Изменение взглядов и подходов к проведению внешней политики государства в информационную эпоху
Гриняев С.Н.
кандидат технических наук, старший научный сотрудник
Изменение взглядов и подходов к проведению внешней политики государства в информационную эпоху
Гриняев С.Н.
кандидат технических наук, старший научный сотрудник
Новые тенденции современной эпохи
Конец XX века был ознаменован рядом катастрофических событий, главным из которых стал распад СССР. Эти события происходили на фоне трансформации общественной формации современного общества, ознаменовавшей переход от постиндустриального общества к обществу информационному.
Скорость, с которой современные информационные и телекоммуникационные технологии ворвались в нашу жизнь, позволила говорить о новом витке научно-технического прогресса, который уже преобразует социальную и экономическую жизнь: о "цифровой революции". В индустрии коммуникации и информации происходят - причем почти молниеносно - коренные изменения. Чтобы охватить 50 миллионов человек, радио понадобилось 38 лет, а телевидению - 13 лет. Всего лишь за четыре года столько же людей стали использовать Интернет. В 1993 году в "глобальной паутине" насчитывалось только 50 страниц; сегодня их более 50 миллионов. В 1998 году к Интернету было подключено 143 миллиона человек, а к 2001 году количество пользователей достигло 700 миллионов. Интернет уже применяется в гораздо более широкой сфере, чем любое из когда-либо изобретавшихся ранее средств связи.
Столь внушительные, а главное - стремительные, изменения привели к тому, что стремление к удержанию глобального лидерства вынуждает руководство США пересматривать свой подход к ведению внешней и внутренней политики. Сегодня много говорят о "революции в военном деле" (revolution in military affairs), однако, по мнению американских специалистов уже следует говорить и о "революции в дипломатии" (revolution in diplomacy).
Причины, побудившие к пересмотру ряда фундаментальных подходов в проведении внутренней и, прежде всего, внешней политики, лежат в непредсказуемости современного мира, в изменившемся множестве угроз и уязвимостей национальной безопасности США. К примеру, в ряде официальных документов таких, как доклад Министерства обороны США "Report of the quadrennial Defense Review" говориться, что "...мы признали, что мир продолжает быстро меняться. Мы не в состоянии полностью понять или предсказать проблемы, которые могут возникнуть в мире за временными границами, определяемыми традиционным планированием. Наша стратегия принимает такие неопределенности и готовит вооруженные силы таким образом, чтобы справиться с ними". В доклад же комиссии по национальной обороне "Transforming Defense National Security in the 21st Century, Report of the National Defense Panel" определено, что "ускорение темпа изменений делает будущие условия более непредсказуемыми и менее стабильными, выдвигая широкий диапазон требований к нашим силам".
Такая точка зрения на современный мир и привела американских политологов к необходимости пересмотра ряда ключевых подходов к построению национальной стратегии США в XXI веке.
Необходимость формирования информационной стратегии
Результаты проведенных за последние пять лет исследований по этой проблеме, изложенные в отчете RAND/MR-1033-OSD "The Emergence of Noopolitik: Toward an American Information Strategy" 1, позволили экспертам корпорации RAND сделать выводы о том, что традиционная стратегия в настоящее время претерпевает существенные и глубокие изменения. Эксперты в области национальной безопасности до настоящего времени прогнозировали потенциал государств-оппонентов в пространстве, включавшем три основных измерения - политические, экономические и военные возможности государств. Сегодня, благодаря "цифровой революции" они стали свидетелями рождения новой области - "информационной стратегии". И хотя это направление еще не полностью сформировалась, но уже стало очевидным, что в дальнейшем оно приведет к существенному пересмотру основных понятий в традиционных областях. Более того, по мнению авторов, эти изменения приведут к созданию четвертого "информационного" измерения, которое объединит технические коммуникации и концептуальное содержание ("контент").
Мир снова поворачивается к высоко заряженному полю битвы идей; это уже не только мир, в котором материальная база является предметами ожесточенного соперничества. В этом формирующемся мире ключ к успеху будет лежать в умелом управлении информационными возможностями и ресурсами - то есть, стратегическом планировании и управлении.
Такой подход выдвигает на одно из первых мест создание государственной системы поддержки инноваций и управления инновационным процессом. Итог многолетней работы по выбору направления действий правительства США, направленных на поддержку национальной инновационной системы позволил сделать именно такие выводы.
Внедрение инноваций, основанных на научных и технологических достижениях, является основой повышения национального благосостояния Америки. По мнению экспертов RAND, об этом свидетельствует интенсивное преобразование американской экономики за последние двадцать лет. В этом контексте развитие системы поддержки процесса поиска и внедрения инноваций стало одним из наиболее важных национальных приоритетов, показывающим насколько важно понимание того, что сегодня и в будущем именно инновационные технологии являются источником роста национального благосостояния, подобно тому, как в прошлом таким источником была добыча полезных ископаемых.
В последнее время изменилось сама трактовка понятия "творческой деятельности". Оно стало более емким. Дискуссии на тему инноваций сдвинули акцент в этом вопросе с отдельных изделий (поиск критических технологий, например) к процессам, с индивидуальных выводов - на механизмы получения этих выводов. Эта трансформация взглядов привела к тому, что поиск инновационных технологий превратился в сложную систему тесно взаимосвязанных компонентов. Главные действующие лица в этой системе - частный сектор, правительственные агентства и лаборатории, университеты, некоммерческий сектор исследований - взаимосвязаны друг с другом различными способами, которые не позволяют ни описать, ни проследить эту взаимосвязь.
Это еще раз подчеркивает, что информация и коммуникации всегда были важны для стратегии. Их роль изменялась от второстепенной и незначительной до первоочередной - как это случилось сегодня. Сегодня с понятием "информация" связано больше вопросов, чем когда-либо в силу того, что сегодня сложился целый ряд причин, которых просто не существовало всего несколько десятков лет назад. Одна из причин - технологические инновации: стремительный рост обширной новой информационной инфраструктуры включающей не только Internet, но и кабельные сети, спутники для прямого вещания, сотовые телефоны и т.д., в которой баланс далеко смещается от вещательных приемов по типу "один-ко-многим" (например, традиционного радио и телевидения) к типу вещания "многие-ко-многим", который свойственен диалоговым средствам информации. Во многих государствах положительные изменения в экономике и рост национального благосостояния вызван устранением проблем, связанных с обеспечением свободного доступа к информационным ресурсам для решения проблем коммерческого, социального, дипломатического, военного и другого характера. Эта свобода доступа повлияла на стремительное увеличение интенсивности международного взаимодействия. Вторая причина - быстрое распространение нового типа взаимодействия: множество государственных и негосударственных организаций организовывают свое взаимодействие путем непосредственного обмена важной информацией. Третья причина, почему информация и коммуникации стали более важной составляющей - в том, что понятия "информация" и "мощь" все более и более переплетаются и становятся неразрывно связанными между собой. Среди всех областей: политической, экономической и военной, информационная "мягкая сила" сегодня имеет приоритет перед традиционной, материальной "грубой силой".
Определение базиса формирования информационной стратегии
Согласно заявлениям экспертов RAND, пока информационная стратегия остается понятием, которое трудно определить с достаточной точностью. Однако публикации и открытое обсуждение этой темы привели к тому, что основное число работ за последние несколько лет сгруппировались вокруг двух основных полюсов. Один полюс в основном технологический: в этих работах обсуждаются проблемы информационной безопасности и защиты информации в компьютерах и компьютерных сетях. Какие основные принципы лежат в основе совокупности угроз существующей информационной инфраструктуры США, способных привести к реализации различных форм атаки, особенно целенаправленным акциям, кто является достаточно квалифицированным противником, способным реализовать такие угрозы через киберпространство. Авторы этой группы исследований обеспокоены, прежде всего, тем, как защититься против таких атак, которые могут реализовываться враждебными США режимами, террористами и преступниками, а также тем, как использовать киберпространство для противодействия этим угрозам.
Другой полюс составляют идеи, связанные с политическим и идеологическим контекстом, происходящих процессов информатизации - информационная стратегия рассматривается как способ выразить "мягкую силу" американских идеалов с целью привлечения, влияния и руководства другими народами. Дебаты в этой области ведутся главным образом относительно выгод, которые будут получены открытием и разделением американских информационных ресурсов и информационной инфраструктуры с союзниками и другими государствами в таких областях как формирование коалиций и разведка.
Кроме того, и это важно, оптимистический акцент на роли средств массовой информации и Internet в формировании общественного мнения. Большинство стратегий, привлекающих средства массовой информации в большей степени, чем киберпространство, рассматриваются для реализации "информационной мощи", способствующей демократизации государств и ограничивающей возможности авторитарных режимов за границей. Таким образом, предметом обсуждения в исследованиях этого полюса являются скорее возможности, а не угрозы.
Из этих двух полюсов на сегодняшний день технологический получил гораздо большее количество внимания. Многочисленные конференции и учения были проведены по проблеме "информационной войны". Возрастающий объем методов изучения - исследования в аналитических центрах, слушания в конгрессе и президентских комиссиях - предназначены для определения ключевых технологических рисков и уязвимостей.
В США, к примеру, создан ряд структур для выявления угроз информационной инфраструктуре и организации взаимодействия между национальными агентствами (Национальный Центр Защиты Инфраструктуры) c целью усиления обороноспособности и защиты национальной и глобальной информационной инфраструктуры Америки.
Без сомнения, оба полюса одинаково важны. Активность, которая охватила исследователей, отнесенных к технологическому полюсу, была свойственна своему времени и характеризовала осознание роли и места информации и информационных систем в жизни современного общества. Проведенные работы позволили накопить определенный опыт. Теперь, имея определенный задел, необходимо сосредоточить внимание на разработке исследовательских проектов, относимых ко второму, идеологическому полюсу. При этом оба полюса должны быть тесно связаны вместе стратегическим анализом, который позволит устранить пробел между ними.
Несмотря на значительный прогресс в этой области, анализ результатов дебатов, которые развиваются вокруг технических проблем, показывает, что технологический полюс не может служить единственной основой для формирования информационной стратегии. Дебаты, ведущиеся в значительной степени относительно уязвимости из киберпространства, формулированию понятий и сценариев, имеют тенденцию перефразировать старые ядерные и террористические парадигмы, которые размещают основной акцент на потенциальных угрозах с самым плохим случаем (например, "электронный Перл-Харбор").
Как считают авторы отчета, все это действительно необходимо, защита инфраструктуры должна быть приоритетным направлением деятельности американского государственного и частного сектора, но это далеко от адекватного ответа, даже для развития технологического измерения как основы создания информационной стратегии. Аналитики должны смотреть поверх защиты инфраструктуры, полнее видеть все угрозы в киберпространстве, а не только технологическую уязвимость.
С другой стороны, энтузиазм относительно распространения американских идей может заставить, по мнению авторов, Соединенные Штаты пропустить возможность, когда противники могут эксплуатировать средства информации, Internet и другие технологии коммуникаций в их собственных интересах.
Однако пока все делается под влиянием угроз, а не упущенной выгоды. Развитие технологического и идеологического измерений информационной технологии вместе скорее даст больший результат, чем возможность дать им развиваться по отдельным направлениям.
Ошибочно думать, подчеркивают авторы, что эти два полюса представляют упорную дихотомию, а не две части одного целого. По их мнению, сегодня необходимы хорошие идеи и варианты для соединения и объединения их с целью создания широкого, всеобъемлющего взгляда на то, чем должна стать американская информационная стратегия.
Ноополитика - альтернатива современной политики
Исследования по возможной альтернативе современной политики были начаты с переосмысления сути информационного пространства. Сначала говорится о том, что существующие понятия киберпространства и инфосферы (киберпространство плюс средства информации) должны быть объединены как части более широкого понятия "ноосферы", или всеохватывающего пространства сознания.
Введенная французским ученым и священнослужителем Тейаром де Шарденом в начале 20 столетии, эта концепция привлекает внимание своей иллюзорностью от разнообразия секторов и может быть полезна информационным стратегам.
В дополнение к рекомендации принятия концепции ноосферы, обосновывается потребность переместиться от текущего акцента на "обработке информации" (ориентируемая технологией деятельность) к размышлению также и относительно "структурирования информации" (которая подчеркивает проблемы, связанные с идеями и устройством).
Обсуждение сути ноосферы авторами предваряется следующим ключевым предположением: на самых высоких уровнях политического руководства разработка информационной стратегии может способствовать появлению новой парадигмы, с одной стороны - основанной на идеях, духовных ценностях, моральных нормах, законах и этике переданных посредством "мягкой силы" - в противоположность политике силы и ее акценту на ресурсы и способности, связанные с традиционной, материальной "грубой силой". Таким образом, реальная политика (политика, основанная на практических и материальных коэффициентах - например, по мнению авторов, политика Генри Киссенжера) даст некоторое основание тому, что в работе называется ноополитикой (политика, основанная на этике и идеях, которую авторы связывают с такими деятелями как Джордж Кеннан).
Два подхода к политической власти сосуществуют два последних десятилетий. Сначала, информационная стратегия может хорошо служить во второстепенных путях традиционной политике - но, это будет происходить все реже. Государственные деятели будут всегда иметь возможность обратиться за помощью к традиционным формам силы, но с каждым разом они будут все больше и больше видеть выгоды в применении стратегий, которые сначала используют преимущества информационного способа, а традиционной силе отводят дополнительную роль. Это будет работать особенно хорошо, когда этические понятия формируют ключевую часть информационного подхода стратегии к конфликту, и когда инициатива может исходить от негосударственных или государственных участников.
Такое стратегическое мышление должно привести к сдвигу в основной американской стратегии, сдвигу, постоянно увеличивающемуся вместе с возрастающим значением информационной стратегии. По мнению авторов необходима новая парадигма - фактически, это уже не вызывает сомнения - которая авторами названа "ноополитика".
Новое понятие - это форма политического руководства, которая необходима для взаимодействия с ноосферой - самым широким информационным пространством сознания, в котором объединены киберпространство (или "Сеть") и инфосфера (киберпространство плюс, средства массовой информации)
Ноополитика - метод реализации внешней политики в информационную эпоху, который подчеркивает первенство идей, духовных ценностей, моральных норм, законов и этики - который основан на применении "мягкой мощи", а не "твердой мощи". Ноополитика реализуется больше посредством твердой веры в то, что права создаются для реализации власти, а не на оборот. Большинство государственных и негосударственных игроков на политической арене могут управляться посредством ноополитики; однако, в отличие от ориентированной на государство, ее сила похожа на стержень, на который опираются как государственные, так и негосударственные организации при совместной работе.
Руководящим мотивом ноополитики не могут быть национальные интересы, определенные в терминах государственности. Национальные интересы по-прежнему будут играть важную роль, но они должны быть определены больше в общечеловеческом, а не государственном масштабе и быть сплавленными с более широкими даже глобальными интересами в расширяющуюся транснациональную сетевую "структуру" в которую внедрены игроки.
В то время как реальная политика имеет тенденцию ставить во главе угла государства, ноополитика вероятно поставит на их место сети государств, государственных и негосударственных организаций. Реальная политика противопоставляет одно государство против другого, однако ноополитика поощряет межгосударственное сотрудничество в коалициях и других совместных структурах.
Ноополитика вряд ли в ближайшем будущем полностью вытеснит существующую парадигму "реальной политики", основанную на твердой силе. Скорее всего, два подхода будут существовать, поддерживая определенное равновесие, которое будет разным для разных регионов планеты, так как каждому из них свойственно определенное своеобразие. Сегодня некоторые регионы мира - уже полностью погружены в динамику информационного возраста, в то время как другие кажутся средневековым. Таким образом, ноополитика - пока не универсальное средства, она будет более подходящей методологией управления для одних частей мира, чем в других, и в отношении решения некоторых проблем больше чем в отношении других. Мы предполагаем, что ноополитика будет наиболее подходящий там, где доминируют высокоразвитые общества: например, части Западной Европы и Северная Америка. Но она будет менее эффективна там, где условия остаются традиционно ориентированными на государство, а не на коалицию, и таким образом основанными на продолжение применения методов традиционной политики (например, многие регионы Азии). Кроме того, ноополитика будет наиболее эффективна там, где присутствуют все способы доведения информации, широко распространенные неправительственные организации имеют приоритет в привлечении внимания к проблемам и при этом сами проблемы комплексны, а не однородны (строго экономические, политические или военные), а также там, где хорошо отлажен процесс взаимодействия государственных и негосударственных структур.
Ключевые положения, способствующие внедрению ноополитики
В заключении авторы перечисляют ряд мероприятий, способствующих созданию глобальной ноосферы, которая будет объединять все сферы современного общества. Эти мероприятия также воплощают объединение мероприятий с целью поддержать открытость с одной стороны и обеспечить безопасность - с другой. В этом отношении, их содержание отражает сущность основной стратегии для Соединенных Штатов - "охраняемая открытость".
Считается, что в дополнение к созданию глобальной ноосферы, также желательно для американского правительства приступить к работам по созданию военной ноосферы, которая, учитывая принцип объединения и безопасности, объединит американские ресурсы, ресурсы союзников и других дружественных сил во всем мире. Однако, баланс между открытостью и безопасностью, должен быть несколько иным в военной ноосфере от того, каким он должен быть в общей глобальной ноосфере.
В недалеком будущем, чтобы иметь дело с миром, в котором утверждается ноополитика, но сильны и элементы традиционной политики, необходимо готовится к возникновению конфликтов информационной эпохи, создавая Стратегическую информационную доктрину (СИД), чтобы проводить американскую политику во время кризисов и конфликтов. Объединяя "глубокую оборону" (то есть, многослойную электронную оборону против хакеров), а также и профилактические элементы (электронные мероприятия для продолжения наступления), СИД должна придать особое значение руководству нравственной сферой ноополитики. Такой акцент подразумевает политику "никогда не применять первым" информационного оружия, которая позволила бы Соединенным Штатам не только "быть хорошими" в терминах уменьшения вероятности конфликта информационной эпохи, но также и "преуспеть" смягчая свою собственную уязвимость к атакам в киберпространстве, где они имеют большее количество информационных целей, чем любой другой объект.
Трансформация взглядов и подходов к проблеме ведения информационной войны
Изменение подходов в проведении внешней политики государства повлияли на оценку и изменение роли информационного противоборства в будущих конфликтах. Анализ доступной информации показал, что в настоящее время ряд американских военных специалистов придерживаются точки зрения, согласно которой информационное противоборство понимается ими гораздо шире, чем просто вид обеспечения операций вооруженных сил путем нарушения процессов контроля и управления войсками, радиоэлектронного подавления и др.
Основные результаты исследований, проведенных специалистами RAND в конце девяностых годов, были изложены в отчетах MR-661-OSD "Strategic Information Warfare. A new face of War" (1996 г.), MR-963-OSD "The Day After ... in the American Strategic Infrastructure" (1998 г.) и MR-964-OSD "Strategic Information Warfare Rising" (1998 г.).
В январе 1995 года RAND было поручено в рамках мероприятий, проводимых Министерством обороны США с целью выявления национальных приоритетов в концепции информационного противоборства, выполнить исследовательские работы, результатом которых должны были стать: определение ключевых характеристик и особенности применения информационного оружия; уяснение возможного его влияния на национальную безопасность; определение основных направлений политики в области информационного противоборства; укрепление национальной безопасности и усиление технологического превосходства в области создания информационного оружия; координация деятельности научных и промышленных организаций при определении основных направлений совершенствования стратегии обеспечения безопасности национальных информационных систем. Результат этих работ, который должен был служить в качестве подготовительного этапа к осмыслению роли и мест информационного противоборства в национальной военной стратегии США, был изложен в отчете MR-661-OSD.
Важным результатом исследований, как следствие осознания возможностей информационного оружия, стало появление термина "strategic information warfare - стратегическое информационное противоборство", которое, согласно заявлениям авторов отчета, определяется как "использование государствами глобального информационного пространства и инфраструктуры для проведения стратегических военных операций и уменьшения воздействия на собственный информационный ресурс". Появление такой терминологии существенным образом отличается от официальной трактовки информационного противоборства, закрепленной в директиве Министерства обороны США DDOD 3600.1. (декабрь 1992 г.), которая трактует информационное противоборство в достаточно узком смысле.
Авторами отмечается, что изменения в общественно-политической жизни ряда государств, вызванные быстрыми темпами информатизации и интернетизации общества, ведут к пересмотру геополитических взглядов руководства этих стран, к возникновению новых стратегических интересов (в том числе и в информационной сфере), которые приводят к изменению политики, проводимой этими государствами. Учитывая, что, согласно Клаузевицу, война есть продолжение политики другими средствами, разрешение глобальных противоречий потребует новых средств и методов их разрешения - стратегического информационного противоборства.
Проведенные исследования позволили выделить следующие ключевые особенности стратегического информационного противоборства: низкая стоимость реализации средств информационного противоборства; крушение статуса традиционных государственных границ при подготовке и проведении информационных операций; усиление роли управления восприятием ситуации, путем манипулирования информацией по ее описанию; изменение приоритетов в деятельности стратегической разведки, которые смещаются в область завоевания и удержания информационного превосходства; усложнение проблем обнаружения начала информационной операции; сложность создания коалиции против агрессора, развязавшего информационную войну; наличие потенциальной угрозы территории США.
Авторы считают, что в настоящее время основные положения национальной военной стратегии США не адекватны тем угрозам, которые возникают в ходе стратегического информационного противоборства. На основе этого вывода даются следующие рекомендации: центр координации работ по противодействию угрозам в информационной сфере должен находится в непосредственной близости от президента, только в этом случае можно обеспечить необходимый уровень координации деятельности всех министерств и ведомств; необходимо оценить риск уязвимости ключевых элементов национальной информационной инфраструктуры; необходимо обеспечить главенствующую роль государства в координации работ по противодействию угрозам в информационной сфере; необходимы изменения в национальной стратегии безопасности и национальной военной стратегии, отражающие изменения, связанные с ведением стратегического информационного противоборства.
Ключевым понятием, введенным в отчете MR-964-OSD, является классификация стратегического противоборства на первое и второе поколение. При этом стратегическое информационное противоборство первого поколения рассматривается наряду с традиционными средствами противоборства (ядерными, химическими, биологическими и др.). Подчеркивается, что информационное противоборство первого поколения больше ориентировано на дезорганизацию деятельности систем управления и проводится скорее как обеспечение действий традиционных сил и средств. Авторы отмечают, что такое восприятие информационного противоборства свойственно начальному этапу осмысления проблемы. В отчете стратегическое информационное противоборство первого поколения определено как "... одна из нескольких компонент будущего стратегического противоборства, применяемая совместно с другими инструментами достижения цели ...".
Развитие понимания проблемы привело к введению понятия стратегического информационного противоборства второго поколения (2nd generation Strategic Information Warfare). В отчете это понятие определено как "... принципиально новый тип стратегического противоборства, вызванный к жизни информационной революцией, вводящий в круг возможных сфер противоборства информационное пространство и ряд других областей (прежде всего экономику) и растянуто во времени на недели, месяцы и годы ..." . Отмечается, что развитие и совершенствование подходов к ведению стратегического информационного противоборства второго поколения приведет к полному отказу от использования силы, поскольку скоординированные информационные акции просто не позволят применить ее. Авторы подчеркивают, что если последствия стратегического информационного противоборства первого поколения еще могут быть прогнозируемы с использованием существующих методик, то второе поколение противоборства на текущий момент весьма трудно формализуемо и существующие методики прогноза могут быть применены к анализу последствий весьма условно.
Среди наиболее серьезных по своим последствиям задач, которые решаются с помощью информационного оружия второго поколения, можно выделить следующие:
- создание атмосферы бездуховности и безнравственности, негативного отношения к культурному наследию противника;
- манипулирование общественным сознанием и политической ориентацией социальных групп населения страны с целью создания политической напряженности и хаоса;
- дестабилизация политических отношений между партиями, объединениями и движениями с целью провокации конфликтов, разжигания недоверия, подозрительности, обострения политической борьбы, провоцирование репрессий против оппозиции, провокация взаимоуничтожения;
- снижение уровня информационного обеспечения органов власти и управления, инспирирование ошибочных управленческих решений;
- дезинформация населения о работе государственных органов, подрыв их авторитета, дискредитация органов управления;
- провоцирование социальных, политических, национальных и религиозных столкновений;
- инициирование забастовок, массовых беспорядков и других акций экономического протеста;
- затруднение принятия органами управления важных решений;
- подрыв международного авторитета государства, его сотрудничества с другими странами;
- нанесение ущерба жизненно важным интересам государства в политической, экономической, оборонной и в других сферах.
Заключение
В целом следует отметить, что опасность для имеющих низкий уровень развития стран состоит в том, что, отстав от экономически сильных государств, ликвидировать образовавшийся разрыв становится практически невозможно. А воздействие на экономику и политический строй "неугодной" страны можно будет оказывать отключением от информационного обмена, что дешевле и проще, чем военные действия.
К сожалению, и это надо признать, Россия пока остается, практически единственной страной, которая последовательно добивается на международном уровне подобной постановки вопроса. Уже проделана определенная работа, подготовлены и доложены материалы по вопросам информационной безопасности на 53 и 55 сессиях Генеральной ассамблеи ООН. Однако этого явно недостаточно. Необходимо приложить все усилия для того, чтобы в XXI веке достижения в области информационных технологий служили исключительно на благо человечества. Упустив момент сегодня, завтра мы рискуем встать на порог очередного витка гонки вооружений. В этом случае опасность развязывания глобальной информационной войны, объектом воздействия в которой станет самое тонкое достижение эволюции - сознание человека, станет реальностью.
1 The Emergence of Noopolitik: Toward an American Information Strategy, John Arquilla, David Ronfeldt, RAND/MR-1033-OSD, 1999, 102 pp., ISBN 0-8330-2698-4