«Международный терроризм» как глобальная проблема

В.И.Бовш
доктор философских наук, профессор

В последнее время в заявлениях государственных деятелей, особенно США и Израиля, а им вторят столь же официальные лица в России, Пакистане и других странах, в международных переговорах участились упоминания о "международном терроризме". Последний становится чем-то вроде Библии, на которой приносят клятвенные заверения в верности цивилизационным ценностям и идеалам, в готовности защищать их силой оружия. Если судить по заявлениям, то получается, что в первые годы XXI-го столетия цивилизация столкнулась с новой глобальной задачей - необходимостью мобилизации сил в целях противодействия "международному терроризму". Не без целенаправленных усилий СМИ она оказалась в центре внимания человечества, как-то оттеснив на более далекий план многолетние глобальные заботы людей.

Для придания общечеловеческого ранга и глобального статуса проводится параллель между "международным терроризмом" и германским фашизмом с вытекающими отсюда призывами к "решительным действиям упреждающего характера". Оказией для подобного сравнения стали, например, торжественные мероприятия в ознаменование 57-ой годовщины Победы над фашистской Германией. Приведем некоторые примеры.

Президент РФ В.Путин 9 мая 2002 г. в речи на параде в честь Дня Победы говорил о приходящих на смену фашизму "силах зла", которые воплощаются в "международном терроризме". Подобную идею высказал и Президент Франции Ж.Ширак. 27 мая 2002 г. выступая в присутствии Президента США Дж.Буша в городке Норманди, первом французском населенном пункте, освобожденном американскими войсками после высадки в Нормандии в июне 1944 года, он тоже провел параллель между германским фашизмом и "международным терроризмом". Как ни подходить в данном случае к "международному терроризму", он предстает таким политическим явлением, за которым маячит перспектива крупномасштабной, а именно: мировой войны. Следовательно, в подлинных интересах человечества объективный анализ сущности "международного терроризма": его внутренней анатомии и внешних устремлений. Тут возникает много вопросов. Главный из них пока многие наблюдатели формулируют так: кто стремится к развязыванию новой мировой войны: абстрактный "международный терроризм" или же те, кто устраивает погром целым государствам и готов снести их с лица земли под видом "антитеррористических операций"? Однако, несмотря на проводимые дорогостоящие пропагандистские кампании "международный терроризм" как глобальное милитаристское зло остается абстракцией, в то время как его "обличители" имеют вполне конкретный вид.

Следующий вопрос: какие глобальные цели преследуют участники противоборства? О глобальной стратегии "террористов" ничего внятного пока не сказано. А вот организаторы "антитеррористического крестового похода" такой стратегией располагают, видя в "походе" одно из средств ее реализации. Наконец, как, исходя из преследуемых стратегических целей, определяется действительное положение каждой из борющихся сил, кто является субъектом террористических акций в международном масштабе, а кто служит их объектом?

Поиск ответа на поставленные выше вопросы подводит к следующей крупной проблеме - выяснению сущности "международного терроризма", поскольку социальная и политическая природа его воинствующих противников хорошо известна. И здесь сравнения с германским фашизмом представляют несомненный научный интерес, поскольку, может быть, даже вопреки воле авторов таких сравнений, дают известные реальные ориентиры для понимания объективного содержания термина "международный терроризм".

Если в действительности прообразом современного "международного терроризма" служит германский фашизм, то имеет смысл восстановить характерные штрихи к его портрету. Напомним о некоторых эпизодах завоевания фашистами власти в Германии, установления фашистской диктатуры и реализации ею своих захватнических планов в Европе под видом "нового порядка".

О том, что представляет собой германский фашизм, было известно давно. К середине 1920-х годов уже вполне сформировались национал-социалистическая партия и основы ее организации, идеологии и политики. Об этом давали достаточно полное представление программа партии, пресловутые "20 пунктов" и книга лидера партии А.Гитлера "Майн кампф". Первый пункт программы, провозглашавший "объединение всех немцев, где бы они ни проживали", содержал в себе опасность развязывания мировой войны в Европе. Это подтвердили последующие события. Если "аншлюс" Австрии и расчленение, а затем и захват Чехословакии после печально известного мюнхенского сговора с участием Италии, Великобритании и Франции, прошли для гитлеровской Германии безнаказанно, то нападение на Польшу 1-го сентября 1939 года и на Советский Союз 22 июня 1941-го года разожгло пожар второй мировой войны, которая завершилась разгромом и капитуляцией гитлеровской Германии 9 мая 1945-го года.

Была хорошо известна и расовая доктрина фашизма, согласно которой европейские нации и народы подразделялись на "высшие" и "низшие" в расовом отношении в зависимости от степени близости к арийской расе. Последнюю же возглавляли германцы. В категории "низших" рас числились, в частности и те, кто подлежал физическому истреблению.

Мир имел достаточно полное представление также о внутригерманских и международных силах, которые помогали Гитлеру в деле захвата государственной власти, создания необходимого экономического и военного потенциала, и заметно оказывали влияние на проводимую им внешнюю политику, направляя ее агрессивное острие на Восток. Что касается управления потенциальной гитлеровской агрессией извне, то многие факты на этот счет стали известны вскоре после окончания войны.

Однако имеются, например, в архивах Великобритании, и такие глубоко секретные документы, о подлинном содержании, которых не узнают поколения людей, переживших вторую мировую войну. Об их содержании можно судить по интересному наблюдению П.Шмидта - переводчика Гитлера на Мюнхенской конференции и непосредственно предшествовавших ей германо-английских переговорах на самом высоком уровне. П.Шмидт отмечает, например, что английский премьер Н.Чемберлен с последовательной настойчивостью, осторожно, шаг за шагом подводил Гитлера к тому решению относительно Чехословакии, которое последний и принял. Таким образом, восхождение по лестнице агрессии Гитлер совершал отнюдь не в одиночку...

Во все исторические периоды своего существования - в качестве движения, партии, государства - германский фашизм полагался на террор, который был важнейшим методом достижения поставленных целей. Круг объектов фашистского террора был практически неограниченным. Террор выходил далеко за пределы фашистского государства. При этом террористическая функция фашизма не отрывалась от ее носителя и не противопоставлялась ему, а сам он сохранял качественную определенность конкретного идейно-политического феномена. Пожалуй, по этой причине и не было необходимости именовать германский фашизм "международным терроризмом". Понятие "фашизм" говорит само за себя достаточно убедительно.

Сделаем некоторые выводы. Германский фашизм обнаружил в себе ряд существенных черт, получивших свое развитие в современном "международном терроризме".

Во-первых, фашизм в Германии явился государственно организованной системой насилия как одного из основных методов проведения внутренней и внешней политики в целях сохранения основ капиталистического общества, которые пошатнула Веймарская республика.

Во-вторых, он опирался на идеологию превосходства германцев и англо-саксов, выдвигая тезис об "универсальном" значении разделяемых ими ценностей, образа жизни.

В-третьих, германский фашизм вынашивал планы установления "нового порядка" в Европе и мировой гегемонии, рассчитывая на сговор с влиятельными кругами в некоторых странах, например, в Великобритании. Эти расчеты сохранялись вплоть до падения гитлеровского рейха.

В итоге германский фашизм явился крайне националистической и агрессивной формой тоталитаризма.

И все же мы не склонны поспешно ставить знак равенства между германским фашизмом и "международным терроризмом" только на основе совпадения ряда присущих им существенных признаков. Стало быть, вернемся к исходной постановке проблемы.

Понятно, что с "международным терроризмом" дело обстоит куда сложнее, так как в данном случае под общей рубрикой фигурируют совершенно различные явления. Правомерно ли искать их общую основу? Да, она имеется. Это - применение силы, угрозы силой, отрицание международного права, создание обстановки неуверенности и страха с целью подчинения других своей политической воле. Однако главные отличия "международного терроризма", его квалификационные особенности, определяемые связью с глобализмом, здесь все же не просматриваются.

Желание поставить "международный терроризм" в разряд неотложных глобальных проблем современности само по себе еще ничего не говорит о его глобальных измерениях. Неясен вопрос и об организации, на которую он опирается. Можно лишь предположить, что эта организация по логике вещей должна иметь всемирный характер.

Тем не менее, параллель между германским фашизмом и "международным терроризмом" - не просто дань политической риторике; она дает основания для продолжения анализа в определенном русле.

Возникает целая серия новых вопросов глубинного характера: не однотипны ли "международный терроризм" и фашизм по своей социально-экономической природе и вытекающим из нее задачам? Не стоят ли за "международным терроризмом" те же социальные и политические силы, которые в свое время вывели на европейскую сцену германский фашизм? Ждет своего решения и более общая проблема: не служит ли "международный терроризм" новым уродливым проявлениям системного кризиса капитализма и одновременно социального, культурного и цивилизационного кризиса Запада, его основополагающих ценностей? Итак, многие вопросы ждут аргументированного ответа. Ибо от него будет зависеть отношение народов к феномену "международного терроризма", а, значит, способы и средства борьбы с ним.

Исходной позицией дальнейшего анализа могло бы стать юридическое определение "международного терроризма". Однако общепризнанное правовое толкование данного термина отсутствует, а используемые в различных источниках понятия страдают многими очевидными изъянами.

В белорусском юридическом энциклопедическом словаре словосочетание "международный терроризм" является производным от слова "терроризм", под которым понимаются "акты насилия против граждан (должностных лиц государства) или объектов с целью дестабилизации общественного порядка внутри страны или осложнения международных отношений". Далее утверждается следующее: "Наиболее опасным является международный терроризм, т.е. предпринимаемые физическими лицами или организациями на территории государства акты с целью подрыва межгосударственных отношений, международных систем связи (наземных, воздушных и морских коммуникаций), дипломатических отношений, суверенитета государства, охраняемых и защищаемых международным правом ценностей. Международный терроризм - многовидовое правонарушение, при определении которого учитываются не только юридические, но и политические позиции. Этим объясняется медленный прогресс в определении общего понятия и признаков международного терроризма, в определении мер борьбы с ним" (1). Изложенная выше правовая квалификация содержит, на наш взгляд, серьезную ошибку, совмещая в понимании правонарушения право и политику.

Политическая позиция в правовом государстве не может и не должна служить основанием ни для усиления, ни, наоборот, для смягчения преступного характера тех или иных конкретных действий, совершаемых физическими лицами. И само собой понятно, политика не должна влиять на правовую квалификацию тех или иных действий в качестве преступных. В противном случае право сменяется политическим произволом. В целом же статья верно отражает обстановку.

В действительности, имеет место острая политическая борьба вокруг трактовки "международного терроризма", которая переносится также в область правовой идеологии. Здесь борьба принимает форму столкновения различных политико-правовых взглядов, точек зрения, подходов и т.п., что, конечно, существенно замедляет выработку единого толкования данного уголовного преступления. К роли политики и политической борьбы мы еще вернемся ниже.

Обратим, однако, внимание еще на следующие правовые аспекты темы. Конечно, нельзя не упомянуть о внутренней слабости или даже беспомощности правовой теории, которая не проводит существенных различий между понятиями, "террор", "террористический акт", "терроризм", "международный терроризм", хотя и склонна рассматривать упомянутые понятия в единой системе. Ссылки на подрыв межгосударственных отношений, охраняемых международным правом ценностей и т.п., взятые сами по себе, еще не дают оснований для отнесения актов такого рода к "международному терроризму". Покушение на австрийского эрцгерцога Фердинанда, к примеру, послужило сигналом к началу первой мировой войны, которая надолго и всерьез дестабилизировала всю систему международных отношений на Европейском континенте. Тем не менее, никому и в голову не приходило связывать убийство в Сараево летом 1914 года с "международным терроризмом".

В рассматриваемом определении приводится довольно пространный перечень объектов "международного терроризма" внутри отдельной страны, группы стран или в сфере международных отношений в целом. Что же касается субъектов преступления, то указываются "физические лица" или "организации". Тут, на наш взгляд, может идти речь только об исполнителях конкретных преступных актов. Организаторы, вдохновители и попечители террористических акций в мировом масштабе остаются в тени.

Следовательно, специфическое содержание состава преступления "международный терроризм", его критерии, квалификационные признаки, черты и особенности не раскрываются и не анализируются.

Самой же существенной помехой в уяснении особенного содержания "международного терроризма" продолжает служить все-таки не правовой, а политический подход к проблеме. Он обусловлен использованием этого правонарушения в качестве орудия политической борьбы как отдельными государствами, так и определенными "надгосударственными", "наднациональными" структурами. По силе и возможностям они превосходят государства, но не заявляют о своем существовании открыто.

Примат политики влечет за собой "двойной стандарт" в оценке конкретных акций, предрешая вопрос об их отношении к "террористическим", "защитным" или даже "антитеррористическим". Все тут сводится к политической позиции того, кто присваивает себе функцию выдавать вердикты и обладает способностью навязывать свое мнение другим. Однако было бы неправильно думать, что позиция политического арбитра на государственном уровне продиктована абсолютной свободой выбора.

В действительности "свобода" является показной, поскольку в конечном итоге подчиняется стратегическим установкам определенных космополитических, "наднациональных" сил, хотя и по сложившейся политической традиции прикрывается "национальными интересами". "Новый мировой порядок" - где каждое государство, каждая нация и народ должны знать свое место, - это сверхзадача, решаемая во всемирном масштабе определенными теневыми олигархическими структурами в ХХ1 веке. Эти структуры претендуют на роль политической надстройки над процессами экономической глобализации и возникновения элементов глобальной экономики.

"Международный терроризм" выступает одним из продуктов глобалистической тенденции развития современного мира. Она получает свою специфическую направленность и окраску благодаря тому, что ее истоки прослеживаются в "наднациональной" политической, экономической, социальной, информационной стратегии глобальной олигархии. Мы, разумеется, не склонны к упрощениям и намерению рассматривать данную связь в качестве однолинейной, хотя отнюдь не исключаем и такого варианта.

В большинстве же случаев приходится сталкиваться с опосредующими ее звеньями. Важнейшее из них - политика ведущих западных стран. Поэтому нельзя считать случайным то обстоятельство, что именно они провозглашают "международный терроризм" самой деструктивной силой современности, настойчиво вовлекая в борьбу с ним другие государства мира.

Кстати, последние представляют себе это зло в соответствии со своими национальными интересами, то есть вполне конкретно, в форме например, вооруженных выступлений сепаратистов, чья деятельность создает реальную угрозу территориальной целостности государства и вписываются в известную глобальную стратегию, одним из элементов которой выступает дробление многонациональных государств. В данном примере совокупность подрывных действий можно подвести под "международный терроризм", если они направляются из одного мощного международного источника. Здесь нить анализа, как правило, приводит к планам формирования "нового глобального порядка" и к тем, в чьих интересах осуществляются такие планы.

Не лишен интереса и тот факт, что ведущие страны Запада идентифицируя в "международном терроризме" потенциальную угрозу цивилизации, ослабляют внимание к серьезнейшим глобальным угрозам, как экологическая, термоядерная, информационная и т.д. Борьба с реальными глобальными угрозами человечеству требует от "процветающих" западных обществ известного самоограничения, к чему они не готовы. Поэтому она все более принимает виртуальный характер.

Несомненно, "международный терроризм" есть угроза, имеющая свою специфику. Мера ее серьезности в том, что уже на данном историческом этапе она объективно обращается против всего человечества. Однако те, кто подчеркивает глобальные масштабы угрозы, озабочены больше судьбами "нового мирового порядка", "постиндустриальных", "информационных", "открытых" и т.п. обществ. Следовательно, понимание сущности угрозы и возможных ее последствий пока не выходит за пределы предмета ближайших интересов стран Запада. Между тем главная опасность "международного терроризма" состоит именно в его динамике, в ее фактической неуправляемости, неподконтрольности, не поддающихся предвидению последствиях. "Международный терроризм" обладает свойством бумеранга: набирая силу, он наносит удар тому, кому он обязан своим присутствием на арене политической и общественной борьбы.

Специфический вид динамики, которую можно назвать дьявольской, возникает на рубеже террористической деятельности и попыток ее силового подавления, не вникая в ее причины. Применение государственно организованной военной силы влечет за собой новые, более тщательно продуманные и разрушительные ответные действия террористов, а вслед за этим аналогичное возмездие. Возникает вакханалия насилия, грозящая захлестнуть мир.

"Международный терроризм" - не просто самая современная форма террористической деятельности. Это - качественно новое явление в сфере террора. С известными прежде его формами оно связано разве что названием да убийствами людей. В разные исторические эпохи, начиная с глубокой древности, имели место террористические акты (убийство Цезаря в Римском Сенате, убийство якобинского деятеля Марата и террор периода якобинской диктатуры во Франции после 1789 года, убийство русских царей Павла 1, Александра II, Николая II с семьей, государственного деятеля П.А.Столыпина, красный и белый террор в годы Октябрьской революции, террор анархистов и т.д.). Кем бы они ни практиковались (отдельными лицами, разного рода организациями, государствами) террор считался одним из средств достижения политических целей в экстремальных, как правило, ситуациях и носил не перманентный, а эпизодический характер. Даже в современном "постиндустриальном" обществе террор оставался террором в обычном значении этого слова до тех пор, пока он практиковался отдельными лицами или же объединениями таких лиц ("Красные бригады" в Италии, "Красная гвардия" в Японии и т.д.). При этом положения не меняли преследуемые политические цели (дестабилизация государственных и общественных устоев в отдельных странах).

Качественный перелом в террористической деятельности наступает с подключениям к ней государства и ее превращением в метод реализации государственной политики. Благодаря силе, средствам и возможностям государства террор перерастает в терроризм. Использование его как орудия глобальной политики имеет своим результатом появление "международного терроризма". В непосредственной связи с возникновением в террористической деятельности принципиально нового качества высказывается мнение о "странной перверсии", произошедшей в конце ХХ века с борьбой государства против террористов, для которой вдруг стали характерны ракетные обстрелы населенных пунктов, танковые рейды, массовые "зачистки", фактическое введение режима военного положения, применение авиации и т.д. До этого, как известно, для подавления экстремистских групп было вполне достаточно возможностей спецслужб и полицейских формирований. Произошло, как видим, размывание границы, отделяющей борьбу против "международного терроризма" от самого терроризма.

Прежде чем выяснять причины остановимся на сущности "перверсии". Думается, что она состоит не столько в резком наращивании средств антитеррористической борьбы с применением всех видов современного оружия за исключением термоядерного, а в чем-то совершенно ином. Фактически имеет место превращение борьбы против терроризма в свою противоположность - в сам "международный терроризм", в то время как субъекты последнего вместо осуществления террористических намерений просто вынуждены отстаивать свое право на существование.

Итак, полярные противоположности поменялись местами, крайности перешли одна в другую. Переход состоялся и теперь во многом определяет пути применения массового вооруженного насилия в современном мире. Заметим, однако, что популярным слоганом подавления очагов "международного терроризма" прикрываются уже не ограниченные полицейские акции, а крупные военные операции в международном масштабе.

Человечество оказалось перед лицом тоталитаризма в его либерально-космополитической форме в отличие от крайнего национализма фашистской формы.

Упомянутый переход крайностей друг в друга подтверждается конкретными фактами, которые непосредственно затрагивают главных трубадуров "антитеррористической" борьбы - США и Израиль. Что касается последнего, то следуя весьма неразборчивой тактике, на террористические акты самоубийц-одиночек он продолжает отвечать вооруженной мощью государства. Жертвы среди палестинцев, как показали события 2002-го года, во внимание не принимаются. Если, к примеру, ракета, запущенная с израильского самолета, попадает в предполагаемого лидера организации "Хамас", но при этом гибнет еще около 10-ти палестинских детей, то израильский премьер - Шарон поздравляет "доблестных летчиков", но умалчивает о детях, гибель которых вызывает возмущение и протесты во всем цивилизованном мире!

Показательно и отношение израильских властей к должностным лицам ООН: за честные, объективные свидетельства о произволе израильской военщины в лагерях палестинских беженцев таких лиц немедленно обвиняют в ... антисемитизме и требуют прекращения их миссии. Все это лишь отдельные образцы политики, основанной на принципе терроризма и проводимой в интересах установления израильского контроля не только над палестинцами, но и над всем ближневосточным регионом.

Цели и устремления США не ограничиваются каким-либо одним регионом мира: они носят всеохватывающий характер. Свою главную историческую задачу США видят в утверждении и сохранении своего мирового лидерства. Это ставит американское государство и общество перед необходимостью выделять для проведения соответствующей политики гораздо больше материальных и человеческих ресурсов, мириться с утратами и жертвами, то есть постепенно усваивать то, что президент Дж.Буш-младший назвал "новой этикой", призванной вытеснить из сознания и поведения американцев прежнюю этику изоляционизма, индивидуализма и гедонизма. Конечно, протекание процесса в заданном направлении должно обеспечиваться определенными сильно действующими факторами. Одним из испытанных и проверенных факторов такого порядка является страх - за себя и своих близких, за основы своего благополучия и существования. Мощную волну страха в США вызвали события 11 сентября 2001 года.

Поэтому одним из главных мотивов продолжения своей глобальной исторической миссии США провозгласили устранение "мировой угрозы" - системы "зол" и "осей зла", материализующихся в конечном итоге в "мировом терроризме". Идеология "угрозы мирового терроризма", контуры которой уже вырисовываются из наспех собранной груды религиозных, геополитических, нравственных посылок фразеологии времен президентства Р.Рейгана, становится идейным оправданием и обеспечением долговременных геостратегических планов Соединенных Штатов.

Под идейно-политическим руководством США создается "антитеррористическая коалиция". Пока это довольно свободный альянс, не скрепленный сколько-нибудь прочными правовыми узами и ясно установленными обязательствами партнеров по отношению друг к другу. Роль связующего звена здесь в данный момент играют "декларации о намерениях". Заявления, осуждающие "международный терроризм", сделаны руководителями многих государств, включая Беларусь. Однако единое понимание действительной сущности такой "глобальной угрозы" как "международный терроризм", отсутствует. Следовательно, единству антитеррористической коалиции предстоят серьезные экзамены.

В нынешней обстановке в роль обладателя монопольного права определять, кто является "террористом", а кто нет, входят США. Критерием же являются "американские национальные интересы", разумеется, в понимании официального Вашингтона. Последний руководствуется своими частными политическими соображениями, но отнюдь не общечеловеческими нуждами. Значит, понятие "глобальной угрозы" соотносится не с заботой о благополучном существовании человечества, а с глобальными планами США. "Международный терроризм" приобретает свое глобальное измерение и в качестве "угрозы" и в качестве проблемы в контексте упомянутых американских планов.

Главный вывод заключается в следующем. В сложившейся обстановке каждому члену мирового сообщества необходимо срочно располагать собственной концепцией политики. Для этого предстоит решить две группы вопросов: во-первых, в какой мере национальные интересы США совпадают с общечеловеческими задачами и, во-вторых, как эти интересы согласуются с национальными интересами других государств.

Дифференциация национальных интересов крайне необходима и по своей сути неизбежна, особенно, если учесть, что во внешней политике администрации президента Буша-младшего на данном этапе наблюдается отчетливая тенденция относить к "очагам зла" просто неугодные для США режимы, хотя они не связаны ни с организацией, ни с поддержкой "международного терроризма". В списке "неугодных" числятся Ирак, Иран, КНДР и некоторые другие страны. Все они являются членами ООН, с ними поддерживает нормальные многосторонние и взаимовыгодные отношения большинство стран мира, и в частности Беларусь.

Тем не менее США угрожают этим странам применением военной силы, шантажируют их, а в отношении Ирака готовят прямое военное нападение по афганистанской модели.

На этом фоне проясняется и смысл опасности "международного терроризма", нагнетаемой Соединенными Штатами. Следовательно, весьма близки к истине те ученые, как, например, известный философ А.А.Зиновьев, кто усматривает в идеологии "угрозы международного терроризма" идеологию американской мировой "агрессии". Получается на деле, что идейная и пропагандистская подготовка военных акций, запугивание войной и есть оборотная сторона американской медали, где на лицевой стороне фигурирует "борьба против международного терроризма".

Угроза силой и применение силы - это противоправные средства, обеспечивающие осуществление глобальной стратегии США по самым различным направлениям. На первом ее плане находится все, что непосредственно затрагивает американские "национальные интересы" (наращивание могущества страны и расширение ее политического влияния, продвижение целей США, установление глобального господства, борьба с противниками и конкурентами).

Существует, однако, и такое направление американской глобальной стратегии, где США выступают от имени всего капиталистического мира и западной цивилизации, ставя перед собой задачу защиты свойственных им жизненных интересов и ценностей. Сюда относятся: 1) материальные богатства и частная собственность как основа их приобретения, потребления и накопления; 2) непропорционально высокая доля потребления мировых природных ресурсов; 3) выброс в среду обитания столь же высокой доли экологических отходов; 4) конкуренция и соперничество из-за доступа к материальным благам, приоритет материальной стороны жизни над духовной; 5) небрежение принципом социальной справедливости.

Все это в современных условиях олицетворяет крайний консерватизм капиталистической системы и западной цивилизации в целом. Использование всех возможностей страны ради сохранения существующих порядков, как подчеркнул видный английский историк А.Дж.Тойнби, уводит Соединенные Штаты все дальше от революционной общечеловеческой идеологии периода возникновения страны и превращает их в полицейского, который охраняет частные, индивидуалистические интересы немногих. Такая роль противоречит потребностям и объективным тенденциям современного мирового развития. Аналогичную миссию пыталась безуспешно осуществить древнеримская империя.

Многие исследователи в различных странах мира, включая США, приходят к убеждению, что основные принципы функционирования капиталистической экономики и общества уже себя исчерпали. Нужны изменения качественного характера. Вопрос об их конкретном содержании и формах остается открытым. Однако уже сегодня можно предвидеть, что существенное влияние на них окажет идея социальной справедливости, хотя ее попытаются извратить и предельно ограничить приверженцы статус-кво, если, конечно, судьба изменений окажется в руках у них.

Составной частью весьма пестрой картины развития человечества с древних времен были освободительные процессы. Они возникали на религиозной, этнической, социальной почве. Нередко эти моменты переплетались воедино. Все они сохраняют свой активный потенциал и в наши дни. Успехи национально-освободительных движений в 1950-е - 1970-е годы ХХ века, ознаменовавшиеся распадом колониальной системы, подготовили переход к новой фазе освободительной борьбы. Смысл и природа глобальных проблем человечества вынуждают предвидеть неизбежную активизацию движений в пользу решения в общечеловеческих интересах назревших социальных проблем. Необходимая для этого социальная база уже формируется, охватывая различные слои населения не только в странах "третьего мира", но и в высокоразвитых государствах Запада. Это большая и все прибывающая масса людей, недовольных экономическими, политическими, культурно-духовными условиями своей жизни.

Здесь мы сталкиваемся с одним из существенных проявлений кризиса капиталистической системы. Агрессивная идеология по подготовке глобальной гегемонии Соединенных Штатов, прикрываемая идеями борьбы против "международного терроризма", есть прямая попытка дезориентировать народы в происходящих в мире процессах, чтобы воспрепятствовать появлению освободительных движений. В глазах вдохновителей и создателей долговременной американской стратегии подобные общественные движения, но, конечно, не акты индивидуального террора, отождествляются с "международным терроризмом". Это подтверждается и анализом последних американских военно-стратегических новшеств. Они подчиняются задаче пресечь возникновение организационных центров, вокруг которых могли бы складываться освободительные движения. В качестве наиболее эффективной меры пресечения предусматривается нанесение упреждающего удара по любой стране, относительно которой появляются соответствующие подозрения.

Таким образом, США - один из субъектов современной системы международных отношений - показывают беспрецедентный пример того, как государство непосредственно и прямо берет на себя функцию проведения террористических операций, то есть само совершает такие действия, которые прежде доверяло исключительно спецслужбам. Активная роль последних в противодействии неугодным режимам и движениям не снижается, но получает несколько иную направленность. Теперь первостепенное значение приобретают подбор и внедрение в государственные структуры, в руководящие центры общественных движений "своих людей", готовых в нужный момент занять ключевые позиции и действовать по указке Соединенных Штатов.

Террористическая функция государства, проявляющаяся на международной арене, - это главная отличительная особенность "международного терроризма".

Стремление подавить освободительную борьбу силой так же не ново, как и сама эта борьба. Тут, пожалуй, стоит присмотреться к историческому опыту. Напрашиваются некоторые параллели. Древний Рим просуществовал более тысячи лет, и одним из факторов его падения явились последствия глобальной экспансии периода империи, в частности освободительная борьба нардов в покоренных странах. "Тысячелетний рейх" А.Гитлера с его планами "нового порядка" продержался 12 лет и сгорел в развязанной им же войне. Глобальная диктатура США, через которую рассчитывают править миром определенные "наднациональные" закулисные силы, тоже вряд ли возобладает над реально существующими глобальными проблемами, волей и решимостью большей части человечества устраивать свою жизнь по собственным представлениям.

Разумеется, массовые движения отличаются неоднородностью, поскольку системный и цивилизационный кризис Запада по-разному отражается на различных общественных слоях, по-своему осознается ими, а, следовательно, подсказывает им неодинаковые формы борьбы за достижение социальной справедливости. Неизбежны крайности, которые, кстати, имели место в национально-освободительных движениях по отношению к предателям и компрадорам. Тем не менее, крайности не поднимались до уровня глобальной проблемы, соизмеряемой военными возможностями такого государства, как США. Напротив, военные удары по произвольно избираемым целям, практика государственно организованного насилия вне и помимо международно-правового контроля грозят превратиться в постоянную серьезную реальную проблему глобального масштаба. Само ее существование окажет чрезвычайно негативное влияние на систему международных отношений, привнося в нее элементы произвола и хаоса.

Поэтому "борьба против международного терроризма" должна в первую очередь обращаться против реального зла, зиждущегося на неразборчивом и массовом применении вооруженного насилия, но не выступать средством торможения освободительных процессов в мире. Не должны выпадать из поля зрения современного общества, государственных и политических деятелей реально существующие глобальные проблемы, ибо они подпитывают "международный терроризм" в любом его проявлении.


1. Юрыдычны энцыклапедычны слоўнік. Мінск, Беларуская энцыклапедыя, 1992. С. 554-555.