНА) и формирований территориальной обороны (ТО). Три вида вооруженных сил: СВ, ВМФ, ВВС/ПВО.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ
(В ТОМ ЧИСЛЕ И ОШИБКИ СОЮЗНОГО РУКОВОДСТВА)

После принятия в июне 1991 года деклараций парламентами северных югославских республик Словении и Хорватии о независимости и суверенитете обстановка обострилась. По решению центра в Словению двинулись войска Югославской народной армии с задачей взять под свой контроль пропускные пункты на границе с Италией и Австрией, аэродром под Любляной и некоторые другие важные объекты.

Однако правительство во главе с бывшим председателем Союзного исполнительного вече А.Марковичем допустило ряд серьезных ошибок: отдав распоряжение выдвинуть войска к государственной границе, оно одновременно существенно ограничило их действия. Командование 5-й военной области (штаб в Загребе) было поставлено тем самым в крайне трудное положение и не справилось с поставленными задачами.

Словенские формирования территориальной обороны (36 тысяч человек личного состава), пользуясь многократным превосходством над ограниченными силами ЮНА, блокировали эти силы. Был применен весь комплекс традиционных и нетрадиционных средств блокирования. Минировались подъездные пути. От военных городков отключили электроэнергию и воду.

Словенское руководство потребовало, чтобы военнослужащие ЮНА оставили на месте все оружие и боевую технику и следовали в свои городки безоружными. Командование ЮНА категорически отвергло ультиматум.

Во время вооруженного конфликта в Словении погибли 62 человека. Наибольшие потери понесла Югославская народная армия - 39 человек.

Общее число раненых достигло 315 человек, из них 163 - солдаты и офицеры ЮНА. Словенская сторона захватила в плен свыше 2600 военнослужащих Югославской народной армии.

Таким образом, ЮНА оказалась не подготовленной к жесткому вооруженному сопротивлению, которое сопровождалось широкомасштабной пропагандистской войной. Существенную роль сыграл морально-психологический фактор. Югославские солдаты и офицеры готовились для борьбы с внешним агрессором. В Словении же ЮНА неожиданно для себя оказалась в монолитной враждебной среде, что привело к сильному на нее деморализующему воздействию.

В конечном счете, Белград был вынужден принять решение о выводе соединений ЮНА из Словении (как это сделано было с выводом наших частей из Нагорного Карабаха).

В последующем эпицентр событий переместился в сферу сербско-хорватских отношений (до этого сочетание воспринималось как единое; официальный язык, на котором разговаривала армия, назывался сербско - хорватским).

Примерно через месяц после вооруженного конфликта в Словении война пришла и в Хорватию. К этому времени обострился вопрос о компактно проживающих в Хорватии сербах, заявивших о своей автономии и, следовательно, о проблеме пересмотра внутренних границ. Любопытная деталь. Если Краина - издавна оспариваемая пограничная земля, то Восточная Славония - равнина, отделенная Дунаем от Воеводины (автономный край в составе Сербии), неожиданно для многих стала ареной тяжелых боев. И здесь сербы, составляющие около половины местного населения, выразили желание выйти из Хорватии и присоединиться к Сербии.

По решению правительства Хорватии и ранее осуществлялась осада военных городков ЮНА. Прекращались водоснабжение, подача газа и электроэнергии, подвоз продуктов питания в места дислокации частей ЮНА, казармы окружались хорватскими силами.

В боевых действиях в районе крупных городов Словении и Адриатического побережья участвовали артиллерия, танки, авиация и флот. Армия преследовала цель деблокировать свои объекты и не допускать вооруженных стычек противостоящих группировок сербов и хорватов. Сербия также почувствовала дыхание войны. Его ощутили прежде всего ее граждане, участвовавшие в боевых действиях в Хорватии и Словении или потерявшие там родных и близких.

Перекрытие нефтепроводов на территории Хорватии вызвало нехватку нефти и бензина в городах Сербии.

По утверждению французской газеты "Либерасьон", численность действующей армии на территории Хорватии составляла на определенных этапах 130 тысяч человек и около тысячи танков. С хорватской стороны им противостояли в сентябре 1991 года более 50 тысяч человек из различных военизированных формирований.

Хорватские силы атаковали 100 казарм ЮНА на территории Хорватии и 60 из них были захвачены. Атаковавшим достались большие запасы оружия и боеприпасов.

В конце 1991года Словения и Хорватия подтвердили свое намерение разорвать государственно-правовые связи с федерацией. Начался процесс официального признания их, а также Македонии, Боснии и Герцеговины зарубежными государствами. Сербия и Черногория выступили за сохранение югославского сообщества и образовали впоследствии Союзную Республику Югославия. В сентябре 1991 года провозгласила самостоятельность Македония. Она тоже взяла курс на создание собственных, не зависимых от центра вооруженных сил.

Война в Словении и Хорватии подхлестнула проалбанские процессы в автономном крае Косово, который и ранее приносил неприятности союзному центру.

Забегая вперед, следует напомнить, что с марта 1999 года название этого края стало тесно связано с военной агрессией США и НАТО против суверенной Югославии. Под флагом защиты албанцев, натовские вояки не только уничтожали мирных сербов, но и самих албанцев.

Расстрелы натовской авиацией колонн беженцев стал обычным делом. С каждым днем увеличивался поток сообщений следующего характера: "По меньшей мере 100 человек погибли и десятки были ранены в результате бомбардировки авиацией НАТО селения Корица в южной части Косово. Как утверждали уцелевшие очевидцы трагедии, бомбы упали ночью во дворе фермы, где ночевали 400 человек, преимущественно албанцев, прятавшихся днем в окрестных лесах" (4) .

Между тем в Югославии паралич органов власти прогрессировал. В стране отсутствовал общепризнанный политический лидер - носитель идеи югославской государственности, каким был в свое время И.Б.Тито.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ

Четыре года борьбы с германским фашизмом во Второй мировой войне сблизили народы Югославии. Однако не обошлось без горечи и взаимного отчуждения. В Хорватии и по сей день объектом ненависти служат сербские четники, в Сербии - хорватские усташи.

Упоминание о четниках ("чета"-рота) впервые появилось во второй половине ХIХ века. Это были добровольцы, боровшиеся против турецких властей. Активность четников особенно возросла после русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Сербия использовала их в Македонии для борьбы против турок. Позже организации четников возникают и в самой Сербии: они сражались в основном против турецких завоевателей, участвовали в Первой мировой войне.

Движение сербских четников на начальном этапе Второй мировой войны носило освободительный характер: они воевали против немецко-фашистских войск и усташей. Затем движение четников было направлено, главным, образом, против НОАЮ и партизан, которыми командовал И.Б.Тито. Оно получило название "Югославское войско на Родине". Цель движения заключалась в восстановлении королевской монархии в послевоенной Югославии с преимуществом в ней Великосербии (в 1942 году они пошли на сговор с усташами в борьбе против НОАЮ).

Антиподом четничеству в прошлой войне стало движение усташей (ультра националистическая организация "Усташа"). Оно опиралось на итальянских и немецких фашистов. Усташи пришли к власти в Хорватии после иностранной оккупации Югославии. Именно они создали марионеточное "Независимое государство Хорватия" с центром в Загребе и сразу же приступили к аннексии соседней Боснии и Герцеговины, чье мусульманское население объявили "исконными хорватами". Загребские власти издали указ, которым местных сербов поставили на одну ступень с преследуемыми евреями, то есть вне закона.

Один из заместителей главаря усташей Павелич полвека назад при осмотре германо-хорватских войск заявил прямо: "Все сербы коммунисты, от патриарха до последнего селянина". И в ход пошла рекомендация: "Треть сербов надо обратить в католиков, треть перебить, а треть - изгнать".

Фашистско-клерикальные карательные отряды хорватских усташей многократно нападали на сербские села и без разбора убивали их жителей только за то, что те не были католиками. До сих пор в таких краях, как Лика, Кордун стоят в руинах православные церкви, где живыми сжигались сербы.

По опубликованным в 1988 году историком В.Дедиером сведениям, за четыре года существования прогерманского НГХ усташи уничтожили около 800 тысяч сербов, евреев, цыган.

В числе очевидцев и пострадавших от усташей был начальник Генерального штаба ЮНА генерал-полковник Б.Аджич (в январе 1992 года назначен исполняющим обязанности Союзного секретаря по народной обороне). Двенадцать его ближайших родственников были зверски убиты усташами. Это не могло быть забыто как сербами на территории Хорватии, так и сербами в Боснии и Герцеговине.

Между сербами и хорватами до весны 1991 года в Хорватии, то есть до прихода к власти Хорватско- демократического содружества (ХДС), начавшего притеснять сербов не было конфликтов. Идеи национализма легли в основу его политической практики. За несколько месяцев взаимное уважение и доверие были подорваны.

Возникла атмосфера гражданского неповиновения и были заложены основы своеобразного движения сопротивления против федеративного центра. Дело дошло до вооруженной конфронтации.

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРИЧИНЫ

Армейское командование еще в 1990 году предупреждало Президиум СФРЮ и Союзное исполнительное вече (правительство), население страны о неизбежных пагубных последствиях военных приготовлений амбициозных лидеров-сепаратистов. В военной печати прямо говорилось об "угрозе братоубийственной гражданской войны".

Однако высшее государственное руководство, парализованное национальными противоречиями, не смогло остановить в зародыше негативные политические процессы. Предупреждения военного командования, к сожалению, оправдались: наибольшая опасность для страны крылась в создании сугубо национальных вооруженных сил, противостоящих центру и друг другу.

Кроме регулярной Югославской народной армии в структуру военного строительства входила и система территориальной обороны. Фактически это были самостоятельные армии в югославских республиках, существование которых, в конечном счете, привело к разрушению Югославии и внутренней войне в стране, которая началась летом 1991 года.

"Мы пожинаем сейчас плоды концепции общенародной обороны и конституции (1974 г.), пытаясь остановить гражданскую войну , к которой вооруженные силы республик уже давно были подготовлены, - с горечью отмечала газета "Народная армия". - ЮНА была поставлена соответствующей политикой в крайне абсурдное положение: она вооружала и готовила в профессиональном отношении силы территориальной обороны, которые впервые в Словении выглядели довольно эффективными в противоборстве с ней". (5)

Забегая вперед, следует подчеркнуть принципиально важное значение вышеизложенного факта непосредственно для России. Дело в том, что проблема территориальной обороны достаточно остро стоит и для нашей распластанной на большой территории страны. С точки зрения обороны государства от внешней агрессии - это одно из эффективных средств как в военно-политическом, так и оперативном отношениях.

Действительно, невозможно всеми без исключения процессами, вызванными динамикой современной вооруженной борьбы, управлять исключительно с Арбатской площади, тем более имея такую обширную территорию и набор самых различных соседей по всему периметру границы. Территориальная оборона позволяет диалектично сочетать общее руководство Центра и оперативную автономность органов территориальной обороны.

Однако в условиях угрозы сепаратизма это достоинство превращается в свою крайнюю противоположность. Не важно на какой основе возникнет жгучее желание "вырваться из лап ненавистного Центра" - экономической, политической, религиозно-идеологической или национальной. В любом случае крайнее обострение противоречий и распространенная в последнее время тяга к силовой "разборке" неизбежно толкнет сепаратистов на "приватизацию" территориальной обороны и превращение ее в основу всей силовой структуры антифедеративной деятельности. Далее схема известна. Различными могут быть вариации: югославский вариант... или либерийский.

Однако вернемся к событиям в Югославии. Оказавшись втянутой в межнациональный конфликт, ЮНА подверглась ожесточенной критике в ряде республик. В стране, где авторитет армии был непререкаем, велась мощная антиармейская кампания, инспирируемая главным образом руководством Хорватии, Словении, Македонии. Одним из тезисов этой кампании является то, что Югославская народная армия не имеет права именоваться ни "югославской", ни "народной", поскольку она по своему составу и характеру сербская - "сербоармия".

Хорватская сторона неоднократно пыталась обвинить командование ЮНА в подготовке и проведении военного путча с целью захвата власти. При этом упорно проводились параллели с августовскими событиями в Москве.

В атмосфере недоброжелательности и прямой вражды оказались многие офицеры и их семьи, десятилетиями жившие на территории еще вчера "братских" республик Словении, Хорватии. Служба перестала быть престижной, а дезертирство из армии повсеместно поощрялось.

Причем национализм и здесь внес свои коррективы. Из рядов ЮНА в национальные военизированные формирования перешли тысячи солдат и офицеров, в основном словенцы, хорваты, а также македонцы и мусульмане из Боснии и Герцеговины. Среди перебежчиков и бывшие высокопоставленные военные руководители, такие как генерал-полковник авиации Антон Тус, прежний командующий ВВС и ПВО. Он получил пост начальника стожерства (генерального штаба) Хорватии. Уходили из армии и офицеры-сербы. Причины связаны с жильем, будущим трудоустройством, семейным положением. Так, часть офицеров не захотела уезжать из Словении, когда из нее выводили части ЮНА, поскольку они связали жизнь с этой республикой.

В июле 1991 года план призыва в ЮНА выполнен был лишь наполовину. Дело дошло до того, что сами органы власти - от местных до республиканских - стали чинить препятствия призыву.

В республиках соответствующим образом была скорректирована и система призыва на срочную военную службу(приоритеты отдавались набору в собственные формирования, а не в ЮНА).

Не надо обладать особой проницательностью и аналитическим складом ума, чтобы заметить поразительное сходство динамики отношений общества к армии в Югославии и отношения общества к собственным Вооруженным Силам в России. Урок более чем поучителен.

Впрочем, интерес представляют причины международного характера как для Югославии, так и для России. Именно в этой сфере ощущается наибольшее переплетение интересов наших народов. Именно здесь у нас имеются богатые исторические традиции. Это - с одной стороны.

С другой стороны, "технология" внешнего вмешательства ряда стран и сил во внутренние дела Югославии была осуществлена по последнему слову "науки интриг и фальсификаций" с использованием достижений стратегии непрямых действий и возможностей информационно-психологического обеспечения собственных интересов под самым благовидным предлогом.

ВНЕШНИЕ ПРИЧИНЫ

Внешнеполитическая среда, характеризующаяся нестабильностью и обострением международных противоречий как на глобальном, так и на региональных уровнях, оказала активное влияние на эскалацию конфликта и перерастание его в войну.

Во-первых, исторически Югославия - это государство, с существованием которого соглашались далеко не все, особенно те силы, которые традиционно не были заинтересованы в сильном и большом славянском государстве ( Австрия, Турция, Германия, Англия, Италия, Франция).

Во-вторых, конфликт в Югославии представился удобным случаем для активного вмешательства и использования тяжелого положения для укрепления своего авторитета и расширения влияния, например, Германии в Европе, а США - в мире. Гамбургская "Цайт" в данной связи откровенно заметила: "Никогда после Второй мировой войны Германия не была так едина в своем враждебном отношении к Сербии. Политики, как левые, так и правые единодушны: виновник балканской войны - не мусульмане, не хорваты, а исключительно сербы. Объяснение же специфического немецкого неприятия Сербии лежит в их историческом противодействии".

"За один год немцы сделали то, что Гитлер не смог сделать за десять лет"- отметил журнал "Эпоха".

Интересно вспомнить, что 7 июля 1941 года Гитлер поставил такую задачу: "Нужно провести подготовку к тому, чтобы Югославию разбить и в военном отношении, и как государственное целое. С политической точки зрения особенно важно, чтобы удар был нанесен с немилосердной жестокостью". Эта задача фашистскими головорезами выполнялась с особым размахом и усердием. По числу жертв Второй мировой войны Югославия занимает третье место после СССР и Польши!

В 1993 году, когда война была в разгаре, европейский корреспондент "Нью-Йорк таймс" Д.Биндер заявил по первой программе немецкого телевидения: "Из списка настоящих военных преступников на Балканах выпадают два господина. Именно канцлер Коль и министр иностранных дел Геншер своими официальными признаниями югославских сепаратистских республик довели дело до войны...Под влиянием Германии СРЮ до сих пор не пускают в ООН. А Хорватия моментально оказалась в этой международной организации. И Словения, и Босния..."

Вмешательство в дела Югославии позволяло Германии реализовать традиционную устремленность на юго-восток, открывала выход к Адриатическому и Черному морям, а также давало возможность осуществлять контроль за Дунаем.

Свои планы в создании мусульманской империи на Балканах вынашивали и исламские экстремисты. В качестве иллюстрации подобных намерений следует назвать интересный документ, опубликованный в книге под редакцией Е.Ю.Гуськовой (6).

ИЗ ИСЛАМСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ
(ПРОГРАММА ИСЛАМИЗАЦИИ МУСУЛЬМАН И МУСУЛЬМАНСКИХ НАРОДОВ)

Наша цель: исламизация мусульман.

Наш девиз: вера и борьба.

...Хотим мы, чтобы мусульманские народы разорвали порочный круг зависимости, отсталости и бедности?...Тогда мы ясно сможем увидеть путь, ведущий к этой цели: генерирование ислама во всех областях личной жизни, в семье и обществе через возрождение исламской религиозной мысли и создание объединенного исламского общества от Марокко до Индонезии...

Автор этого документа Алия Изетбегович и его единомышленники были обвинены на суде в г. Сараево в 1983 году в подрывной деятельности и исламском фундаментализме. В 1990 году реабилитированы. Позже А. Изетбегович становится Председателем Президиума Боснии и Герцеговины.

В-третьих, в силу взаимосвязанности мира и давних связей России с Югославией отношение к последней прямо или косвенно задевало интересы России на Балканах. Этот незаметный, на первый взгляд, аспект военного конфликта особенно четко обозначился, когда Россия после долго молчания вдруг выступала с оценками и действиями, противоречащими другим странам. Нажим на Югославию, в частности на сербов, был нажимом и на Россию.

Через призму югославского военного конфликта отчетливо просматривалось реальное, не декларативно- уважительное отношение многих стран непосредственно к России. На этот счет давно уже поступили значительные "исторические накопления".

Так, русско-турецкая война 1828-1829 гг. была воспринята европейскими странами как попытка России ослабить и разрушить Турецкую империю. Англия, Австрия, Франция бросились помогать Турции, сколачивая антирусский блок, в целях противодействия усилению русского влияния на Балканах.

Хотя в середине ХIХ века конфликт на Ближнем Востоке начинался из-за черноморских проливов, Франция и Англия, помогая Турции, преследовали цель ослабить Россию. Излагая цели Англии, премьер-министр Пальмерстон говорил о намерении английского кабинета ослабить Россию, отторгнуть от Российской империи Финляндию, Эстонию, Латвию, Крым и Кавказ, польские губернии, а также отгородить Россию от балканских стран, населенных славянами. (7)

Крымская война ослабила Россию. Принцип "солидарности законных монархов", на который рассчитывал НиколайI, не выдержал испытания, и Россия оказалась изолированной. Тем не менее, Россия продолжала поддерживать освободительную борьбу народов Балканского полуострова против турецкого гнета, добивалась расширения их автономии и укрепления своего влияния на Балканах. Именно в этот период складывается устойчивое восприятие России как защитника балканских народов. Русское правительство активно поддерживало Черногорию в ее борьбе за независимость.

Весной 1862 г., когда 60-тысячная турецкая армия вторглась в пределы Черногории, премьер-министр Англии Пальмерстон заявил, что "черногорские бунтовщики будут наказаны войсками султана при рукоплескании Англии".

Россия помогала черногорцам боеприпасами и деньгами, вела активную дипломатическую антитурецкую борьбу. Россия заняла активную позицию по вопросу расширения сербской автономии, дала заем Сербии в 300 тыс. австрийских дукатов, тайно переправила в Белград 25 тысяч ружей. В 1867 году турецкие гарнизоны покидают Сербию.

Восточный кризис 1875-1877гг , подъем национально-освободительного движения на Балканах, турецкие зверства вызвали широкое общественное движение в России в защиту славян. На Балканы отправлялись тысячи русских добровольцев, собирались пожертвования, снаряжались госпитали. Ультиматум, предъявленный Россией Турции 31 октября 1876 года, предотвратил занятие турецкой армией Белграда.

В этой связи наблюдаются две характерные тенденции.

Во-первых, усиление влияния России на Балканах и победы в войнах с Турцией периодически вели к ее дипломатической изоляции, тем не менее, Россия всегда отстаивала свои приоритеты на Балканах. Аналогичная попытка была предпринята, когда Россия выразила свое возмущение по поводу военной агрессии США и НАТО против Югославии в марте 1999года. После этого начался и до сих пор продолжается нажим на Россию по широкому спектру проблем. Главным козырем здесь стали как и прежде во времена "холодной войны" права человека.

Во-вторых, Европа, осуществляя раздел балканской территории, всегда стремилась избежать создания большого славянского государства.

Эти исторические обстоятельства позволяют пролить свет и на определение характера отношений международного сообщества к судьбе Югославии.

Традиционное стремление не допустить появления крупного государства, а если оно возникло, то постараться его разрушить, легко ложилось в русло распада как Югославии, так и Советского Союза.

Каков баланс внешних и внутренних факторов крушения некогда сильных государств, еще предстоит определить. Но факт остается фактом. В атмосфере многовековой конкуренции и всех видов соперничества сверхдержавы и союзы "держали удар" и мешали тем, кто активно исповедовал практику раздела и властвования.

В этом отношении распад и Югославии, и Советского Союза, несмотря на официальные заверения, был выгоден как историческим, так и нынешним их конкурентам и особенно претендентам на мировое лидерство.

Ситуация осложнялась тем, что процессы на Балканах оказались без традиционного российского влияния по причине собственного внутреннего кризиса и, как отмечают аналитики, отсутствия научно-обоснованной внешней политики в данном регионе.

Внешнюю политику России последних лет характеризовала пассивность, непоследовательность, несамостоятельность, непрофессионализм, невнимание к национальным интересам. Отсюда проистекали ошибки, просчеты и даже провалы по многим направлениям, в том числе и балканскому.

Так, в частности, не были просчитаны стратегические цели Запада по политическому, военно-техническому и экономическому ослаблению Югославии и России, лишению России ее естественных союзников и партнеров, расширению сфер влияния США и Германии на Восточную Европу, Балканы и бывшие республики СССР.

Не последнюю роль здесь сыграло стремление идти в ногу с Западом, желание ему понравиться, а также идеологическая ангажированность российской дипломатии.

Между прочим, российская история знает примеры, когда министра иностранных дел России мало интересовала судьба государства. Так с 1816 по 1856 год министерство иностранных дел Российской империи возглавлял Карл Нессельроде, сын оскудевшего немецкого дворянина и богатой еврейки, дочери франфурктского банкира.

С детства он преклонялся перед прусским абсолютизмом, не скрывая своих проавстрийских симпатий. Ведомство иностранных дел в его время стало прибежищем иноземцев, мало заботящихся об интересах России. Нессельроде называли русским министром австрийских иностранных дел. Когда его будущий преемник А.М.Горчаков употребил в докладе выражение "государь и Россия", Нессельроде с недовольством отметил: "Мы знаем только одного царя, нам дела нет до России". (8)

Не новостью было для российской внешней политики и слепое следование союзническим обязательствам даже там, где на первом месте должны быть интересы собственного государства.

Вот что писал малоизвестный в наше время русский офицер А.А. Керсновский в своей статье "Философия войны" в 1939 году, анализируя Первую мировую войну: "Русская стратегия Великой войны, при всей своей посредственности, не была так уж плоха, как то может показаться по ее результатам. Но она была связана по рукам и по ногам плачевнейшей политикой. Россия беспрекословно подчинялась самым абсурдным требованиям своих союзников, приносила безоговорочно насущные свои интересы в жертву их самым мелочам, меркантильным расчетам (под фирмой "общесоюзного дела").

Мы играли жалкую роль. По первому приказу союзников мы бросались для них в огонь. Мы сразу пошли у них на буксире, подпали под их полное и абсолютное влияние, закрепостили себя ужасным Лондонским протоколом. Эта унизительная подчиненность сказывалась и на мелочах. Русские генералы странствовали за Полярный круг на межсоюзные конференции в Шантильи, и никому в голову не пришла мысль устроить таковые в Барановичах либо в Могилеве (что имело бы важное значение и в том отношении, что Россия была бы здесь представлена перворазрядными величинами и ее удельный вес сразу повысился бы).

Мелочь эта вообще характерна для нашего неумения соблюдать достоинство России в переговорах с иностранцами. Наша история полна парижских, лондонских, венских, берлинских конференций. Но нет ни одного "Петербургского мира" либо "Московского договора". Даже после удачной войны мы шли извиняться за свои победы в заграничные столицы вместо того, чтоб предложить заинтересованным иностранцам явиться к нам!

Мы никогда не умели разговаривать с иностранцами, и в Великую войну не сумели поставить себя на подобающее место, не сумели использовать наше в сущности очень выгодное политическое положение... Нашу помощь нам надо было продавать совершенно также, как они продавали нам свою...

Не будем говорить про довоенную французскую цензуру плана нашего стратегического развертывания. Французы определяли как численность сил нашего С-З фронта, так и сроки его готовности, в результате чего наше наступление в Восточную Пруссию на 15-й день мобилизации...в то же время мы совершенно лишены были права делать какие бы то ни было замечания, высказывать какие бы то ни было пожелания. Упомянем только про одну из слишком многочисленных наших моральных капитуляций - "нарочское наступление" в марте 1916 года. Предпринято оно было по настоянию союзников армиями нашего Западного фронта с целью облегчить Верден.

Двести тысяч русских офицеров и солдат окровавленными лоскутьями повисли на германской проволоке (одна 2-я армия лишилась 140.000 убитыми и ранеными), но сберегла кровь тысячам французов. К апрелю 1916 г. за Верден легло в полтора раза больше русских, чем французов...А двенадцать лет спустя, маршал Петен в своей книге "Верден" ни единым словом не упомянет о тех двухстах тысяч русских, что отдали свою жизнь и кровь тогда при Нароче"...(9)

...История повторится в 1945 году. Западные союзники создали громадное материальное превосходство над немцами, которые, проводя частные операции, быстро отходили к границам Германии. Полуторамиллионная армия союзников в сентябре 1944 года вышла к "линии Зигфрида" и здесь остановилась. Имея перевес по всем военным показателям, она тем не менее не торопилась двигаться дальше и даже не укрепила должным образом свои позиции.

Этот момент Гитлер и выбрал для нанесения удара на Западном фронте. Три немецкие армии в конце 1944 года перешли в наступление, чтобы достигнуть Антверпена, вбить клин между американцами и англичанами, затем принудить тех и других к сепаратному миру. Западные союзники попросили помощи у Советского Союза. Красная Армия, завершив операции и выйдя к Висле, не была готова к новому удару. Но в ответ на просьбу союзников подготовка наступления для разгрома немецко-фашистских войск между Вислой и Одером ускорилась. Все снова началось 12 января 1945 года. Советские войска спасли от полного разгрома союзников в Арденах.

Также ради тысяч союзников погибли десятки и сотни тысяч советских солдат и офицеров. И также союзники, отмечая 50-летие высадки своих войск в Нормандии летом 1944 года, не пригласили на торжества тех, кто их выручил зимой 1944-1945 годов.

Однако вернемся к сегодняшним дням. Наблюдателями выделяется несколько этапов политики России на Балканах. До февраля 1992 года российская политика характеризовалась невмешательством в дела Югославии. Она поддерживала единство СФРЮ.

С февраля 1992 года Россия резко изменила свою оценку событий в Югославии, признала факт распада федерации, однако, от участия в урегулировании кризиса самоустранилась. Пассивность Москвы позволила западным странам строить свою систему взаимоотношений с бывшими республиками Югославии.

Активизация российской дипломатии произошла весной 1993 года. В течение 1994 года она достаточно активно участвовала в деятельности международных организаций. Однако поезд уже ушел. Традиционное место России в решении балканских проблем было занято другими. Россия только принимала участие, о самостоятельной политике оставалось только мечтать.

По свидетельству аналитиков, погоду делали другие страны. Во время февральского (1994) кризиса вокруг Сараево отчетливо была видна противоречивая роль России. С одной стороны, Россия выполняла роль пряника в то время, когда НАТО с большим желанием выполнял функцию кнута, а с другой - только мужество и самоотдача русского батальона смогли предотвратить повторение воздушных ударов по сербским позициям.

Попутно заметим, что летом 1999 года, спустя пять лет, российский батальон совершит еще один головокружительный марш-бросок в Косово на аэродром и тем самым предотвратит вытеснение России с этого региона. Однако этой операцией, которую будут изучать во всех военных академиях мира, российские политики не воспользовались.

Если вспомнить слова Клаузевица о войне как продолжении политики, то в этом случае марш-бросок как продолжение было лучше организовано и безупречно проведено, чем вся политика государства.

1995 год характеризуется обострением балканского кризиса. На хорватском и боснийском фронтах снова накаляется обстановка. От России требуют усилить давление на сербскую сторону. Она одобрила планы Запада по усилению контингента голубых касок. А "семерка" принимает постановление по Боснии без России.

Инициативы России, как правило, не встречали поддержки у западных коллег. Это касается и Плана конкретных предложений по урегулированию югославского кризиса из 8 пунктов, с которыми Россия выступила в декабре 1992 года, и многих других предложений.

На достаточно мрачном фоне низкой результативности российской дипломатии имели место следующие положительные моменты.